Мила Крейдун - Диктатор

Милена попыталась сесть. Медведев коснулся её руки, останавливая порыв.

- Тебе никто ничего не посмеет запретить, - сказал он. – Лежи, если хочешь.

Она кивнула, давая знать, что поняла и всё же села. Как-то странно было лежать в больничной койке мужчины, пока над вами стоит доктор. Да, и вообще кто угодно.

- Ну? – обратился к врачу абсолютный правитель мощной державы, способной стереть родину Ирджи Дворжика, лучшего специалиста травматологии, в порошок.

Доктор бросил осторожный взгляд на любовницу одного из самых влиятельных людей планеты и быстро его отвёл на всякий случай. Медведь отличался свирепым нравом.

«Как и любой диктатор, в принципе», - подумал он.

- Лёгкое сотрясение, - начал Ирджи. – Я бы рекомендовал вам пару дней провести в больнице под наблюдением…

- Со мной всё в порядке, - рыкнул Медведь. – Что с Миленой Сергеевной?

- Ничего страшного, - ответил Дворжак. – Ушибы второй степени.

- Ясно. Мы уходим, - начал срывать Влад датчики.

- Господин президент, - обеспокоился доктор. Неизвестно, как отреагирует диктатор, если Иржи не удастся донести до него всю серьёзность его травм и тому станет хуже вне стен больницы. – С сотрясением любой тяжести не шутят…

- Без тебя разберусь, - грубо бросил диктатор мощной державы. – Не в первый раз.

Милена осторожно коснулась ладонью его предплечья в попытке остановить. Совсем как недавно он её. Она не была уверена в том, как он отреагирует. Кто она такая, в конце концов?

Суровый стальной взгляд упёрся в умоляющий нежно-голубой.

Они просто смотрели друг на друга какое-то время, словно ведя молчаливую беседу.

- Ладно, - раздражённо бросил президент, возвращаясь под одеяло. – Только сегодня. Завтра на выписку.

- Хорошо, - облегчённо выдохнул доктор, обходя койку и клея обратно датчики. – Отдыхайте.

- Иди сюда, - сказал Медведев, когда врач вышел. Потянув Милену за руку, понуждая лечь себе на грудь.

- Не больно? – осторожно легла она.

- Нет, - соврал он, крепко обнимая.

Милена скривилась от боли, пытаясь не проронить ни звука. Он почувствовал её напряжение и ослабил объятия.

- Я серьёзно, - заговорил он. – Не делай так больше.

- Это невозможно, - спокойно ответила она, и оба знали, что дальнейший спор на эту тему бесполезен.

Они долго лежали в объятиях друг друга, каждый думая о своём, переваривая случившееся, пока их не сморил сон.

Милена почувствовала, как его дыхание стало более глубоким и размеренным. Её веки отяжелели, отпустило напряжение и навалилась усталость.

Тяжёлая была ночь.

*

Теперь она знала, чем отличается vip-палата от обычной, помимо окружающей роскоши – анализы сдаёшь тогда, когда проснёшься. А проспали они с президентом крепким безмятежным сном до полудня.

Ещё три часа заняли различные процедуры, осмотр, завтрак.

- Ну? – воззрился на неё в притворной суровостью диктатор. – Что будем делать теперь?

- А почему вы спрашиваете с меня? – улыбаясь, спросила спасительница.

- «Ты», - поправил её, посерьёзнев, президент. – Если и было что-то хорошее в ночном покушении, так это звук моего имени из твоих уст.

Милена отвела глаза от глубокого штормового взгляда, который, казалось, проникал в самую душу.

- Так это всё же было покушение? – попыталась она сменить тему охрипшим голосом.

Президент подошёл ближе, поднимая её лицо за подбородок. Заставив посмотреть на себя.

- Ты поняла меня? – мягко, но всё же потребовал он ответа.

- Да, - тихо отозвалась Мили.

- Скажи, - настаивал диктатор, поглаживая кожу на лице большим пальцем. Словно выводя им колдовские узоры, ставя свою метку на её тело, вплавляя тавро в саму сущность.

- Влад, - выдохнула она с надрывом и прикрыла на мгновенье глаза, пытаясь сглотнуть, чтобы смочить пересохшее от волнения горло.

- Ещё, - тихо потребовал он, склоняясь ниже.

- Влад, - сорвал он с её уст, вместе с поцелуем, словно пробуя на вкус собственное имя. Утопая в ней.

Их обоих накрыл водоворот чувств и ощущений, когда Медведь с лёгкостью подхватил её под ягодицы.

Поглощённая пожаром страсти, Милена с непреодолимой жаждой касания обхватила его бёдра ногами. Чувствуя сквозь тонкую ткань больничной сорочки восставшую плоть диктатора, о которую нетерпеливо потёрлась, вырывая из лёгких диктатора мучительный стон.

Он опустил её на койку,  вынуждая лечь. Широко разведя ноги, с пылающим взглядом завороженно глядя на средоточие её женской чувственности.

- Совершенство, - выдохнул он, коснувшись её пальцем.

Милена вздрогнула от волнительного прикосновения, боясь пошевелиться. Чувствуя себя в его полной власти. Сейчас. Раньше. Всегда. Зачарованно глядя на то, как он склоняется к её промежности. Как медленно проводит языком там, где только что был палец. Не отводя волевого потемневшего взгляда с её лихорадочно блестящих от страсти глаз.

Никогда  и ничего она ещё не хотела в жизни так, как вновь почувствовать его язык у себя между ног. Видеть его лицо с этого ракурса. Чувствовать…

- Попроси, - потребовал диктатор, замерев всего в каких-то миллиметрах от раскрывшихся для него лепестков.

Она чувствовала его дыхание… там. По коже побежали мурашки. По телу прошла волнительная сводящая с ума дрожь, скручивая внутренности в тугой узел, и казалось она сейчас умрёт, если он её так и не коснётся.

- Ещё, - лихорадочно выдохнула она.

- Что? – требовал он уточнения.

- Хочу ещё…

- Что? – настаивал диктатор, лишая её разума.

- Хочу видеть твоё лицо у себя между ног, хочу видеть твой волевой взгляд, хочу чувствовать твой язык, и я умру, если ты немедленно это не сделаешь!

Президент тихо рассмеялся. Звук подобной частоты накалил градус желания внутри неё до температуры, способной расплавить всё, что угодно.

Она задохнулась, выгибаясь дугой, когда его губы накрыли средоточие её желания в страстном поцелуе. Когда его язык дразня, медленно прошёлся вдоль чувственного ущелья. И скользнул вглубь. Резко. Неожиданно. Властно. Как мог только он.

Милена кричала и билась под его ртом, запустив в идеальную стрижку изящные пальчики, которые требовательно удерживали голову диктатора там, где она должна была быть. Направляя его ласки, имея его лицо так, как ей хотелось. Кончая ему в рот. Рассыпаясь на тысячи осколков оргазма, каждый из которых взрывался ещё тысячью.

Она вскрикнула, когда президент резко дёрнул её за ноги, подстраивая под себя и рванул вперёд, доказывая свою доминантность. Заставляя продолжать кричать от наслаждения, выкрикивать его имя, требовать ещё, чувствовать новую волну, которую разгоняли властные резкие, грубые толчки.

- Я люблю тебя, - выдохнула она в порыве чувств в момент оргазма. Потянувшись к нему. Жадно обнимая. Вжимаясь в широкую грудную клетку. Чувствуя ответные крепкие объятия. Не чувствуя боли. Лишь эйфорию. Восторг. И счастье. Несмотря ни на что.

Просто быть с ним.

 Ранним утром следующего дня Медведев с Миленой были уже в апартаментах. Заказали завтрак и приняли совместный «горячий» душ.

Влад смотрел на сияющую от счастья молодую женщину, завтракающую напротив него, и размышлял о том, помнит ли она то, что сказала накануне вечером. Осознанным ли было произнесённое? Почему она не требует от него ничего взамен? Хоть какой-либо его реакции. Обычно после подобного признания с любовницами приходилось расставаться – женская обида от осознания безответной любви не давала и дальше приятно проводить время.

С Золотарёвой всё было иначе. Всё.

Президент посмотрел на часы.

- Нам следует поторопиться, - произнёс он. – Если хочешь увидеть, насколько великолепна Прага, конечно. Уже вечером мы вылетаем в Москву.

Золотарёва досадливо закусила губу. Было видно, что хотела. Очень хотела, но что-то останавливало.

- А как же покушение? – сердобольно нахмурилась она. – Может, останемся в номере?

- Если бы я реагировал подобным образом на каждое покушение, то не покидал бы стен Кремля, - усмехнулся Медведев. Почему-то её забота была ему даже приятна. – Всё будет в порядке, - поспешил он заверить своё сокровище. – Приняты максимальные меры предосторожности. Сегодня в Праге комендантский час с десяти утра до четырёх вечера. В этот промежуток времени она принадлежит только нам.

У Золотка даже рот приоткрылся от изумления.

- Ты хочешь сказать, что людям запрещено выходить из дому, чтобы мы могли свободно погулять по Праге?

- Именно это я и сказал, - ответил он безразлично. – Я не могу толкаться с остальными ротозеями.

- Я чувствую себя немного виноватой, но это круто, - честно выдохнула Золотарёва. – Я ужасный человек, да?

Влад улыбнулся.

- Ты собираешься или как? – спросил он.

- Уже бегу, - подскочила она на ноги, засунув в рот круассан и умчавшись в спальню.

Диктатор не мог перестать улыбаться даже тогда, когда она скрылась из виду – она пагубно влияет на его суровый железный характер.

Но ему это нравилось.

Он и забыл, каково это – быть просто человеком.

Дело в Золотарёвой или в воспоминаниях, которые она неосознанно в нём воскрешает?

Тогда он был никем, но был счастлив. С Ней…

*

Милена должна была признать, что путешествовать с диктатором – это самое верное и идеальное решение.

В их распоряжении была не только Прага. Казалось, им принадлежал весь мир. Или они одни во Вселенной, среди всей этой красоты. Не считая службы безопасности, конечно, которых Золотарёва постоянно выпускала из виду, видя лишь Его и невероятную красоту вокруг, о которой он ей рассказывал. Им не нужен был экскурсовод. Казалось, президент другого государства знал всё о Праге. Или он просто знал всё?