Элла Савицкая - Дикий

Обхватив стройные ноги, я спускаю ее вниз.

— Но мне понравился такой способ снятия напряжения. Каждый раз, когда мы будем ругаться, нужно иметь под рукой что-то, что можно будет расколотить, — добавляет дикарка и оплетает мою шею свободной рукой.

Звук орущей сигналки начинает раздражать, поэтому я, расхохотавшись, утаскиваю Ри в машину.

— У меня есть еще один охуенный способ снятия напряжения!

Притягиваю ее к себе, чтобы протолкнуть язык в сладкий рот. Ри призывно стонет и, запустив пальцы мне в волосы, стягивает их на затылке, побуждая оторваться от себя.

— Отъедь подальше от этого дома. Жду не дождусь, когда ты покажешь мне второй способ!

Матвей

— Нужно поговорить, Кэш!

Мирон чиркает зажигалкой и подкуривает ментоловую сигарету. Ментоловую, блядь.

— М?

Кидаю на него взгляд исподлобья. То, что хрен решил перетереть перед боем, намекает на очередное требование о сливе. Чуваку не доходит, что в отличии от других бойцов меня не купишь никакими бабками. Остальным проще прогнуться, особенно тем, у кого финансовое положение хромает. У меня такой необходимости нет. Хотя, даже если бы и была, мое имя дороже.

— Кэш, у меня для тебя выгодное предложение!

Мирон заискивающе заглядывает в глаза, даже встав и присев в кресло рядом со мной. Разговор действительно серьезный намечается, раз я удостоился внимания на равных.

— Выгодное для тебя?

— И для меня тоже. Но и для тебя есть плюсы.

— Ну, давай послушаю, если тебе так хочется тратить время на разговоры, — опираюсь локтями на колени и, затянувшись сигаретой, выпускаю дым в его сторону.

Татарин щурится, не отмахиваясь от облака. Выдерживает мою выходку.

— Я хочу предложить тебе сделать сегодняшний бой последним в нашей сделке. Все последующие будешь бороться сам за себя и класть заработок уже в собственный карман.

— Звучит заманчиво, но?

— Никаких но. Завершишь сегодня бой и будешь свободен. Только мне нужно, чтобы сегодня ты проиграл.

Я фыркаю и ржу, выпуская клубами изо рта дым. Никаких но, ну да.

— Дослушай, — требовательно цедит Мирон, — сегодня у меня важный гость, поставивший внушительную сумму. Он привел собственного бойца. Очень хорошего бойца.

— Если он такой хороший, то возможно уложит меня собственными силами, — склоняю на бок голову, рассматривая клетчатую рубашку продажной шкуры.

— Возможно. Не исключаю такой вероятности. Но мне бы хотелось быть уверенным в исходе боя. Сам понимаешь, сколько значат связи для каждого из нас. Мне нужны связи с таким влиятельным человеком. И если мне удастся заполучить его расположение, я буду настолько счастлив, что отпущу тебя в свободное плаванье. Сколько ты должен еще бороться на меня? Месяца два? Безвыездно сидеть в городе. Не иметь возможности летом увести свою телку на острова. Твои силы рано или поздно источатся. И ты сам начнешь проигрывать и просирать собственное имя.

Вот же ублюдок. Знает на какие точки давить, чтобы добиться своего. Мне ничего не стоит сегодня слиться и свалить. Проще простого прогнуться и больше не видеть его мудилскую рожу. Вот только зная себя, я потом себя сожру, если проявлю слабость.

Марина

— Давай за свои силы я буду отвечать сам, — резко отвечает Матвей.

Я как раз искала его, чтобы пожелать удачи перед боем, когда услышала голоса из кабинета организатора. Благо, здесь нет света, и о моем присутствии никому неизвестно. Думаю, Матвею бы не хотелось, чтобы я стала тому свидетельницей.

— Кэш, это не просьба, — голос Мирона вдруг приобретает стальные нотки, убирая весь липкий сироп, которым пытался умаслить разговор. — Это рекомендация.

— Засунь свои рекомендации себе в жопу, Мирон! — звук скользящего по полу кресла вынуждает меня отступить дальше в темноту. — Я лучше возьму в долг у отца и отдам тебе бабки, чем буду прогибаться под тебя и твоих сраных знакомых.

Дверь кабинета рывком открывается, и мимо меня тяжелым шагом проходит Матвей в спортивных шортах и футболке. Он меня не замечает и скрывается в раздевалке. Снаружи доносится гам ожидающих зрелища зевак, и я уже собираюсь последовать за ним, когда чужой голос внезапно привлекает внимание.

— И что будем делать?

Откуда там взялся еще один человек? Они же вроде бы вдвоем разговаривали.

— Он меня достал! — рявкает Мирон. От его голоса по коже бегут ледяные мурашки. — Значит так, Богдан. Я думал, обойдется без этого, но если сосунок не пошел навстречу, будем действовать иначе. Возьми, когда нужно будет, приложишь им, и победа будет за тобой.

— Кастет?

Волосы на затылке становятся дыбом и я, не удержавшись, покачиваюсь вперед, чтобы удостовериться, что не ослышалась.

В руке незнакомого мне парня блестит металл кастета, рождая внутри волну липкого страха.

— Да. Если почувствуешь, что сдаешь позиции, подключишь его.

— А как же правила? Хочешь, чтобы я потом за решеткой сидел?

— Срать я хотел на правила. Этот говнюк мне уже вот где сидит со своими принципами. Если покалечишь его, я против не буду. У меня есть хорошая крыша, чтобы потом если что и тебя прикрыть, и свою задницу.

Злость вперемешку с диким волнением за Матвея захлестывают волной. Желание вцепиться ногтями в лицо Мирона становится не подавляемым. Вот же тварь! Ради собственной выгоды готов поставить на кон жизнь человека!

Мне нужно срочно предупредить Матвея. Сказать, чтобы не выходил туда или как минимум ждал подвоха. Сердце стучит так сильно, что заглушает звуки происходящего вокруг.

Я делаю шаг вперед, но тут же натыкаюсь на амбала, приближение которого не заметила, полностью провалившись в подслушивание разговора.

— Кто это тут у нас?

Хриплый голос доносится до Мирона и его собеседника. Две головы резко поворачиваются в мою сторону, а крепкие руки амбала обхватывают и заталкивают меня в кабинет.

— Бааа, да это же телка Кэша, — всплеснув руками, Мирон хищно улыбается, кипятя во мне потребность растереть его в порошок.

— Если ты только попробуешь использовать кастет, я тебя уничтожу, — не обращая внимания на организатора, предупреждаю парня со смазливой физиономией, на которой тут же растекается неприятная ухмылка.

— Еще и с острыми зубами. Ты мне нравишься! — подойдя ко мне, темноволосый ублюдок пробегается по моему телу вязким взглядом. — Сначала я разберусь с твоим трахарем, а потом возьмусь за тебя.

Наглая лапа ложится мне на ягодицы и сжимает. Волна ярости бьет в голову, и я с размаху даю придурку пощечину, но тут же пошатываюсь назад, ловя черные пятна перед глазами, потому что его ладонь со звоном впечатывается в мое лицо.

Боль обжигает, вызывая слезы в уголках глаз, но она еще никогда не рождала во мне настолько черную ненависть.

Темные глаза подонка светятся звериной силой. В нем нет абсолютно ничего человеческого. Для такого не существует правил. Если ему ничего не стоит ударить меня, значит, точно также он наплюет на человеческие принципы и воспользуется кастетом во время боя.

Эта мысль набатом бьет в висках, распространяя по венам ужас. Забывая о том, что справиться с тремя под силу кому-нибудь явно покрепче меня телосложением, я резко разворачиваюсь, отталкивая ублюдка, и собираюсь выскочить из кабинета, чтобы предупредить Матвея.

— Дура, дура, — качает головой Мирон, как только его амбал мгновенно останавливает меня, подхватив за руки и больно заломив их за спиной. — Я бы конечно мог закрыть тебя здесь в кабинете. Но теперь мне хочется, чтобы ты собственными глазами увидела, как твоего «рыцаря» покалечат. На балкон ее, Гриша!

Марина

Чувство беспомощности и безысходности — это именно то, что сейчас окутывает меня липкой паутиной, проникает под кожу и отравляет горьким страхом.

Находясь сверху, на балконе, на который я никогда раньше не обращала внимания, так как он скрыт за ярким светом прожекторов, все, что я могу — это абсолютно беспомощно наблюдать за разворачивающейся внизу картиной. Похоже наблюдение за всеми боями ведется именно отсюда. Не снизу же толстосумам топтаться рядом с простым народом. Они выбрали себе место гораздо удобнее. С этой высоты весь ринг как на ладони.

Вот и сейчас в этой небольшой комнате со мной, Мироном и амбалом находится мужчина, один внешний вид которого говорит о том, что его присутствие здесь уже большое счастье для организаторов. Вот только мне всегда было плевать на статус, если заключение сделок ведется нечестным путем.

Сердце вздрагивает и взвивается к горлу, когда под остервенелый свист зрителей и тяжелую музыку на ринг выходит Матвей. Уверенность твердой печатью лежит во всем его облике. Мой засранец твердым шагом идет вперед, одаривая своих фанатов широкой улыбкой. Походка, как и всегда, вальяжная, игривая. Его любят, им восхищаются. Взгляды сотен присутствующих приклеены к тому, кто полностью принадлежит только мне, а я не могу разделить ни с кем этого восторга, потому что отчаянно борюсь с желанием выбить разделяющее нас стекло голыми руками и покричать ему об опасности. Только здравый разум удерживает от подобной глупости, ведь даже если я буду орать во весь голос, меня никто не услышит.

Матвей усмехается, наблюдая за тем, как с противоположной стороны ринга выходит соперник. Меня стягивает кнутом. Волнение душит. Я машинально обвожу глазами полуголое тело, пытаясь понять, куда ублюдок мог спрятать кастет. Но кроме как в перчатку, наверное, некуда.

Перед началом боя Матвей несколько раз оборачивается вокруг себя. Внутренний голос подсказывает, что он ищет меня. На последних спаррингах я всегда стояла впереди. Была первой, кто поздравлял его с победой. И мое отсутствие сейчас может сбить его с толку. Чертовы твари. Ненавижу!