Потрусив головой, я попыталась сконцентрироваться, кажется, речь шла о Ромкиной спальне. Лавируя среди извивающихся в танце тел, я покорно следовала за ним, таким родным, безумно желанным. Парень шёл уверенно, он всегда был человеком действия. Ему нельзя было не довериться. Он был моим личным демоном, только моим. Снова накатил легкомысленный приступ смеха. Громов, лёгким ударом ноги, распахнул дверь в самом дальнем конце квартиры. Мы оказались в полутёмной комнате, музыка здесь звучала не так громко, но продолжала отчётливо отдаваться басами в теле. Голубоватое мерцание монитора придавало предметам причудливый оттенок. Таким я представляла космос, даже ощутила невесомость и … Ромкино горячее дыхание на своем лице. Я прикусила губу, и потянулась к нему за поцелуем, но парень, тихонько засмеявшись, увернулся. Одной рукой он взял мои запястья и крепко сжал над головой, а другой пытался расшнуровать корсет. Кожа пылала, в местах, где он дотрагивался до неё. Мне удалось высвободить одну руку и я, осмелев от остроты ощущений, расстегнула пару верхних пуговиц его чёрной рубашки. Громов зло выругался сквозь сжатые губы, затем послышался треск рвущейся ткани. Последнее, что я запомнила его склонившееся надо мной лицо и шальной блеск полуночных глаз.

Сон поглотил меня внезапно, будто от нажатия переключателя. Глубокий и без сновидений, он напоминал бесконечное падение в бездну. Иногда, неясными обрывками, в него пыталась пробиться реальность. Возникало смутное чувство холода и дискомфорт от чужого присутствия рядом, но тело оставалось безвольным, тяжёлые веки не хотели размыкаться. Я снова проваливалась в пустоту. В какой-то момент, меня стала мучить нестерпимая сухость во рту. Казалось, если я сейчас не глотну воды, то покроюсь глубокими трещинами.

Сделав над собой усилие, я попыталась встать. Комната вихрем кружилась перед глазами. Оставаясь в сидячем положении, мне удалось немного унять эту карусель. Во мраке было сложно разглядеть, где я нахожусь. Мерцающий свет монитора напомнил о Роме. Я зашла сюда с ним. На глаза попался, подаренный мной, колченогий чертёнок. Он издевательски скалился мне с компьютерного стола. Это точно комната Громова! А где тогда сам хозяин? Ещё раз осмотревшись, убедилась, что я в постели одна и совсем нагая. На полу, рядом с Ромкиной чёрной рубашкой, бесформенной тряпкой валялось моё разорванное платье. У меня никак не получалось сложить ускользающие обрывки воспоминаний в целую картину.

Застонав от тупой головной боли, завернулась в сбитую к изножью простыню и, подобрав то, что осталось от моего наряда, выскользнула из комнаты. По пути к дверям я никого не встретила, значит, все, к моей большой удаче, успели разойтись. В прихожей, у огромного зеркала нашла свою сумочку, выудив из неё ключи от своей квартиры, прильнула к глазку. Лестничная площадка была пуста. Стараясь не сильно шуметь, захлопнула за собой дверь. Тихо как мышка, пробралась к себе в квартиру. Не зажигая свет, дошла до своей спальни, где обессилено, опустилась на кровать. Всё ещё хотелось пить, но страх попасться в таком состоянии родителям на глаза, пересилил жажду. Настенные часы показывали 4 часа утра. На меня снова навалилась слабость, и я провалилась в спасительный сон.

***

Накрыв голову подушкой, я в который раз убедилась, что даже самая любимая песня, если она мешает наслаждаться сном, начинает вызывать стойкую неприязнь. А телефон всё не унимался, гоняя по кругу очередной нашумевший хит. Гадство! Каникулы ведь по шестое ноября, а значит, меня целых 9 дней незачем тревожить! Да и в голове туман ещё не рассеялся. Всё потом. Рассудив таким образом, попросту вырубила телефон и блаженно накрылась с головой. Ноздри защекотал приятный вишнёво-мятный аромат. Запах Ромкиного одеколона. Осознание пришло почти мгновенно. Я же обёрнута в его простыню! Что вообще вчера произошло? Я выпила чашку кофе и, от силы, бокал шампанского. Откуда тогда помутнение памяти и все остальные поведенческие «сюрпризы»?

Вздохнув, натянула на себя пижаму и вышла на кухню, родители, скорее всего, уехали на работу. Я быстренько умыла лицо, мне впервые довелось спать накрашенной. Вот, что значит водиться с Громовым, усмехнулась я. По пути к себе в комнату, проведала Букета. Енот был занят «стиркой», общение со мной его никогда особо не вдохновляло. «Ну и ладненько!», подумала я, включая компьютер. Потеряться в просторах интернета, в компании чашечки хорошего кофе тоже неплохое начало дня. Я покосилась на часы: 11:23, ничёго так «начало», но сойдёт.

Заставка на рабочем столе вызвала идиотскую улыбку, и так каждый раз, когда я вижу наше с Громовым фото. Надо бы её себе на страничку выложить, Ромка наверняка обрадуется!

Родная страничка встретила меня 32 сообщениями, их я даже читать не стала, так как глаза недоверчиво изучали фотографии в ленте. Лицо стремительно заливал багровый румянец.

Я сплю…

Это всё какой-то дурацкий сон!

Тело начала сотрясать мелкая дрожь. Мне казалось, в пустой комнате слышно как громко, захлёбываясь кровью, стучит моё сердце. Ромка ведь не мог! Он не стал бы…

Но действительность была неумолима. Громов смог. Он умело подобрал ключик к моему сердцу, нагадил и пошёл дальше. Тварь. Какая же он тварь…

И подтверждение этому фотографии, которыми он поделился со всеми своими многочисленными друзьями. Моими красноречивыми фотографиями. В его чёртовой, смятой постели! Урод! Ненавижу!

По лицу текли жгучие слёзы обиды. А я всё не могла оторвать глаз от Роминого циничного комментария под ними: «Затащить в постель до конца учебного года. Выполнено за месяц ;) P.S. Это было скучно! Бро, твой айфон теперь даже не приз, а моральная компенсация».

На автомате, я прочитала более сотни последующих комментариев. Большинство от людей, которые мне знакомы. С которыми я учусь в одной школе. А с некоторыми даже в одном классе. От обиды захотелось закричать во весь голос. Так, чтоб даже уши заложило. Но я, закусив губу, продолжала читать. Словно в наказание себе за глупость. Доигралась в доверие? Наивная…

«Гром, ты мой кумир! Я на этом споре кучу бабок поднял!»

«Гром, дай номерочек ципы! Или совсем бревно?»

«Нафига тебе 2 айфона? Продай мне один, со скидкой»

«Ромыч, красава! Вечером обмываем мою выигрышную ставку! Ты самый желанный гость!»

И это были самые безобидные слова. Слова людей, которым мне всего через несколько дней придётся как-то смотреть в глаза. Я выключила компьютер.

Какая же я идиотка!

На ватных ногах я вошла в душевую кабину. Включила воду. Она обжигала, но ничего, так даже лучше. Нужно смыть этот позор, смыть его запах, которым, казалось, пропиталось всё тело. Я, скребла свои губы ногтями, в отчаянной попытке стереть вкус Ромкиных лживых уст. Тёрла с мылом, пока они не треснули, и не пошла кровь. За что он так со мной?!

Я не знаю, сколько времени я просидела, задыхаясь от слёз в душной кабинке. Мой мирок, в котором я столько лет скрывалась, рухнул как карточный домик. Его разрушил Рома. Вывернул наизнанку и выставил на всеобщее обозрение.

Плакать уже сил не было. Я заперлась в комнате, не хотелось никого видеть. Засунув наушники-капельки в уши, выкрутила на всю громкость музыку. Она должна была перебить этот злорадный смех, звучавший в моей голове. Куча сообщений и пропущенных звонков, в том числе от Ромы. Я содрогнулась. Удалила всё, не читая. Большего унижения я вынести не смогу.

Я весь день пролежала, уставившись в потолок. Мобильник попросту выключила. В голове билась лишь одна фраза «Затащить в постель до конца учебного года». Для него всё было понарошку.

28-29

Глава 28

Рома

Я сидел на полу, прижавшись спиной к двери её квартиры, ругая себя за то, что снова всё испортил. Мудак! К Настьке теперь не пробиться, весь день пытался: писал, звонил, всё без толку. Её для меня как будто не стало. Каким-то чудом мне даже удалось напроситься в гости, благо старшие не стали лезть с расспросами. Стоя за запертой дверью Настиной комнаты, кусал губы, надеясь, что она всё же выслушает. Шилова открыла. Чтобы кинуть мне в лицо мою же смятую простыню. Малышка выглядела ужасно, измученная и осунувшаяся, с целой бездной ненависти в заплаканных глазах.

«Будь ты проклят, Чудовище! Никто. Слышишь, никто тебя так и не полюбит, Громов! Никогда! А теперь, убирайся!»

Её боль сводила с ума. Я так хотел прижать к себе свою принцессу, успокоить. Только её отец, услышав крики, аккуратно вывел меня за дверь.

«Не знаю, что у вас произошло, но сейчас лучше к ней не лезть. Она не станет слушать и наговорит лишнего, – стоя на лестничной клетке, говорил мне Олег Иванович. – Наберись терпения, иначе в конец всё испортишь».

При чём здесь терпение? Речь ведь не о сорванном по моей вине свидании! Однако посвящать Настиного отца в подробности дела я не решился. Язык не повернулся озвучить такую мерзость. Да чёрта с два я буду бездействовать, что-нибудь придумаю. Обязательно. Ну, а пока, настала пора платить по счетам.

Сжав в кулаке злосчастную простыню, я вернулся к себе. Открыл папин сейф. Прохладная сталь пистолета, приятной тяжестью оттянула руку, в то время как губы сами растянулись в широкой улыбке. То, что надо!

Спрятал оружие за пояс джинсов и выскочил из квартиры, набирая на ходу хорошо знакомый номер.

– Я соскучился, Ритуль. – Дожидаться лифт не стал, решил спуститься по ступенькам.

– Нет. Ты мне очень помогла. – Ещё один пролёт, торопливые шаги гулким эхом отдаются по лестничной клетке. Я облизнул губы от нетерпения. – Отметишь со мной? Жди.

Выбежав во двор, кивнул пожилой соседке и сел на свой мотоцикл. Аккуратно выехал на проезжую часть, миновав запруженные ребятнёй дворы, и лишь затем рванул навстречу вечернему городу. Обычно, я полностью отдаюсь скорости, наслаждаюсь ею, но не сегодня. Сегодня у меня в голове лишь Настя, моя многолетняя мечта.