На первый взгляд это были случайные цветовые пятна и штрихи, но стоило мне прищуриться, как на стекле проступило изображение карты, которую я видела на фотографии: большой дом, водоем со странной головой ангела, стоящие на газоне фигуры. Но теперь, когда солнечные лучи упали прямо на стекло, стали четко видны все тонкие линии, которые невозможно было увидеть без солнечного света.

Щурясь и ругая себя за то, что не взяла очки, я попыталась понять, зачем была добавлена рамка из этих странных штрихов, какую функцию они выполняли, но так ничего и не поняла. Нужно поговорить с Ребеккой, подумала я, узнать, повезло ли ей найти какие-либо документы об этом окне. С другой стороны, я не решалась ей позвонить. То, что моя мать, взяв в руки дневник, увидела ее, стало шоком для нас обеих и только породило больше вопросов и еще меньше ответов. Кроме того, помнится, Ребекка говорила мне, что у нее есть срочные дела, и она сможет увидеть Ивонну не раньше следующей недели.

Выудив из сумочки телефон, я сфотографировала окно крупным планом, аккуратно вернула телефон на место, распахнула ворота и шагнула на тротуар, мысленно прокручивая пункты, которые мне нужно обсудить с Ивонной. Внезапно мне показалось, будто я услышала детский плач. Я замерла на месте и, наклонив голову, прислушалась. Сначала он прозвучал совсем тихо, так тихо, что я решила, что ослышалась.

Но он повторился снова, на этот раз громче, и явно доносился из дома. Я посмотрела на парадную дверь, ожидая увидеть там ребенка, но крыльцо было пустым. Плач сменился тихим мяуканьем, и мне очень хотелось верить, что это просто плакал потерявшийся в траве котенок. Но я узнала этот звук. Я знала его с детства, с того момента, когда моя мать была в больнице и как он будил меня по ночам, и я была вынуждена рассказать о нем матери.

Звук прекратился, по крайней мере, на одну ночь. Я до сих пор помню, как хорошо я спала тогда впервые за долгое время. Затем на следующий день моя мать ушла, и отец забрал меня из дома, как я думала, навсегда, и долгие годы желала, чтобы так оно и было.

Чувствуя, как кто-то или что-то наблюдает за мной, я заставила себя шагать дальше и не оглядываться. Я потянулась было за телефоном, чтобы позвонить Джеку и рассказать ему о том, что произошло, как делала это не один десяток раз, но моя рука замерла на полпути к моей сумочке. Когда я дошла до своей машины, телефон, словно заколдованный, зазвонил сам. Чтобы найти его, я в итоге вытряхнула все содержимое сумки на капот, прежде чем поняла, что он аккуратно застрял во внутреннем кармане, где был всегда.

Выхватив телефон из сумки, я в предвкушении открыла его. Увы, предвкушение мгновенно улетучилось, стоило мне увидеть, что на экране высветилось имя Марка Лонго. Вот уже несколько недель мы с ним играли в телефонные догонялки, пытаясь договориться о встрече, но его не было в городе, я же не горела желанием перезванивать ему. Но теперь мои мысли обратились к Джеку, который, похоже, больше не желал иметь со мной ничего общего – не могу сказать, чтобы я винила его, после того, что я наговорила ему, – но мне было жутко одиноко. И, как заметил Джек, отношения с призраком не считаются отношениями.

Сокрушенно вздохнув, после пятого звонка я открыла телефон и ответила на звонок. В это мгновение мне меньше всего хотелось бы увидеть лицо Джека.

* * *

Я проехала несколько кварталов до здания на Митинг-стрит, в котором расположилась библиотека Исторического общества Южной Каролины. Не обладая талантом Джека Тренхольма найти парковочное место прямо перед тем зданием, куда ему надо, я за пять минут до моей встречи с Ивонной нашла парковку лишь в трех кварталах от библиотеки, после чего вернулась назад.

Поднимаясь по круглой каменной лестнице, я невольно вспомнила, как приходила сюда с Джеком, когда пыталась узнать больше о бриллиантах конфедератов, спрятанных в моем доме на Трэдд-стрит. Ивонна, хотя ей и было хорошо за восемьдесят, обладала острым умом и еще более острым чувством юмора, а также знала практически все источники, что хранились в архивах Исторического общества. И даже если что-то не читала лично, она всегда могла сказать, где это можно найти.

Ивонна сидела за столом в читальном зале. На углу стола высилась коробка с папками и стопка книг. Увидев меня, она улыбнулась и встала, как обычно, не позволяя артриту взять над ней верх. В розовом кашемировом свитере и розовой твидовой юбке, она источала аромат роз. Он пощекотал мне ноздри, когда я наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Сегодня я без Джека, – сказала я, сама не зная, зачем.

– Знаю. Вчера вечером он водил меня на ужин в ресторан «Сноб». У нас состоялся славный разговор по душам.

– Понятно, – с деланым равнодушием отозвалась я, хотя, если честно, сгорала от любопытства.

– Он усердно работает над новой книгой, – продолжила она. – Вообще-то, он был здесь сегодня утром, с этой белокурой репортершей из местной газеты. Некая Ребекка. Фамилию не запомнила. Я очень удивилась, что вас не было с ними, так как они искали информацию о доме Приоло на Легар-стрит.

– Они были здесь сегодня? Мне казалось, она встречается с вами в следующий понедельник. – Я хорошо помнила, как Ребекка сказала мне, что собирает материалы для очередной статьи о «знаменитых чарльстонцах» и не сможет увидеться с Ивонной до следующей недели. – То есть она перенесла встречу?

Ивонна покачала головой:

– Нет. Встреча была назначена на сегодня, ровно на десять часов.

Она села и указала на стул с ней рядом. Я уже оставила пальто и шарф в раздевалке, и мне было не с чем возиться, пока я судорожно пыталась придумать способ тактично спросить у нее, что же она нашла для них.

– Я не стала возвращать документы на полку на тот случай, если вы тоже захотите взглянуть на них.

– Спасибо. – С благодарностью посмотрев на нее, я дождалась, когда она вытащит из одной из папок три листа бумаги. Один из них представлял собой заполненный от руки бланк заказа фирмы «Джон Нолан и сыновья» на Маркет-стрит, другой – квитанцию о получении денег ими же. Впрочем, мое внимание привлек третий лист. Из плотной бумаги, он был больше двух первых. Но самое главное, на нем была миниатюрная копия витража в доме моей матери.

Вытащив из сумочки телефон, я открыла его, чтобы посмотреть снимок витражного окна.

– Взгляните, – сказала я, показывая его Ивонне. – Я сфотографировала его прямо перед тем, как приехать сюда.

Ивонна внимательно посмотрела на него, после чего я поднесла его к рисунку.

– Практически идентично, не правда ли?

Вертя головами вправо-влево, словно зрители на теннисном матче, мы несколько минут молча сравнивали картинки.

– Да, различия довольно тонкие. С первого взгляда они почти не видны. Их начинаешь замечать, лишь пристально изучив оба изображения. Это напоминает мне картинки в книжках с головоломками. Мне их давала бабушка, пока сама она смотрела «мыльные оперы». На второй странице похожая картинка, и вам предлагают обвести карандашом различия. – Я посмотрела на Ивонну. – Если бы за этим стояла какая-то другая семья, а не моя, я бы сказала, что это обыкновенное совпадение. Но Приоло известны своей любовью к головоломкам.

– И это заставляет вас считать, что это сделано нарочно.

– Абсолютно верно.

– Думаю, вы правы. Меня удивляет лишь то, что Джек тоже этого не заметил. Не в его характере пропускать такие вещи. Должно быть, его что-то отвлекло. – Она многозначительно посмотрела на меня.

– Могу я сделать копии всего этого?

Ивонна улыбнулась:

– Я уже сделала. Джек тоже попросил копии, и я сделала дополнительные, на тот случай, если вы захотите иметь свои собственные.

– Спасибо, Ивонна. С меня ужин, – сказала я, вспомнив, как Джек всегда водил Ивонну в лучшие рестораны города в качестве вознаграждения за то, что ее услуги выходили за рамки обычных обязанностей библиотекаря. От меня не ускользнуло и то, что, по всей вероятности, столь внимательным отношением к моей персоне я обязана знакомству с Джеком. Это не могло не задевать, однако я решила воспользоваться этим преимуществом.

Я вновь посмотрела на картинку на телефоне, затем на рисунок. Барабаня пальцами по деревянной поверхности стола, я вспомнила, как бабушка учила меня применять к решению головоломок и задач логику. По ее словам, разгадать головоломку – это примерно то же самое, что распутать нитки. Главное, внимательно рассмотреть их, найти начала и концы и, если понадобиться, начать с конца, а не с начала.

Мои пальцы замерли в воздухе, а затем опустились на стол передо мной. Я пододвинула к себе квитанцию, чтобы посмотреть ее еще раз.

– Вам известны, или, может даже, у вас есть документы, из которых следует, что стало с мастерской после того, как Джон Нолан умер или уехал из города? Какие-либо договоры о продаже или что-то в этом роде?

Глаза Ивонны блеснули.

– Вы говорите совсем как Джек. У него дар хватать ниоткуда случайные идеи и убеждать других помочь ему охотиться на единорогов.

Ивонна улыбалась, но я не была уверена, что это был комплимент.

– Это хорошо?

Мой вопрос, похоже, ее оскорбил.

– Конечно. Наш Джек весьма успешен в своих начинаниях. Он поставит под сомнение цвет неба, если решит, что есть вероятность того, что все ошибаются в отношении общепринятого факта. За исключением разве что фиаско с Аламо. Тем не менее некоторые эксперты считают, что он был прав, – сказала она, имея в виду его расторгнутый издательский контракт после скандала на национальном телевидении. – Так на каких единорогов охотитесь вы?

Мне пришлось напрячь мозги, чтобы понять, что она имела в виду.

– Ах, да. Похоже, что после первоначального заказа в эскиз окна были внесены изменения. – Я повернула к Ивонне страницу описания. – В первоначальном заказе нет головы ангела, позже также была добавлена эта странная линия по периметру всего окна. И никаких фигур, видите? – Я указала на фигуры под дубом рядом с домом, отчетливо различимые на фото на моем мобильном телефоне. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть детали.