Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки[СИ]

— Только не после того, что между нами было, — он грустно улыбнулся, а она впервые смутилась и опустила глаза, не пряча при этом улыбку.

Он смотрел на нее и любовался, и вспоминал ее вчерашнюю. Ее губы слегка припухшие, глаза, почему-то кажущиеся ему голубыми, чуть красноватые, от того, что она не выспалась. Слегка смущенная и растерянная, сегодня она ему нравилась даже больше, чем раньше. И ему хотелось видеть рядом с собой это, вполне совершенное создание каждое утро, всегда!

— Я рад, что ты перестала на меня дуться, — сказал он.

— А я и не дулась, — она рассмеялась.

— Ну да, а кто все утро ходил по квартире, изображая полное безразличие абсолютно ко всему, словно приведение? Карлсон без пропеллера в простыне с красными глазами!

— Да ну тебя! — она уже хотела уйти, и встала с кресла.

— Улита, подожди! — он снова взял ее за руку, Это было странно, но он не знал, как ей все это сказать. И вилять было глупо в его-то «годах», и говорить прямо как-то очень не красиво. И он стоял с легкой улыбкой на светло-розовых губах, гладил ее кисть своими тонкими длинными пальцами, и с нежностью смотрел в глаза.

А она даже не заметила, что он назвал ее другим именем.

— Ты хотел что-то сказать, — напомнила она, когда его молчание несколько затянулось. Для нее было пыткой, вот так просто стоять и видеть его, грустно улыбающиеся, глаза, ощущать нежность прикосновения его тонких пальцев, от которых все тело напрягалось, а в памяти воспроизводилась прошедшая ночь.

— Я хотел тебя попросить, — ему действительно было тяжело это говорить, — В общем,… если вдруг я сегодня стал папой, сообщи мне, пожалуйста.

— И ты, как порядочный человек, женишься на мне? — она улыбнулась.

— Только, если ты сама согласишься на это, — он ответил вполне искренно, — Я был бы рад.

— Чему? — теперь она почему-то смеялась, хотя он говорил вполне серьезные вещи.

— Ребенку.

— Так женись, — она вытащила кисть из его руки и направилась к выходу, — будет у тебя семья и дети.

— А ты за меня пойдешь?

— Я? — она остановилась перед самой дверью и опустила глаза, и говорить сразу «нет» как-то не хотелось, не хотелось его обижать, она и без того его обидела, — А мне еще учиться надо, — обернувшись, ответила она с грустной улыбкой на лице.

— Нет, ну вы совесть имейте! — это снова, как всегда вовремя появилась Настасья, — Улька, твой телефон уже целый час разрывается!

Телефон у Ульяны в данный момент «разрывался» гимном Российской Федерации. Это означало, что звонил ей ни кто-нибудь, а папа — самый любимый и самый понимающий ее мужчина.

Она подняла трубку, а хорошо воспитанные друзья оставили ее наедине с отцом, отправившись пить чай на кухню.

— Да, пап.

— Улик, солнце мое, ты куда пропала? — такой вполне бодрый и любящий тон мог быть у отца только в выходной день, только утром, и только по отношению к любимой дочери, — Не звонишь, дома совсем не появляешься!

— Пап, ну ты же знаешь, чего мне стоит приехать домой, — она скучала по отцу, чувствовала себя виноватой, но ничего изменить не могла и не хотела, — И потом, у меня не было времени.

— Ну, сегодня-то ты приедешь? У меня юбилей все-таки, — с надеждой спросил отец.

— Ты же знаешь, я не могу появляться в подобного рода обществе.

— Улик, когда это все закончится?

— Я не знаю… — она вздохнула, душа ее разрывалась на части.

— Приезжай тогда в другой день, только предупреди меня заранее, чтобы я был дома, хорошо?

— Хорошо, — пообещала Ульяна.

— Тогда до встречи!

— До встречи…

Вышла Ульяна из кабинета Мартина совершенно потухшая, и Настена сразу заволновалась. Близкие друзья всегда чувствуют что-то неладное.

— Что-то дома стряслось? — спросила она.

— Нет, просто у папы очередное светское мероприятие, — почти буркнула Ульяна, и ее словам последовала тишина недоумения, отразившаяся на лицах Мартина и Настасьи, — родственники из Урюпинска приехали, — объяснила она и улыбнулась.

— А как папа отнесся к тому, что ты не ночевала дома? — спросил Мартин, не долго думая.

Вовремя конечно! Вчера он об этом и не вспомнил.

— А я ему об этом не говорила, — Ульяна усмехнулась, — я ведь одна живу. К тому же я уже девочка взрослая. Вполне имею право не отчитываться перед отцом о своих действиях.

— Везет же некоторым! — позавидовала Настя, — А вот мне сейчас как всегда предстоит скандал.

Ульяна и Мартин переглянулись.

— Мы вчера об этом позаботились, — сообщил Мартин.

— Я сказала твоим родителям, что ты ночуешь у меня, — дополнила Ульяна.

— Иногда лучше сообщить, где ты находишься.

— Ну да, вы еще меня поучите, что лучше, а что хуже, — возмутилась Настасья, — Тоже мне, учителя нашлись.

— Мы тебе никто и учить не собираемся, — ответил за двоих Мартин, несколько оскорблено, — Просто когда-то ты станешь матерью, у тебя будут подобные проблемы, и ты поймешь своих родителей.

При мысли о том, что Настасья когда-то станет матерью, воображение Мартина быстро нарисовало картинку, на которой его Ульяна сидит в креслокачалке с кругленьким животиком и вяжет их еще не родившемуся малышу носочки, шапочки и еще чего там можно вязать. Он невольно улыбнулся и взглянул на Ульяну.

— Ну что, Настасья, ты мне расскажешь, как найти эту самую, у которой есть все для моей Золушки?

— Я слышала, что она уехала за границу и вышла замуж, — скривив мордашку, ответила Анастасия.

Виртуозно соврала!

— Это что значит, что я в пролете?

— Выходит, что так.

— Значит, Золушка, остаешься ты без принца временно!

— Подумаешь, я могу и другого найти! Было бы только желание.

Теперь уже и сама Ульяна приняла игру, которую еще вчера затеяла Настасья.

— А вот я другую Золушку уже найти вряд ли смогу, — вздохнул Мартин.

— Ты и не найдешь, — Настя усмехнулась, — да тебе пальцем помани, и любая девушка станет твоей «Золушкой».

— Выходит, что не любая, — Мартин снова глянул на Ульяну, все еще не понимая, почему у нее голубые глаза, — Да и как-то так вышло, что любая мне не нужна.

Что он говорил, а самое главное кому он все это говорил, и как. Он просто жаловался Настасье на ее лучшую подругу, как бы шутя, но при этом вполне серьезно, и самое главное с грустной улыбкой, которая, казалось, навечно поселилась в уголках его светло-розовых губ.

Он понял всего несколько минут назад, что никакая другая девушка ему не нужна. Ему нужна была только Ульяна. Он понял это, когда попросил сообщить о возможном отцовстве, а она рассмеялась. Он не знал, почему она смеялась, но ему и самому вдруг стало очень весело. Словно от одной ее улыбки мог таять лед, а ночью становилось светло, как днем.

Он подумал, что это и есть та самая настоящая и единственная любовь, которой никогда раньше в его жизни не было, и возможно больше не будет, если не произойдет чудо, и Ульяна не изменит своего решения оставаться друзьями.

— Думаю, нам пора, — это снова сказала Ульяна, — нам не следует злоупотреблять гостеприимством.

— Сегодня выходной, — напомнил Мартин, — может, сходим куда-нибудь все вместе?

— Есть предложения? — обрадовалась Настя.

— Еще пока нет, но что-нибудь придумаем!

— Идите вдвоем, — это была Уля.

— Ты чего, Уль? — спросила Настасья взволновано. Она-то прекрасно понимала, что Мартин пригласил и ее только из вежливости, а если бы не Ульяна никакого предложения и не последовало бы.

— Папа просил приехать, — объяснила Ульяна, — родственники из Ханты-Мансийска не часто приезжают.

— Ты же говорила из Урюпинска, — заметил Мартин.

— А оттуда еще реже, — сориентировалась Уля.

— Почему нельзя просто сказать, что ты не хочешь со мной никуда идти?

— Потому что это не так?

— Тогда почему ты все время врешь?

— Я говорю правду!

— Думаю, мы оба знаем, «что это не так»!

— Может хватит, а? — это вмешалась Настена, — Вы ведете себя глупо.

В комнате воцарилось молчание. Мартин и Ульяна, как по команде, опустили взгляд и надули губы. И Настасья оказалась самым трезвомыслящим человеком.

— Мартин, мы поедем домой, — словно извиняясь, произнесла она.

— Я вас отвезу, — тоном, не терпящим возражений, сказал Мартин и вышел из кухни, чтобы одеться.

Настена взглянула на подругу, и та по-прежнему дулась.

— Уль, ты чего его так воспринимаешь? — спросила она, допив свой чай.

— Как я его воспринимаю? — Ульяна была недовольна.

— Зачем ты его отталкиваешь?

Ульяна не могла и не хотела сейчас всего рассказывать Настасье. Ко всему прочему, она прекрасно знала, что Настя все равно своего добьется, и сможет из нее выудить все, что ей нужно и интересно. Да, ее и саму интересовали некоторые подробности личной жизни подруги, но расспрашивать ее в присутствии Мартина ей все же не хотелось.

— Насть, ты не хочешь сейчас заехать ко мне в гости? — спросила она, и ее тон обещал раскрытие некоторых секретов.

— Мне же нужно было переписать прошлую лекцию по мировой экономике, — живо ответила Настя, и в глазах ее промелькнул озорной огонек.

Вернулся Мартин, и на нем был тот же свитер что и вчера вечером, и он уже успел побриться. Ульяна, заметив это, невольно улыбнулась и вспомнила, как было щекотно, когда он дотрагивался своей небритой щекой или подбородком до ее нежной кожи.

Она поняла, что он смотрит на нее, тут же покраснела и смущенно опустила длинные ресницы.