Глава 2

Едва блондин привел меня в сидячее положение, я поняла: обед, услужливо предложенный мне авиакомпанией, просится наружу. Я закрыла рот ладонью. Бежать в туалет сил не было.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил блондин.

Увы и ах: все же утонченной барышней мне не быть. Это они способны в критической ситуации томно пропищать «мне дурно». Я же, сдерживая рвотные позывы, лишь смогла выдохнуть:

– Тошнит.

Думала, что белобрысый шарахнется от меня. Но нет. То ли у него был большой опыт спасательных мероприятий в подобных ситуациях, то ли мне попался на редкость сообразительный субъект, но… Миг – и у меня в руках оказалось полотенце.

Как раз вовремя.

Спустя какое – то время меня, наконец, перестало выворачивать наизнанку, и я смогла отдышаться.

– С-с-спасибо, – осторожно прошептала я, внимательно к себе прислушиваясь и все еще не веря: закончилось, и организм вроде-как не планирует повторения.

Вместо «пожалуйста» раздалось:

– Сколько пальцев видишь? – и под нос мне ткнулась пятерня.

– А сколько надо? – сосредоточилась я.

Стук, раздавшийся в дверь, заставил блондина, уже набравшего воздуха в грудь для ответа, поменять свои планы.

Оказалось, пока я была слегка занята, он успел вызвать врача.

И спустя полчаса я с холодным компрессом на лбу сидела на кушетке. Сотрясения, как выяснилось, у меня нет. Лишь большой ушиб. Что же до тошноты, то последователь Гиппократа, лучезарно улыбаясь, заявил, что это все результат перелета и переутомления, потому нам с братом стоит как следует отдохнуть и выспаться.

На последних словах медика я закашлялась, а блондин – вздрогнул.

Впрочем, мы оба не стали разуверять местного эскулапа. Пусть так. Главное – поскорее до этого самого отдыха добраться…

Вернувшись в номер, где были обе наши сумки, первое, что я увидела – это гребаный ежедневник, спокойненько лежавший на кровати.

– Держи, – я подняла трофей с белоснежного покрывала, второй рукой все еще придерживая у лба компресс.

– Спасибо, – блондин шустро протянул руку к книге, и тут случилось обратное: и он, и я крепко вцепились в нее. Видимо, оба, наученные пережитым, не желали повторения бесценного опыта.

Возникла неловкая пауза, во время которой наши взгляды нечаянно встретились. Во мне еще бурлили остатки злости. Правда, их здорово охлаждал компресс со льдом, приложенный к шишке.

А этот… паразит стоял и улыбался! Вот натурально растягивал губы, а в его зеленых глазах черти плясали джигу.

Я медленно разжала пальцы. Хотя больше всего мне хотелось треснуть его этим ежедневником.

– Макс, – всего одно слово, раздавшееся в тишине, прозвучало хрипло.

– Что? – не поняла я.

– Мое имя, – пояснил блондин, глядя на меня со странной смесью злости и… веселья – Мы уже, как-никак, знакомы больше суток.

Он глянул на запястье, где у него красовались часы.

Я хмыкнула про себе: пижон. Ну кто сейчас носит на руке этот архаизм? Телефон же удобнее.

А этот блондин между тем продолжал:

– Так вот, мы уже столь долго знакомы. Я даже видел твои лифчики. К слову, весьма симпатичные, особенно тот черный, кружевной. Так что я подумал, что мне все же стоит представиться.

Я смерила его взглядом и фыркнула:

– Ника.

– Знаю. Ника Белоус.

– Откуда? – моя голова, которой сегодня досталось, отказывалась соображать.

– Ты же сама сказал, когда вылезла из кровати: «Ника Белоус не рекомендует», – продекларировал он, явно подражая мне.

– Не «из кровати», а «из-под кровати», – прошипела я, и тут по насмешливому, полному превосходства взгляду поняла: да надо мной же форменно издеваются! – Ну что, познакомились? А теперь давай прощаться. Надеюсь, что навсегда. У меня завтра тяжелый первоотпускной день, так что…

«Топай на выход» хоть и не прозвучало, но явственно читалось между строк.

На меня бросили странный задумчивый взгляд. Мужская рука легко подхватила с пола сумку.

– Извини за шишку, – удивительно было слышать в голосе блондина искреннее сожаление. – И за сумку.

– И ты прости. За карман. Я нечаянно, – почему-то именно в этот момент захотелось провалиться от смущения.

Дверь за блондином закрылась. А я, в пыльной футболке, так и стояла, держа у шишки лед. Веря и не веря, что, кажется, этот Макс исчез из моей жизни насовсем.

Сумасшедший день закончился. Можно выдохнуть.

За окном уже царствовали чернильные сумерки, из распахнутой балконной двери лились звуки неспящего курортного побережья, когда шум волн сплетается со смехом и музыкой.

Красиво. Романтично. Голодно.

Желудок, который еще недавно митинговал, вдруг решил, что революций с него хватит, и мирная жизнь с круассаном и зеленым чаем не так уж и плоха. Глянув на часы, я отложила фитнес и здоровый образ жизни на завтра и заказала в номер сэндвич и колу.

Умылась, переоделась в чистую футболку и начала распаковывать вещи, когда раздался стук в дверь.

Я поспешила открыть, уже предвкушая аппетитный сэндвич, но вместо него на пороге обнаружился неаппетитный блондин. С сумкой в руках.

– У меня нет твоих рубашек. Плавки тоже не брала, – подняв руки в жесте «сдаюсь», отрапортовала я.

– Жаль, – ничтоже сумняшеся выдал блондин. – Тогда мне не пришлось бы искать дурацкого повода, чтобы вернуться.

Видимо, недоумение большими буквами читалось на моем лице, поскольку этот гость, который был тем еще незваным татарином, поспешил пояснить:

– Мне правда, жутко неудобно, что из-за меня ты чуть не получила сотрясение…

– Может, и получила, просто доктор решил статистику не портить, – тут же мстительно перебила я.

Блондин моментом перешел в уже привычное для меня взбешенное состояние.

– Ника, ты можешь не перебивать? Хотя бы иногда? Я вообще-то пытаюсь извиниться.

Хотела уже было рявкнуть, что попытка засчитана, и он может катиться колбаской по малой Спасской, но… вместо этого отчего-то произнесла:

– Если ты угостишь меня кофе, будем считать, что мы в расчёте.

Он улыбнулся. Искренне и широко. Я бы даже сказала, профессионально.

– Договорились. Значит, завтра я тебе позвоню, – и Макс как ни в чем не бывало развернулся и, насвистывая заковыристую мелодию, пошел к лифту.

– А как ты узнал мой номер телефона? – наконец сообразила спросить я. Нет, определенно, мозги у меня сегодня ушли в загул.

Мой вопрос настиг Макса уже на середине пути. Он обернулся и, плутовски усмехнувшись, произнес:

– Расскажу завтра. При встрече, – и, поигрывая сумкой, пошел дальше.

Я лишь покачала головой и вернулась в номер. Странный он все-таки, этот блондин.

Остаток вечера прошел на удивление мирно и вкусно: сэндвич с индейкой стал отрадой моего желудка, а книга про девушку с татуировкой дракона – отдыхом для души.

Спать я легла почти умиротворенная, переведя часы на местное время. Правда, Морфей был в моих любовниках недолго. В два ночи меня разбудил звонок. Я машинально подняла трубку, чтобы услышать голос сестрёнки:

– Ник, я сейчас к тебе приеду. Жди.

– Куда приедешь? – сонно переспросила я, пока Сашка не повесила трубку. – Ночь на дворе. Я сплю.

– Ты чего? Обкурилась? Какая ночь? Восемь вечера!

– У меня, – я замялась, глянув на экран, – два часа ночи. И я не дома.

– У Игорька своего, что ли? – оживилась сестра. – Тогда вообще здорово! А можешь сегодня не ночевать у себя?

– Могу. Именно этим я сейчас и занимаюсь, – а потом добавила: – На Бали.

– Где? – не поняла Сашка.

– На курорте. В Индийском океане, – пояснила я, памятуя, что Сашка и география предпочитают идти параллельными курсами и не пересекаться от слова «совсем». – У меня отпуск.

Ответом мне был выразительный свист в трубку.

– Ух ты! Это же здорово! Значит я у тебя пока могу пожить…

Под восторженный писк младшей я окончательно проснулась. Сашка, моя сестра, сейчас как раз находилась в том уникальном возрасте, когда тело уже созрело, а мозги еще нет. То бишь была типичным подростком пятнадцати лет со всеми вытекающими: фанатела от кучи групп, засматривалась аниме, красила волосы во всевозможные цвета, причем во все сразу… В общем, «искала себя», как говорил папа, и «маялась дурью», как утверждала мама. В парнях, с которыми при этом умудрялась встречаться сестричка, я запуталась уже давно.

А на каникулах она обычно обреталась у меня, заявляя, что предки ее достали. При этом она часто зависала у компа. Случалось, приводила и своих парней. И даже знакомила меня с ними. Правда, перестала после того, как я про очередного парня спросила прямо при нем: «Это тот самый яойный, про которого ты мне говорила?»

Помнится, в тот вечер я удостоилась целой лекции, чем яойный отличается от кавайного. Не сказать, что я это запомнила. И даже попыталась возразить: «Ну я же не отстойным его назвала…» Но Сашку это не убедило.

– Не сможешь, – пришлось огорчить младшую. – Я замки поменяла и ключи от новых – только у меня. С собой.

Не веря в величину облома, Сашка уточнила:

– У тебя на Бали?

– Да, – подтвердила я очевидное, готовясь к упрекам, что я такая нехорошая, не думающая о тонкой душевной организации подростков. Хотя оной, в Сашкином случае, позавидовала бы и броня Т34… Но то мелочи, не стоящие внимания.

Как ни странно, ора не последовало. Зато раздался всхлип.

– Блин, везде облом, – простонала в трубку сестренка. – Ты свалила на море, концерт у «Похитителей» отменили. А я на билет, между прочим, три месяца копила. Курьером подрабатывала… Теперь ни Максика с Дэнчиком не увижу, ни у тебя перекантоваться не смогу.

– Так, мелкая, выкладывай, что случилось.

Сестра плакала крайне редко. Чаще – огрызалась и иронизировала не хуже матерого стендапера. И это ее поведение настораживало.

– Да ничего.

– Если бы ничего, то ты бы просто повесила трубку, едва узнала о том, что в мою квартиру тебе пока не попасть, а не шмыгала простуженным ежиком в динамик.