Ухватившись за предложенную соломинку, Дина начала рассказывать. В конце концов, частью профессии Этана было консультировать людей, попавших в подобные ситуации. Он же собирался стать пастором! Этан — пастор, подумала Дина с облегчением. Он поможет ей, такой, какая она сейчас — заплутавший и раненый ягненок… Глубоко вздохнув, она подробно рассказала ему о вечере в Стэнтон Мэйнор хаус, начиная с предупреждения мистера Паккарда. Рассказала, как она долго шла вниз по Мэпл-стрит до Сикомор, о человеке в белой машине, о Чарли и о том, как они ехали по Шестнадцатой. Она десятки раз повторяла эту историю в полиции, офицеру Лоусону — могла рассказать и еще раз, теперь Этану. С ним, конечно, будет легче об этом говорить…

Оказалось, нет!

— Я шла вниз по Хендерсон. Когда подошла к парку… он был уже там. Просто фигура, которая пряталась в тени.

— Ну, и?..

— Он схватил меня.

Костяшки его пальцев, которые держали кружку, побелели.

— Ты сопротивлялась?

Дина медленно подняла голову и взглянула на него. Она готова была вспылить, но сдержалась. Мать учила ее не давать места гневу и не быть скорой на слова. Сначала надо представить себя на месте человека, с которым говоришь.

— Да, — просто ответила она, не вдаваясь в детали того, как ожесточенно она билась, пытаясь освободиться. Она боролась, пока не потеряла сознание от удара по голове.

— И что дальше?

Дина опустила глаза, не в силах взглянуть на него.

— Это все. Остальное ты знаешь…

— Нет, не знаю! Что они делали с тобой в больнице? Тебя очень долго обследовали, Дина. Что там происходило?

Кровь отлила от ее лица.

— Они собирали улики, — ответила Дина тихим, смущенным голосом. Она прикусила губу, мысленно молясь, чтобы Этан не спросил о подробностях.

— А какие-нибудь анализы они сделали?

Дина вовсе похолодела, сердце сжалось, она начинала понимать, куда он клонит. Приподняв голову, она посмотрела ему в глаза.

— На венерические заболевания, — продолжил он приглушенным голосом, надеясь, что рядом нет никого, кто мог бы его услышать. — Ты знаешь, о чем я. Они проверили тебя на ВИЧ? — Этан глянул в кружку и снова поднял глаза на Дину. — Ну так как — проверили? Ты ведь имеешь право знать, если он наградил тебя какой-нибудь болезнью!

Дина подумала, что Этана беспокоят вовсе не ее права: это что-то другое, глубоко спрятанное в нем самом. Это он имеет право знать! Слезы жгли глаза. Конечно, он прав, он имеет право знать…

— Да, они взяли пробы.

— И что?

Из госпиталя позвонили только несколько дней спустя.

— Результат отрицательный, — глухо ответила Дина. Пока что… Ей придется еще несколько раз сдавать анализы, пока врачи убедятся, что действительно все в порядке. Дина дрожащими руками отодвинула кружку с какао. Если она сейчас выпьет хоть каплю, ее стошнит…

Голос Этана напрягся.

— Я не собирался делать тебе больно. Просто подумал… ну, в общем, нам надо было это выяснить!

— Теперь, когда мы выяснили, тебе лучше?

Его лицо потемнело.

— Нечего на меня злиться! Не я тебя насиловал!

Ее щеки вспыхнули, потом кровь снова отлила от лица. Дина встала и нащупала ремешок сумочки, которая висела на спинке стула.

— Ты куда?

— В общежитие.

Он что-то буркнул сквозь зубы, раньше она ни разу не слышала ругательства из его уст. Этан и теперь бы сдержался, но вся история с Диной выбила его из колеи. Так что и в этом была виновата она…

Уже по пути к двери Дина услышала, как Этан отодвинул стул. Он догнал ее уже на улице и пошел рядом.

— Извини, — сдавленно сказал Этан. Это было что угодно, но не извинение. — Каждый раз, когда думаю об этом, я вне себя от бешенства.

«Бешенства на кого?» — хотела спросить Дина. Ей хотелось кричать, вопить! Но она молчала, ее всегда учили вежливости… Если не можешь сказать что-то хорошее, лучше не говори вовсе. Не говори вовсе… Притворись, что тебе не больно. Тем более, если боль причиняет тот, кого ты любишь…

На ее пальце — кольцо, подарок Этана. Свадьба назначена на семнадцатое августа. Уже заказано белое подвенечное платье. Белое… Символ чистоты… Вот только она уже не чиста! Она больше не девственница…

Оторвавшись от Этана, Дина пошла быстрее, ей хотелось уйти от него, добежать до общежития, запереться в комнате и плакать. Этан остановил ее, схватив за руку.

— Вот так ты решаешь все проблемы? Убегая каждый раз, когда слышишь что-то, что тебе не нравится? Говори со мной!

Это была не просьба — приказ! Весь его гнев обрушился на нее.

— Я говорила с тобой.

— Чересчур бесстрастно. Как будто рассказывала о том, что случилось с кем-то другим. Ты что — ничего не чувствуешь?!

— Чувствую? — переспросила Дина, пораженная его жестокостью. — Я чувствую, Этан! Чувствую себя оскверненной, чувствую раздавленной, чувствую изнасилованной! Достаточно?! Это тебя удовлетворит?!

Этан схватил ее.

— Дина! — он привлек ее к себе и обхватил руками. — Дина… — повторил он и заплакал. Кого он оплакивал — ее или себя? Это не имело значения! Повернувшись к Этану, Дина обняла его. Она понимала его горе; но еще лучше — и намного лучше, чем ей хотелось бы, — она понимала, что есть горе, которое не могут смыть никакие слезы…

* * *

На следующей неделе все стало только хуже.

Дина только что приняла душ, чтобы успокоиться, когда в комнату вошла Джанет.

— Снова звонила твоя мама, — сказала она, кладя книги. — Она спрашивала меня, почему ты как в воду опущенная.

Дина сидела на кровати, кутаясь в толстый банный халат, голова замотана полотенцем.

— И что ты ей ответила?

— Что все в порядке.

— Спасибо!

— Я не убедила ее, Дина. Она знает — что-то не так. Тебе не кажется, что надо бы рассказать ей, что произошло?

Разматывая влажное полотенце на голове, Дина скользнула в кровать. Ей не хотелось вспоминать о той ночи, не хотелось думать, как ужасно эти события повлияли на ее отношения с Этаном. Он только начинал к этому как-то приспосабливаться, старался пройти через это и забыть. Все постепенно восстанавливалось, еще пару недель, месяц, может, два — и все будет забыто…

— Она расскажет отцу, и тогда они оба будут переживать. Что в этом хорошего? Того, что произошло, уже не изменишь. Джанет внимательно глядела на нее.

— Она знает, что что-то случилось. Сказала, что собирается прилететь сюда, чтобы навестить тебя.

Полотенце упало Дине на плечи. Джанет подошла, села рядом с ней на кровать, пальцами убрала прядь влажных волос, упавшую Дине на лицо.

— Может, с ними поговорит Этан?

Дина горько усмехнулась и покачала головой.

— Я скажу им, что у меня грипп, или еще что-нибудь придумаю. — Она грустно улыбалась. Никогда раньше ей не приходилось лгать своим родителям, но теперь у нее не было выбора. Они не переживут, если узнают правду. — Это почти правда, — добавила она, пытаясь оправдаться. — Последние две недели меня все время подташнивает.

Джанет уставилась на нее.

— О, Дина! Ты не думаешь…

По спине Дины пробежал холодок, когда она посмотрела в полные ужаса глаза Джанет.

— Что не думаю? — тихо и с испугом спросила она.

— Что ты, может быть, беременна?

Сердце забилось частыми, болезненными ударами.

— Нет. — Дина ухватилась за это слово, оно повисло в воздухе… «Нет! Ты же не сделаешь этого со мной, Господь?! Пожалуйста, Боже, нет!»

ДОВЕРЬСЯ МНЕ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ…

Внутри у Дины все дрожало. Она знала. Ей не нужны были результаты анализов. Что-то внутри подсказало ей — испытания не закончились. Они только начались.

Джанет вскочила и забегала по комнате.

— Не может быть! Это невозможно! Они должны были дать тебе что-то в больнице в ту ночь, чтобы этого нс случилось! Таблетку, которую в таких случаях принимают на следующее утро. Еще какое-нибудь лекарство. Они что, этого нс сделали?

— Нет.

— Ты была в шоке, Дина! Может, ты просто не помнишь?

Она помнила каждую деталь той ужасной ночи. Она не могла ее забыть.

— Они мне ничего не дали, Джанет.

— Но это же преступно! Они что, даже не спросили?!

Дина прикусила губу, ей было стыдно признать, что доктор не только спросил, но и уговаривал ее. Он пытался убедить Дину начать эстрогенную терапию. Она сама отказалась — для того, чтобы теперь столкнуться с ужасными последствиями… Это ее вина. Во всем виновата только она…

Схватив свой ежедневник, она дрожащей рукой открыла его и стала перелистывать страницы, одну за другой. Два месяца и четыре дня со дня изнасилования… Она продолжала листать, пока не наткнулась на едва заметную пометку, сделанную за две недели до того вечера. Бросив ежедневник на колени, она уставилась на дату.

— Кажется, мне лучше пойти к врачу…

Джанет снова села возле нее, взяла ее руки в свои.

— Все будет о’кей, — сказала она, правда, прозвучало это совсем неубедительно. — Я уверена, что даже если ты беременна, а это может быть не так… Хочу сказать, ты столько всего пережила за это время… у тебя наверняка задержка. Скорее всего, именно это и случилось. Врачи дадут тебе что-нибудь, чтобы ты опять была в порядке…

«В порядке? О, Боже, я когда-нибудь снова буду в порядке?!»

Джанет крепче сжала ее руку.

— Даже если ты беременна, они позаботятся об этом, тебе не придется беспокоиться. Никто даже не будет знать. На таком раннем сроке… все равно ничего не будет, и ведь вины твоей в этом нет. И все будет о’кей. Что бы ни случилось, Дина! Держись за это, слышишь? Все будет о’кей!