- Здорово, - приземляюсь задницей на диван и откидываю на спинку голову, - слушай, Мих, мы вчера где-то бухали?

Секундное молчание.

- Если ты где-то и пил, то не со мной.

- А повод был?

- Ну вообще-то ты победил, - уже хорошо. Поднимаю руку и тру переносицу, понимая, что момент того, как навалял Хукеру, напрочь провалился в чёрную дыру моей памяти. - Ты как, Мот? – странно звучит его тон, обеспокоенно что ли, - С Мариной нормально все?

- Ну да. А что с ней может быть не так? Просто вспомнить ни хрена не могу. Как будто выпил несколько галлонов вискаря паленого. Туман, мутит, не соображаю ни черта.

Судя по звуку чирка зажигалки, Арьянов закурил. Я бы тоже не отказался.

На столе замечаю валяющуюся пачку и, схватив ее, бреду на террасу.

- Значит, ты не помнишь, как Марина тебя с телкой застукала?

Последние слова заставляют меня замереть уже выйдя на холодный воздух. Поток ветра проносится сквозняком в квартиру.

- С кем застукала? Кажется, это ты перебухал, а не я, Мих.

Хохотнув, отмираю, но внимание привлекает дым с правой стороны. Поворачиваю голову и натыкаюсь на сидящую в кресле Рину. Зеленые глаза устало смотрят на меня в упор, в руке сигарета.

- Ты реально не помнишь? – Арьянов на секунду зависает, пока какое-то шестое чувство заставляет все нервные окончания под кожей заостриться.

- Чего не помню? – зачем-то продолжаю спрашивать, безотрывно скользя по безэмоциональному лицу дикарки. Под глазами синяки. Взгляд странный… никакой.

- После того как ты уделал Хука, сразу спустился, схватил какую-то телку и повел в раздевалку. Это не только я видел. Многие. Включая Марину, - по мере того, как он говорит, разрозненные вспышки вчерашних событий начинают всплывать в сознании. Еле уловимые, мутные, как грязная вода, утекающая из рук, - Я пытался успеть ее перехватить, но народу там было пиздец сколько. Когда я подошел, она как раз выгнала ту телку, а сама закрыла дверь в раздевалку. Я подумал, вы помирились, потому что уходили вы вместе. И в клуб не поехали. Я не стал лезть.

Последние слова я почти не слышу. Внешний вид Ри гораздо красноречивее собственных воспоминаний. Но те, как назло, высовывают головы из укрытия и ехидно скалясь подкидывают кадр того, как Ри мне что-то говорит откуда-то со стороны. Четко картинку рассмотреть не получается, но с головой хватает того, что чужая женская физиономия находится прямо около моего лица, и это не Рина.

Дыхалку спирает, стоит всему смыслу дойти до мозга. Пульс с тяжестью набирает обороты, удар за ударом. Рука с телефоном тяжело опускается вдоль тела.

- Я так понимаю, напоминать о том, что вчера произошло, тебе не нужно, - доносится из угла террасы бесцветным голосом.

Глава 28

Марина

Желваки на лице Матвея бугрятся, взгляд острый, пронизывающий. Он пытается им пробраться мне в голову, как делает всегда, когда мы ссоримся. Высчитывает степень моей злости. Только сейчас считать нечего. Я не зла. Скорее это чувство можно назвать опустошением. Всю ночь, пока сидела и смотрела на него спящего, думала о том, как невыносимо будет жить без него. Начинать каждый день, захлебываться в новой реальности, где я буду одна. Все с нуля. Только воспоминание того, в чем я варюсь ежедневно, вот уже сколько времени перечеркивает малейший зародыш желания остаться, плюнуть на гордость и дать нам очередной шанс.

- Ри… Ты знаешь, что я бы не стал спать с другой, - прерывает поток моих мыслей Кешнов и первым нарушает молчание.

- Раньше знала. Теперь нет, - на то, чтобы придать голосу хотя бы какой-то оттенок, нет никаких сил. Он, словно вампир, высасывал их из меня день за днем, и вот ничего не осталось, - если бы я вчера не зашла, ты бы с большой вероятностью переспал с той девкой, даже не понимая, кого ты трахаешь. А на утро об этом и не вспомнил бы.

По лицу Кешнова пробегает тень, и он морщится, качая головой, словно сам отказывается верить, но мне-то доказывать обратное нет смысла. Я сама все видела.

- Ри, - выдыхает, - я не знаю, как это случилось. Но судя по тому какое у меня сейчас состояние и по тому, что не помню ни черта, мне кажется, меня накачали. Я не знаю, блядь, как. Но я выясню это, - металлические нотки подтверждают озвученное намерение, и сомнений в том, что он действительно выяснит, даже не возникает. Он-то выяснит, но сути это никак не меняет.

- И что потом? - думаю, мой вопрос звучит резонно. - Ну выяснишь, сравняешь с землей, как всегда. А потом появится другой человек, которому ты помешаешь, третий, четвертый. Ты прекрасно знаешь причину, почему это произошло. Дело ведь даже не в девке. Я столько раз просила тебя оставить эти гребаные бои. Ты ведь понимаешь, что в этом бизнесе не крутятся приличные и честные люди?

- Ты думаешь, это так легко? Взять и бросить? – нервным движением Матвей поджигает сигарету, - Ри, ты прекрасно знаешь про долг и про то, что такой человек как Елисеев не остановится, пока не получит свое. А просто держа спортивные клубы, я буду выплачивать его еще десяток лет.

- Тогда может нам стоило бы затянуть пояса? Не выкупать квартиру пока что, повременить с машиной.

- Она и так в лизинге, Рина.

Сама не знаю зачем веду эти бесполезные беседы. Уже вчера вечером ведь приняла окончательное решение, а сейчас смотрю на него, побитого всего, и в груди тлеет последняя надежда, что хотя бы после случившегося Матвей остановится.

- Матвей, ты понимаешь, о чем я. Мы могли бы жить скромнее, если бы ты не тратил деньги налево и направо как сейчас.

- Ри, - морщится Кешнов, глубоко затягиваясь и выпустив дым, вонзается в меня острым взглядом, - чтобы купить всю землю, на которой стоят мои клубы, и с нуля их построить, обычная экономия не прокатит. Да и какая может быть экономия, если я наоборот делаю все для того, чтобы ты ни в чем себе не могла отказать?

- А, то есть это ради меня ты появляешься дома на час и опять уезжаешь, даже забыв иногда поинтересоваться как мои дела? Ради меня прешься на ринг и позволяешь себя избивать? Ради меня по клубам своим шляешься и со своими дружками напиваешься, оправдывая это "налаживанием связей"?

- Не перекручивай, Шведова! – яростные сполохи в синих глазах говорят о том, что Матвей злится, а уже через секунду он с силой вдавливает недокуренную сигарету в пепельницу. - Ты сама видишь, что я делаю все только ради того, чтобы ты ни в чем не нуждалась! Чтобы у нас была лучшая квартира, у тебя лучшее образование в престижном вузе, лучшие шмотки, и чтобы ты как раньше не думала о том, что ждет тебя завтра. Захотела отдыхать, мы полетели к долбаным пальмам, хочешь тачку – окей, забирай мерс.

- Я не хотела тачку, - цежу сквозь зубы, вспоминая, как Матвей сам настаивал на том, чтобы я не ездила в университет на метро, хотя я и по сей день выбираю именно общественный транспорт из-за огромного количества пробок, - ты сам мне вручил ключи и сказал: «Она твоя». И на острова ездить не обязательно, отдохнуть можно и в Подмосковье. Ты сам придумал себе какие-то идеалистические цели и прешь к ним, совсем не слыша меня.

Мобильный в руке Матвея издает мелодию, сообщая о входящем, но он отклоняет злополучный звонок, продолжая бурить меня глазами.

Мне так хочется когда-нибудь вышвырнуть его телефон с балкона, чтобы наконец понял меня. Чтобы осознал, что все, что он делает, тащит нас ко дну, а не куда-то в лучшую жизнь, как ему кажется.

- А ты думаешь, ты была бы так счастлива, живи мы в однушке, а я устройся тренером в какой-то спортивной секции? Легко говорить, когда все есть, - рявкает, заставляя меня обреченно качать головой.

- Мне не нужны золотые горы. И квартиры в спальном районе нам вполне бы хватило, если бы ты просто был рядом. Я жить с ТОБОЙ хотела, понимаешь, а не сама? - приходится вталдычивать банальные истины, если он сам отказывается понимать. - Ходить на работу, приходить вечером уставшей, но знать, что ты тоже скоро придешь и мы вместе проведем время. А сейчас я не знаю, - горло хватает знакомый спазм, но я с усилием проглатываю его, - не знаю, чего ждать завтра. Ты сам себя уничтожаешь, ввязываясь все сильнее во все это дерьмо. Чего ожидать от твоих этих жлобов? Что они тебя убьют где-то, если вдруг станешь неугодным? Или может завтра тебя снова накачают, и ты однажды все-таки переспишь с кем-то, и тогда я не смогу даже смотреть на тебя!

- Рина, это произошло один раз, - психует Матвей и для усиления эффекта тычет указательным пальцем мне цифру «один», и им же скидывает повторный звонок, мелодия от которого разрезает воздух, - один, блядь, раз, а ты ведешь себя так, как будто я трахаю каждую, кто проходит мимо, - повысив голос, чеканит Матвей. - Сколько еще можно повторять и доказывать, что мне на хрен никто не нужен? Что если бы я хотел кого-то трахать, мне наркота не нужна была бы. Но тогда и ты мне не нужна была бы, сечешь? Ты знаешь меня. Знаешь, что если я сказал люблю, то разорвусь к чертям, но сделаю все для тебя. А тебя я люблю, Рина!

В груди вибрирует от собравшихся эмоций. Что ж так сложно, а…

Поднимаю глаза и смотрю прямо во взбешенное лицо.

- Все? - уточняю с каким-то немыслимым ожиданием и в любимые глаза смотрю не отрываясь, - Сможешь остановиться и не лететь вперёд сломя голову? Откажешься от боев? Будешь уделять время нам, а не своей гребаной работе, и расторгнешь все связи с нелегальным бизнесом?

Скажи "да". Просто чёртово короткое слово "да", Матвей! Сделай это, спаси нас, Кешнов…

Массивные челюсти сжимаются.

Мое сердце готово разорваться от ожидания. Воздух замер в легких, секунду, две, три…

- Сейчас нет.

Оглушает контрольным насмерть в едва ожившую надежду. Внутри все опускается. Медленный выдох.

- А когда?

- Я стараюсь сделать это как можно быстрее.

Ну да… быстрее - понятие растяжимое и не факт, что оно вообще когда-то наступит. Сердце превращается в камень, и как бы оно не хотело, чтобы я молчала, я все равно произношу, не отводя взгляда: