Целый вечер Надя строила себе рожи в зеркале. Она говорила американское «чиз», повторяла по-русски — сыр и наблюдала за своим отражением. Из зеркала на нее смотрела какая-то кривляющаяся обезьяна и ничего более. Улыбок телеведущих или кинозвезд не было и в помине. Мышцы рта так растянулись от этих упражнений, что Надежда пол ночи мучалась от боли в скулах.

Утром в метро она пыталась улыбаться толкающим ее пассажирам, контролеру которому она предъявляла единый, самой себе отражающейся в вагонном стекле. Поймав недоуменный мужской взгляд, она прекратила свои бесплотные попытки и полезла в сумку за покетбуком с очередным детективом. На работе она тоже пыталась сиять белыми зубами и с непринужденностью сыпать анекдотами. Сослуживцы смотрели на нее как на умалишенную, так это было непривычно. И когда, проходя мимо канцелярии, Надежда услышала, как курьер сказал секретарше, что у Мирохиной крыша поехала, она убежала в свой кабинет и залилась горючими слезами.

Ближе к вечеру, когда Надежда уже успокоилась и даже махнула рукой на непонимание сослуживцев, в ее кабинет вошла, начальник отдела Елена Владимировна и сказала:

— Надя! Вы совершенно не щадите себя. Все работа, да работа. Надо же когда-нибудь и отдыхать. Нет желания в цирк завтра сходить? Мои ребята отказались. Билеты пропадают.

— Да я… — растерялась Мирохина. — Да я в цирке только в детстве была. Что я там буду делать?

— А дома что делать будете? Телевизор смотреть? Там хоть все в живую. Посмеетесь. Душу отведете.

— Посмеетесь… — задумалась Надя, — Ладно. Давайте билеты. Сколько я должна?

Утром Надя, большая любительница поваляться в выходные в кровати, проснулась рано. Энтузиазм вдруг забил ключом. Уже в дверях, окинув вылизанную квартиру, она остановила взгляд на зеркале. Из зеркала на нее смотрела милая мордашка с печальными глазами. Надя попыталась улыбнуться грустной девушке в зеркале. Это ей удалось плохо. Она отправила своему отражению воздушный поцелуй и побежала к метро.

Знакомый с детства запах ударил в нос прямо в фойе. Гардеробщица выжидающе посмотрела на Надю, ожидая увидеть вместе с ней ребенка, но его к ее удивлению не оказалось. Недоуменно поджав губки, она протянула странной зрительнице номерок.

Вокруг бесновались дети. Они кричали, гудели в бумажные языки, трещали какими-то невообразимыми трещотками. Постоянно слышалась одна и та же фраза: — Мам купи!

Надежда поскорее устремилась в зал. Место у нее было на первом ряду. Не смотря на скептицизм, действие сразу захватило ее. Сияющими глазами она смотрела на дрессированных слонов, женщину-змею, братьев эквилибристов. Вместе с детьми она улыбалась и хлопала в ладоши.

Но самым неожиданным во всем этом захватывающем действии оказались клоуны. Классические Бим и Бом. Правда, в России у них были русские имена — Петруша и Арсюша. Казалось бы, ничего особенного они не делали. Стандартные коверные. Один плохой, другой хороший. Плохой, обижает хорошего, но добро побеждает. Репризы были обычные, костюмы вроде бы тоже, но актеры с таким вдохновением и талантом играли, что зал разражался гомерическим хохотом. Ну что здесь смешного — пинок под зад, бутафорские слезы? И, тем не менее, зал покатывался и Надежда вместе со всеми. Казалось, что еще никогда в жизни она так не смеялась. Казалось, покажи ей Петруша палец, и она сползет с сиденья, дрыгая ногами. Палец ей Петруша не показал.

Выйдя после представления на улицу, Надежда чувствовала себя одновременно и обессиленной, и заряженной новой энергией. Увидев ледяную дорожку, она разбежалась, и лихо прокатилась по ней, не думая о мнении прохожих, что было так на нее не похоже.

Целую неделю Надежда улыбалась улыбкой Джоконды. И было в этой улыбке нечто тайное, манящее. — Наконец-то я научилась улыбаться. И что самое главное, это приятно, — с удовлетворением думала она. Мужчины стали обращать на нее внимание, пытаясь разгадать то, что было скрыто от всех. Но мужчины (просто мужчины) Надю в этот момент интересовали мало. Всем ее сознанием завладел Петруша.

В следующие выходные она сама купила билет на первый ряд, огромный букет цветов и отправилась в цирк. Маленькая, словно котенок, тревога затаилась в ее сердце. Она страшно боялась разочароваться. Во второй раз могло ведь и не понравиться. Но разочарования не произошло. Она все так же смеялась и отдыхала душой. Когда артисты вышли на поклоны, Мирохина преодолев смущение, вышла на арену и подарила букет любимому артисту. Для Петруши это было полной неожиданностью. Он увидел перед собой раскрасневшуюся приятную девушку с горящими от восторга глазами, и сам растерялся, покраснел, хотя под гримом это было не видно.

Теперь Надежда каждую субботу проводила в цирке. Ее лицо примелькалось. С ней стали здороваться контролеры и гардеробщицы. Рабочие сцены узнавая, кивали головой. По цирку пошли разговоры. У Петруши появилась фанатка, что для цирка было неестественно. Фаны осаждали театры. Поджидали у подъездов своих героев, дарили им дорогие подарки и предлагали услуги. В цирке это не практиковалось. Надежда стала цирковой фанаткой. Причем она ничего от Петруши не хотела. Она просто получала удовольствие, заряд бодрости и выражала ему цветами свою благодарность. Наступила весна. Ветер стал теплым и пах набухшими почками. Петруша терпел два месяца, а на третий пригласил Надю за кулисы.

Пройдя вдоль бортика до проема ведущего в служебные помещения, под насмешливым взглядом заведующего манежем, Мирохина вошла в святая святых цирка. На коверного сразу набросились дети артистов с воплями: — Дядя Петя! Дядя Петя! — и клоун стал доставать из широких карманов конфеты, одаривая ими своих маленьких поклонников. Он, катая в руках белый пинг-понговый мячик, показывал ребятам фокусы и одновременно рассказывал девушке о своей работе.

Праздник вместе с представлением закончился. Слетела мишура, и испарился кураж. С лиц артистов сползла улыбка от слова «сыр», что так и не удалась Мирохиной. На лицах появилась забота о доме и прочих проблемах. Разбирался реквизит, гасли прожектора, актеры разгримировывались. Служители кормили на ночь животных. Цирк собирался отдыхать…

После экскурсии Петруша попросил его подождать и отправился переодеваться. Надежда последней из зрителей вышла на улицу. Вот сейчас ей придется разговаривать с незнакомым человеком и весь ореол волшебства вокруг цирка и замечательного Петруши рассеется. Она увидит его без грима! Ей стало страшно, что лицо окажется неинтересным. Наступит разочарование… И снова она окажется наедине с собой, без улыбки Джоконды, без тайны, без очарования. Она так этого испугалась что, оглядевшись по сторонам и не увидев клоуна, быстрым шагом, переходящим в бег, бросилась к метро. Он догнал ее у светофора. Петруша оказался симпатичным парнем, лет двадцати пяти с простым русским лицом и очень добрыми глазами.

— Надя! Вы, почему убежали? Может быть, я вас чем-нибудь обидел?

— Нет! Что вы! Я просто… Просто я… Я подумала что вас, наверное, ждут дома, и я не имею права отнимать у вас время, — засмущалась Надя.

— Меня ждут. Действительно меня ждут. Только не девушка и не жена, а родители. Хотите, пойдем ко мне? Я здесь рядом живу. Чаю попьем. Вы мне о себе расскажете.

— Нет. Я, пожалуй, не смогу… — растерялась она от неожиданного предложения.

— Что? Муж ждет? — с натянутой улыбкой спросил Петруша.

— Да что вы! Нет! Просто уже поздно, а мне завтра на работу…

— Ну, телефон-то хоть вы мне свой оставите? — расстроился парень и грустно посмотрел на поклонницу. Они обменялись телефонами и расстались. В метро она обнаружила в своем кармане две конфеты — «Белочку» и «Золотого петушка».

Всю неделю Надя ходила как потерянная. Действительно с ее лица исчезла чарующая улыбка, взгляд стал потерянным и пустым. В наступившие выходные, в цирк она не поехала и в следующие тоже. — Не надо было дарить цветы, — с отчаянием думала она. — Не надо было идти на контакт. А теперь все… Праздник кончился. Какая же я дура! А может быть надо было? Может быть, это именно тот человек, которого я ждала? — снова сомневалась она.

Петруша в это время тоже переживал. Это заметили все. Воздушные гимнасты понимающе трепали его по плечам, зав. манежем предлагал выпить коньяка, дрессировщица Элиза хотела подарить ему щенка пуделя. Но чужое сочувствие не спасало. Через месяц Петруша набрал выученный на память телефонный номер. Он страшно боялся услышать: — Нет. — Но в ответ прозвучало: — Да.

При встрече ему стало абсолютно ясно, что теперь он не может жить без этих восторженных глаз и сияющей улыбки. А Надя тоже отмела свои страхи и доверчиво потянулась к нему навстречу. Они, шли по улице обнявшись, и прохожие оборачивались, завидуя парню, у которого есть девушка с такой чарующей улыбкой.

Из цикла рассказов «Наш девичник»[3]

Нас было пятеро. Пять девчонок семилеток, проходящих тестирование во французскую спецшколу. Родители переживали, интересовались друг у друга каверзными вопросами, которые готовила их чадам приемная комиссия, нервно поправляли на нас одежду. Нам же было все равно. Спецшкола, не спецшкола — мы играли. Познакомиться в таком возрасте ничего не стоит. Ждать своей очереди нам пришлось более часа, и за это время мы успели подружиться. Да как! На всю жизнь! Благо нас всех пятерых приняли, и мы оказались в одном классе. Мы — это очень серьезная Анастасия, а проще Аська-Васька, наша белая мышь тихоня — Лена, сумасбродная красавица Ксения, злючка-вреднючка Светка и я Марина — душа компании.

Окончив школу, мы продолжали встречаться. — Если у мужчин есть мальчишники, почему бы нам ни устраивать девичники? — спросили мы себя и раз в месяц после школы, потом значительно реже, устраивали замечательные посиделки. Мы знали друг о друге практически все и старались быть терпимыми. Ведь друзей как и родственников не выбирают… Так и мы видимо на всю жизнь были обречены терпеть присутствие в жизни друг друга.