Мила Крейдун - Диктатор

- Не лезь не в своё дело, - грубо отрезал президент.

К ним подошёл доктор:

- Господин президент.

- Говори, - коротко бросил он, даже головы не повернув.

- Повреждения можно будет с лёгкостью устранить  с помощью пластики…

- Она не захочет, - произнёс диктатор, оборвав доктора на полуслове.

- Ты уверен? – удивился Кирилл. – Ни одна женщина скорее не захочет жить со шрамами на лице, если это можно исправить.

- Она не захочет, - уверенно повторил отец. – Повреждения не настолько ужасны. Всего лишь чуть задело овал лица. Для неё это не будет иметь существенного значения, чтобы ложится под скальпель. Опять.

- А для тебя? – не удержался от вопроса Кирилл.

- Для меня тем более, - машинально отозвался Царь.

Кирилл был готов поклясться, что перед тем, как тихо удалиться, доктор даже чуть поклонился тому, кто держал в страхе полмира, что уж говорить о гражданах страны, которой он правил.

Медведев-младший перевёл взгляд на ту, от которой самодержавец не мог оторвать глаз. Пытаясь разгадать план отца. Начиная понимать…

 Милена с трудом разлепила глаза.

Ощущение было такое, словно она выходила из-под наркоза: в голове тяжесть, тело слушается плохо, разум соображает ещё хуже.

Первым, что она увидела и осознала – это больничную палату и Астахова в кресле у своей постели.

- Что произошло? – спросила она.

- Не помнишь? – ответил он вопросом на вопрос.

Золотарёва напряглась, пытаясь отыскать в затуманенном сознании обрывки воспоминаний.

- Смутно, - ответила она. – Я не успела ничего понять. Мы вышли из подъезда и боль.

Она потянулась рукой к лицу и нащупала бинты, которыми оно было перемотано.

- Что это? – подняла она на Макса испуганный взгляд.

- Фанатичка плеснула тебе в лицо кислотой. Немного задело правую сторону. Мы успели вовремя промыть рану. Повреждения несущественные. Владислав Анатольевич сказал, что ты не захочешь делать пластику.

- Значит, всё действительно не так уж страшно, - рассеянно произнесла Милена, поглаживая бинты и ничего под ними не чувствуя.

«Должна же быть боль, разве нет?», - думала она.

- Ты под обезболивающими, - произнёс Астахов.

- Я сказала это вслух? – спросила Мили.

Опальник кивнул.

«Вчера около полудня, - привлекло внимание обоих вещание репортёрши из телевизора, стоявшей у подъезда дома Милены, почти на том месте, где всё и произошло, - на новую фаворитку президента было совершенно нападение неизвестной. Пострадавшая доставлена в больницу, а вот женщина без суда и разбирательств тут же была отправлена в психиатрическую больницу и неизвестно, увидит ли она когда-нибудь свободу…».

Кадр задёргался, экран на секунду потемнел и в следующее мгновение из него смотрел тяжёлый штормовой взгляд диктатора.

- Не увидит, - уверенно заверил он сомневающихся. – Более того, - продолжал он, прожигая яростным взглядом каждого, кто сейчас его видел, - в дальнейшем даже мысли о том, чтобы причинить вред будущей первой леди страны будут расцениваться как измена и караться соответственно.

- Что он сказал? – машинально вырвалось у Милены. Она даже села на постели, ближе поддавшись к телевизору.

- Ты об измене? – усмехнувшись, уточнил Астахов.

- Нет, - не могла Мили оторвать глаз от монитора, буквально впитывая каждую чёрточку, каждую мелкую морщинку, глядя в суровые и такие родные глаза, полные угрозы и обещания кровавой расплаты. За неё.

Экран моргнул, потух, и в следующую секунду продолжились новости.  Словно ничего и не было.

- Мне это не привиделось? – повернулась она к телохранителю.

- Нет, - холодно ответил он.

- А что ты здесь вообще делаешь? – опомнилась она.

- Охрана усилена. Двое снаружи, один внутри. Приказ Медведя. Тебя теперь все будут оберегать как зеницу ока, чтобы не схлопотать.

- Что-то ещё произошло помимо нападения? – не поняла Милена.

- О, да, - усмехнувшись, протянул Астахов. – Босс был в ярости. Досталось всем.

Золотарёва попыталась спрятать дурацкую счастливую улыбку. Добавляли счастья и последние, сказанные во всеуслышание, слова Влада.

Она отмахнулась от странной мысли, что это ненормально вот так просто решить всё за неё и вместо того, чтобы расстроиться, зажглась от предвкушения услышать предложение руки и сердца. В следующую же встречу. Иначе и быть не могло.

- Он не говорил, когда сможет меня навестить? – спросила она у Астахова, изо всех пытаясь не выдать своих чаяний насчёт предстоящей встречи, и не сиять при этом, как счастливая наивная дурочка.

Только не перед ним.

- Нет, - коротко, безразлично ответил телохранитель.

В палату вошла медсестра, а следом и доктор.

- Милена Сергеевна, - начал он с порога. – Меня зовут Иван Лукрецкий. Я ваш лечащий врач. Ваше состояние стабильно, но за раной какое-то время нужен будет профессиональный уход. Плюс обезболивание, анализы… Через пару дней, в общем, выпишем, если быть кратким.

- Хорошо, - отозвалась Милена.

- Владислав Анатольевич сказал, что вы не будете делать пластику, - сказал доктор так, словно задал вопрос.

- Он знает меня достаточно хорошо, - ответила она на это.

- И даже не хочешь сначала посмотреть? – всё же уточнил Астахов. – А, может, и подправить ещё что-то помимо этого? Государство возьмёт на себя все издержки.

- Нет, - немного враждебно ответила Золотарёва, понимая его намёки. – Я себе и так нравлюсь. Ведь главное внутренняя красота, а не внешняя, разве нет?

- Ага, в какой-нибудь детской сказочке про феечек и принцев на белом коне, - цинично изрёк бывший начальник безопасности.

- Никто не выбирает себе спутника жизни по внешности, - не согласилась Милена, нахмурившись.

- Ага, конечно, - не мог остановится Макс, сам не понимая причину своей злости. - Будь ты так "прекрасна" в день вашего знакомства, думаешь, он обратил бы на тебя внимание, заставляя меня шастать по твоей квартире и шерстить твою поднаготную?

- Так это был ты? - нахмурившись, иначе посмотрела она на Астахова. Ей не понравилась эта новость. Как будто напряжённости в их отношениях и без того не достаёт.

- А у тебя есть какие-то особые требования к тому, кто должен за тобой шпионить? - злился Макс.

- Вам нужно что-то ещё? – обращаясь к пациентке, попытался прекратить странный спор Лукрецкий.

- Нет, спасибо, - попыталась ему улыбнуться Милена. – Нет! - спохватилась она, остановив врача уже у дверей, – нужно. Где мои вещи?

- В шкафу, - указал доктор на белоснежный предмет мебели у стены, который буквально слился с ней.

- А вы захватили в больницу мою сумочку? – вынуждена была она вновь обратиться к Астахову, когда её осенила неприятная догадка.

- Нет.

Золотарёва досадливо закусила губу. Оставалось только ждать. И надеяться.

Она, конечно, помнила номер телефона Влада наизусть, но просить что-либо у Макса не хотелось.

В палате раздался рингтон. Астахов достал из кармана мобильник.

- Да, господин президент, - произнёс он в трубку. – Да, - ответил он снова на только им одним известный вопрос, и передал телефон Милене.

- Алло? – улыбнулась она. Не смогла не улыбнуться.

- Привет, золотко.

- Привет.

- Прости меня, детка, - удивил её Влад.

- За что? – уточнила Мили.

- Тебе досталось из-за меня. Опять…

- Ты же не веришь в извинения, - попыталась всё свести к шутке Милена.

- Я обещал тебе попробовать измениться, - улыбнулся он.

- Ты ни в чём не виноват, - заверила его Золотарёва. - Скоро сможешь меня навестить?

- Как только вырвусь.

- Я буду ждать, - шире улыбнулась Мили.

 - Ты ни в чём не виноват, - заверила его Золотарёва. - Скоро сможешь меня навестить?

- Как только вырвусь.

- Я буду ждать, - шире улыбнулась Мили.

- Хорошо, что ждать осталось недолго, - улыбаясь, ответил президент.

Дверь палаты отворилась. Милена сорвалась с постели. Внутри неё взорвался неукротимый вулкан эндорфинов, побуждавший к действию броситься на шею любимому, с появлением которого весь мир перестал для неё существовать. Она даже не заметила рук Макса, которые удержали её на месте. Тело просто подчинилось команде не двигаться, пока глаза счастливо наблюдали за приближением того, кто давно стал её Вселенной.

- Ну, как ты? – сел он на койку, беря в широкую ладонь её руку, крошечную по сравнению с его. Нежно целуя тыльную её часть.

- Нормально, - банально промямлила Милена, буквально плавясь от нежности, которой её окутал плотный непроглядный розовый туман иллюзий и грёз. – Я видела твоё выступление по телеку, - сорвалось с губ.

- Только не начинай, - сурово нахмурились брови диктатора. Он раздражённо поднялся с койки и подошёл к окну под растерянным взглядом Мили, деловито сложив руки за спиной. – Она получила то, что заслужила, - продолжил президент.

- Кто? – ничего не понимала Золотарёва.

- Фанатичка, кто же ещё, - обернулся диктатор, подозрительно глядя на Милену.

- А, - опустила она взгляд, пытаясь взять себя в руки и начать соображать. Реальность окатила её ледяной волной слишком неожиданно, развеяв радужную дымку с единорогами. Она остро ощутила присутствие Астахова рядом, под пристальным взглядом которого происходит весь этот занимательный диалог и её идиотское поведение – он, наверняка, всё понял. А если учесть их недавний спор, ситуация усугубилась многократно.

Золотарёва неловко кашлянула.