Затем я вновь переключила внимание на сундук. Впереди дерево было слегка поцарапано в том месте, где сейчас болталась пустая петля, а раньше наверняка висел замок. Латунные накладки потемнели от времени.

Я положила руку на крышку, надеясь что-нибудь почувствовать – пусть всего лишь некое предостережение о том, что может лежать внутри, – и приготовиться. Но нет, моя ладонь ощутила лишь прохладную, лакированную древесину. Зажав фонарик подбородком, я попыталась открыть крышку, но смогла поднять ее примерно на дюйм, после чего она выскользнула из моей руки.

Положив фонарик на пол, я направила его луч на сундук и повернулась к Ребекке:

– Положите свой фонарик и помогите мне открыть крышку.

Я взглянула на ее изящные руки. Очень хотелось надеяться, что нас двоих будет достаточно.

Что бы ни было в сундуке, я точно знала, что не хочу, чтобы рабочие это увидели и, возможно, сообщили бы эту новость первому встречному.

Ребекка сделала, как я просила: она вернулась и встала рядом со мной лицом к сундуку.

– Я посчитаю до трех, и когда скажу «три», поднимите крышку.

Она кивнула, и я начала считать:

– Раз, два, три!

Тяжелая крышка сундука отказывалась поддаваться, а затем тесное пространство внезапно наполнилось вонью гниющей рыбы. Я услышала, как Ребекку потянуло на рвоту, но крышку она не отпустила. Мне на шею легла чья-то холодная рука. Я вздрогнула и едва не выпустила крышку, однако в последний миг напрягла пальцы и удержала ее.

А затем почувствовала рядом с собой солдата. Я ощутила его присутствие, как ребенок чувствует тень: темная и скользкая, она мгновенно прячется за пределы поля зрения, в какую бы сторону вы ни повернулись. А затем к нам внезапно присоединилась третья пара рук. Еще мгновение, и крышка со стуком откинулась, ударившись о стену позади сундука.

– У вас там все в порядке? – В проеме показалась голова бригадира.

– Да, все в порядке, – отозвалась я, отмахиваясь от него. Мы с Ребеккой стояли, положив ладони на внутреннюю поверхность откинутой крышки, и пытались отдышаться. Один фонарик внезапно замигал и погас. Комнату тотчас окутали глубокие тени. Ничего не говоря, я медленно попятилась от сундука, взяла исправный фонарик, посветила им в черную, разверстую пасть пустого сундука и подождала, пока то, что я увидела, запечатлевалось в моей памяти.

– Он пустой, – сказала Ребекка. Ее голос прозвучал глухо, как будто под водой. Я вручила ей фонарик, а сама, как однажды показал мне Джек, начала постукивать по сундуку снаружи и изнутри, прислушиваясь, не изменится ли где-нибудь звук. Если да, это может означать потайное отделение или второе дно, где спрятаны драгоценности. Увы, звук повсюду был плотным и твердым, хотя я, чтобы окончательно убедиться, проверила все дважды. Я выпрямилась. Мною владело разочарование, причем даже большее, чем я могла объяснить.

– Он определенно пустой.

Мягкая рука погладила меня по щеке, и я подняла глаза, чтобы посмотреть на Вильгельма. Его шляпа, как обычно, была зажата под мышкой, вездесущий мушкет прижат к телу. Единственное, что удивило меня в нем, – это то, что смотрел он не на меня; его взгляд был прикован к Ребекке. Она ахнула и выронила фонарик. Словно в замедленной киносъемке, я смотрела, как он падает из ее рук на пол. И за миг до того, как фонарик со стуком упал на твердый земляной пол и погас, я увидела лицо Ребекки и поняла: она тоже его видит.

Глава 21

Я встретилась с Марком Лонго за ланчем на Ист-Бей-стрит, в ресторане под названием «Блоссом». Это одно из моих любимых заведений в нашем городе, известном своей вкусной едой. Я предпочла встретиться с ним здесь, чтобы он не заезжал за мной домой, а у меня всегда имелась бы возможность уйти, когда я захочу.

История наших с ним отношений коротка. И окончилась сразу, как только я обнаружила, что он ухаживал за мной лишь для того, чтобы найти спрятанные в моем доме бриллианты. Впрочем, ему следует воздать должное. Марк признался, что если в начале его интересовали бриллианты, то потом – я сама. Не знаю, поверила ли я ему тогда и даже почему я согласилась пообедать вместе с ним. Одно я знала точно: Марк – не Джек, зато он мог выступить в роли бальзама для моего оскорбленного «я» и заполнить мой пустой календарь личных отношений.

Когда я приблизилась к столику, он встал и поцеловал меня в щеку. От него вкусно пахло, а выглядел он даже лучше, чем раньше, хотя похудел и был не так мускулист, как Джек. И если Джек всегда умел заставить вас улыбнуться, то Марк был начисто лишен этого дара. Мысленно отругав себя за то, что сравниваю этих двоих, я в знак примирения обняла Марка.

Похоже, этот мой жест его слегка удивил. Он помог мне сесть, после чего подтянул свой стул поближе ко мне.

– Скажу честно, Мелани, я не ожидал, что вы приедете сегодня, учитывая… – Он не договорил. Я улыбнулась.

– Я подумала, что должна дать вам возможность объясниться.

Марк взял мою руку и поднес ее к губам.

– Сразу видна истинная леди, Мелани. Прекрасная, умная, способная к сопереживанию. Прекрасное сочетание, перед которым невозможно устоять.

Я почувствовала, что краснею. Несмотря на прошлое, что-то подсказывало мне, что комплименты Марка идут от чистого сердца, в то время как с Джеком я порой задавалась вопросом, что кроется за его льстивыми речами в мой адрес.

Я закрыла глаза и вновь мысленно отругала себя за то, что сравниваю этих двоих.

К нашему столику, с бутылкой шампанского и графином апельсинового сока, подошел официант. Марк улыбнулся.

– Надеюсь, вы не будете возражать. Я взял на себя смелость заказать нам «мимозу». – Официант наполнил оба бокала смесью шампанского и сока. Марк поднял свой бокал. – За прощение и новое начало! – провозгласил он тост.

Я чокнулась с Марком и, отпив глоток сладкого шипучего напитка, улыбнулась ему в ответ. Действительно, почему бы не доставить себе маленькое удовольствие?

Вскоре официант вернулся, и мы сделали заказ. Я с трудом удержалась от того, чтобы спросить, что у них есть на десерт. Официант ушел, а Марк вновь наполнил наши бокалы.

– Мелани, я совершенно серьезно говорю, что надеюсь получить еще один шанс. Моему прошлому поведению нет оправданий. Да, я был на грани отчаяния, но это не оправдывает меня. Поверьте, у меня к вам были… и сейчас есть… чувства. Я ненавидел себя за то, что вынужден лгать вам.

Не решаясь посмотреть на него, я уставилась на белоснежную скатерть.

– Я принимаю ваши извинения. Только не надо сразу рассчитывать на мое доверие. Но мы можем попробовать начать сначала, если вам этого хочется.

Марк улыбнулся, и я в очередной раз поняла, какой он красавец. Он поднял свой бокал и осушил его до дна.

– Обещаю, что искуплю свою вину перед вами.

Я в ответ подняла свой бокал.

– За новое начало, – повторила я и, сделав очередной глоток, откинулась на спинку стула. – Итак, расскажите мне о вашей книге, над которой вы работаете. Должна признаться, я слегка удивлена. Вы не очень похожи на писателя, если такой типаж действительно существует.

Марк изобразил оскорбленный вид.

– Может, мне стоит отрастить брюшко и начать носить твидовые пиджаки с замшевыми заплатами на локтях?

Я рассмеялась. Именно так я представляла себе писателя-мужчину. И даже злилась на Джека за то, что он не соответствовал этому стереотипу. Я посмотрела на мою хлебную тарелку и мысленно отругала себя за то, что снова вспомнила этого наглеца.

– Я говорю это совершенно серьезно. Да-да, я заинтригована. Вы успешный бизнесмен. Откуда в вас эта страсть к писательству?

Подождав, пока официант поставит перед нами тарелки, Марк заговорил снова:

– Думаю, у меня всегда была мечта опубликовать книгу. Недавно на меня снизошло вдохновение, и я набросал план и написал пару глав. Один мой знакомый, который, в свою очередь, знает кого-то в издательском бизнесе в Нью-Йорке, отправил ему мою пробу пера. Через два месяца у меня появился агент, и еще через месяц, после небольшой войны за права на мою книгу между двумя издательствами, у меня в кармане лежал договор.

– Потрясающе! Подозреваю, скольких авторов едва не хватил удар от зависти! Вряд ли обычно так происходит. Расскажите, о чем ваша книга.

Марк покачал головой:

– Пока это тайна. Судя по всему, сейчас еще один автор работает над похожей книгой, поэтому мы торопимся, чтобы моя вышла первой. Нет, мы не пытаемся украсть чью-то славу, но проиграть гонку мы тоже не имеем права. Как выразился мой агент, я должен быть первым, иначе это просто нет смысла печатать.

Мы взялись за еду. Надо сказать, что и сами блюда, и сервировка стола, и обслуживание были выше всяческих похвал. Пока Марк говорил, я не сводила с него глаз, невольно улыбаясь его энтузиазму. Он не стал почивать на лаврах своих деловых успехов, а нашел новую страсть, что не могло не впечатлять. Можно сказать, я смотрела на него новыми глазами. Я отметила про себя, какие густые и темные у него волосы, какой безупречный вкус в одежде и как мило он выглядит, когда улыбается мне. Единственным его недостатком были темные глаза. Если честно, я бы предпочла пронзительно-синие, как у Джека. Но ведь Марк не Джек.

Отогнав эти мысли, я сосредоточилась на том, что говорит мне Марк. Оказалось, он задал мне вопрос.

– Извините, вы что-то спросили? – уточнила я.

– Да, я спросил, близкие ли вы подруги с Ребеккой Эджертон. Мне так показалось, когда я случайно столкнулся с вами у церкви Святого Филиппа.

Я взяла в рот еще одну ложку «рикотты гнокки» и принялась медленно жевать, пытаясь сформулировать ответ.

– Нет, я бы так не сказала. Она скорее подружка Джека. Она работает над материалом для газеты о моей матери, Джинетт Приоло.

– Что ж, это многое объясняет.

– Вы о чем?

Марк подозвал официанта и заказал для меня специальный десерт от шефа, даже не спросив, что это такое. Он удостоился от меня дополнительных баллов, когда попросил принести только одну десертную ложку. Официант ушел, а он продолжил свой рассказ: