Ложусь на второй диван, оказываясь напротив Яковлева. Старательно закрываю глаза, пытаясь уснуть. Если продолжить так волноваться, то вечером точно не выйду на сцену, так что лучший вариант – это сон.

Несколько минут считаю овец, которые с каждым разом перепрыгивали забор всё выше и выше, пока, наконец, царство Морфея не утягивает меня в свои объятия.

На грани сна чувствую, как меня кто-то накрывает пледом.

Глава шестьдесят седьмая

Проснулась я в два часа дня, когда в доме необъяснимым образом появилась Ксюша. Смирнова бегала по комнате с моим платьем и отпаривателем, пытаясь избавиться от несуществующих складок.

– Ты его скоро прожжёшь, – подсказала я, сонно потянувшись.

Отдых и правда пошёл мне на пользу, потому что теперь я была спокойна как танк.

– Не прожгу. Хорошо, что ты проснулась, сейчас начнём тебя красить, – торопливо объявила подруга, повесив «плечики» на шкаф.

– Уже? Ладно, подожди минутку. Пойду что-нибудь съем, – попросила я и, встав с дивана, направилась на кухню. Заметив меня, Ксения Павловна толкнула мою маму по рёбрам, старательно что-то пряча за спиной. – Всё хорошо?

– Да, ты голодная? Давай, я тебе бутерброд сделаю, – предложила женщина, всё также стоя перед чем-то. – Иди-иди! Я принесу его в комнату.

– Не надо. Я тут могу поесть, – вяло ответила я, резко обходя Ксению Павловну.

За ней, на столешнице, стоял большой шоколадный торт, на котором мама старательно рисовала цветочки.

– Ника! Испортила весь сюрприз! – вскрикнула моя родительница, принявшись выталкивать меня из кухни. – Вечером всё узнаешь!

– Что за сюрприз? Что я узнаю-то? – задавала я вопросы, отчаянно пытаясь вернуться на кухню. Когда дверь передо мной захлопнули, я крикнула. – Хоть покормите! – послышалась возня и в образовавшуюся маленькую щель, мама просунула несколько сэндвичей. – Спасибо, блин.

Быстро беру свой полдник, оглядываясь в поисках Ксюши. Вместо подруги, внимание привлёк горящий экран моего телефона, заранее поставленный на беззвучный режим.

– Алло, Ника? – донёсся до меня голос Виталика, как только я принимаю вызов.

Слышать его было странно, учитывая, что с момента той ссоры в школе, мы не разговаривали. Тем не менее я была рада, что друг решился и набрал меня.

– Да, привет, – поздоровалась я, дожёвывая бутерброд.

Оглядываю гостиную, видя, что она превратилась в своеобразную гримёрную: везде раскиданы костюмы, блёстки, косметика.

– Я завтра возвращаюсь. Может, встретишь меня на автовокзале? – с надеждой спросил рыжий, понизив голос до шёпота.

Фоном слышались крики других игроков, только не понятно радостные или нет.

– Конечно. О чём речь? – на душе сразу стало легче, когда я в прямом смысле услышала улыбку Малюкова.

Ещё можно всё исправить, даже если мы поссорились.

– И главное: я от всего сердца поздравляю тебя с Днём Рождения! Желаю… – договорить эту «пламенную» речь я не дала, перебив парня.

– Стоп, что? Какой День Рождения? – в шоке спрашиваю я, отодвинув телефон от уха. На экране, в панели уведомлений даже появился маленький стикер в виде тортика, с поздравлениями, от виртуального помощника. – У меня сегодня День Рождения?! Я настолько постарела, что забыла о нём?!

– Похоже, – рассмеялся он. – В общем, я знаю, как ты не любишь длинные тосты и речи в этот день, поэтому скажу кратко: всего тебе самого наилучшего, и я везу тебе подарок. Вот тебе стимул, чтобы завтра меня встретить!

– Спасибо! Я забыла спросить: как игра? Вы выиграли? – так приятно, что эти давящие последствия ссоры начали рассыпаться. Несколько секунд на том конце не раздаётся ни слова, что наводит меня на плохие мысли. – Виталик?

– Всё хорошо, встретимся завтра. Ещё раз с Днём Рождения, – повторил парень и отключился.

Неужели, они проиграли? Встряхиваю головой, отгоняя драматичные мысли. Они не могли проиграть.

Откладываю телефон, удаляясь на поиски подруги. Сейчас главное собраться и самой не опозориться.

Брюнетку я нашла в соседней комнате, когда она укладывала волосы Лёши назад, с помощью прозрачного зелёного геля. Странная штука.

– Ника, ты вовремя! – воскликнула Смирнова, закончив работу над образом Яковлева.

Если честно, то ему не идёт, но вслух я это сказать не осмелилась. Тем более такая причёска – одно из требований в бальных танцах для парней.

Сажусь на кресло, перед подругой, молясь всем известным Богам, чтобы она не переусердствовала. Девушка минуту критически осматривала моё лицо, а затем нанесла базу под макияж.

– Ты же не пользуешься контактными линзами? – неожиданно спросила она, размазывая по моему лицу тональный крем.

– Нет, – неуверенно ответила я, стараясь вовремя закрывать глаза.

После Ксюша нанесла корректор, консилер, скульптор, румяна, праймер, тени, хайлайтер, подводку, базу для ресниц, губ, тушь, странную пудру, помаду, блеск, карандаш, лайнер и ещё сотню неизвестных мне косметических средств, в которых брюнетка разбирается не хуже профессионального визажиста.

В конце концов, Смирнова наложила блёстки и мерцающую пудру на плечи, а затем заставила меня спустить лямки майки, чтобы покрыть ей ещё и спину. Через час на выступающих косточках ключиц уже были приклеены десятки маленьких страз, складывающихся в непонятный узор. Точно такие же камушки были на всём лице. Главное, теперь не оторвать это раньше времени.

Когда от меня убрали последнюю кисточку и разрешили посмотреть в зеркало, я обомлела. Тёмно-коричневый смоки-айс переходил в светлые блики хайлайтера около бровей, где начиналась линия страз. Красная помада, покрытая блеском, ярко выделяла пухлые губы. Скулы, подчёркнутые умелым контурингом, выглядели острыми, с правильными чертами лица. Накладные ресницы, подобно крыльям маленьких бабочек, трепетали при каждом движении век. Заканчивала образ в прямом смысле переливающаяся на свету кожа, от обилия пудр и блёсток. Всё, вплоть до нижних рёбер имело красивые перламутровые блики, создавая эффект идеальной, неживой статуи.

– Это идеально! Ксюша, у тебя талант! – трогая новые ресницы, искренне хвалила я.

Подруга, полная гордости, достала из сумки два баллончика «закрепителя» и попросила закрыть глаза. Несколько долгих минут, и толстый прозрачный слой неприятно сцепил кожу и косметику воедино. Учитывая, что вся верхняя половина тела у меня была покрыта «краской», то это повлекло за собой очень большое количество спрея.

– Теперь причёска, – радостно взвизгнула подруга, распустив пучок.

Мне же захотелось взвыть от скуки ведь, укладка волос – это ещё час ожидания.

Мои опасения оправдались, и Смирнова, действительно, около шестидесяти минут выпрямляла, завивала, укладывала, закалывала, распушала и собирала резинками мои бедные волосы. Последствия её работы – это несколько маленьких ожогов от плойки, в районе ушей и шеи.

Сильно сбрызнув своё творение сначала обычным, а потом и блестящим лаком, брюнетка, довольная работой, позволила мне подойти к зеркалу. Тугая «шишка» была украшена «волнами» и объёмными петлями десятков косичек. Огромное количество глянцевого спрея переливалось на свету, словно причёска куклы. Вообще, я теперь вся была похожа на какую-то Барби. Уж очень моё тело перестало быть похоже на живое.

– Спасибо! Очень красиво, – благодарю подругу, в тайне мечтая вытащить все болезненно приколотые шпильки и смыть слой лака.

Лицо неприятно стянуло, не позволяя коже дышать. Как же хочется, чтобы вечер поскорее наступил и мне не пришлось долго мучиться в этом образе.

– Вы готовы? – спросила заглянувшая в комнату мама. Заметив меня, она показала Смирновой два поднятых вверх больших пальца, добавив. – Это, конечно, шикарная работа, но спускайтесь! Машина заведена, только вас ждём.

Глава шестьдесят восьмая

Дворец Творчества был весь украшен разноцветными шариками и плакатами. Мамы детских групп старательно фотографировали своих чад около баннера, с названием соревнований. Папы же обсуждали «ужасно маленькую» парковку, доедая закуски в буфете. Знакомая атмосфера.

Как только я вошла в здание, Лёша чуть ли не силой забрал у меня чехол с платьями, кинув короткое «тебе тяжело». Уже собиралась поспорить, приведя в свою защиту его травму, но в последний момент передумала. В конце концов нельзя на проявление заботы отвечать злостью.

Мамы, переговариваясь, ушли за кофе, сказав, чтобы мы готовились к номеру. Беру за руку Ксюшу, которая в свою очередь тащила огромную косметичку. Даже боюсь представить, что она хочет сделать со мной ещё, так как размеры этого чемоданчика для красоты переваливали за мой школьный портфель.

Еле найдя маленькую комнатушку, которую кто-то назвал гримёркой, мы ввалились внутрь. Три на три метра, с несколькими лампочками для освещения, она всё равно была тёмная. Повесив костюмы на перекладину, под самым потолком, Лёша оставил рюкзак и вышел, сказав только:

– Ника, ты переодевайся первая. Я подожду, – и закрыл дверь.

Порой, мне становится не понятно, как человек может быть настолько вежливым.

– Раздевайся, я пока платье достану, – подсказала Ксюша, расстегнув серый чехол. Затем, достав алый костюм, она с интересом его осмотрела. – Мне, конечно, Яковлев, пока ты спала, рассказывал, что одежда немного не в твоём стиле, но, чтобы настолько! – с улыбкой закончила подруга, разглядывая чересчур большое количество вырезов.

– Не напоминай, пожалуйста. Это ужасно, – взмолилась я, расстегнув рубашку. Стягиваю джинсы и забираю платье. – Как мне в нём вообще танцевать?

– Наслаждаясь чужими взглядами, вот как, – уже в открытую рассмеялась брюнетка, помогая мне застёгивать маленькие пуговки. – Тебе надо ещё немного рёбра запудрить, – рассуждала Смирнова и, не дождавшись моего одобрения, достала из своего чемоданчика огромную палетку косметики. Быстро проводит кисточкой по открытым участкам тела, неприятно щекоча. – Давай тебе на ноги золотое масло нанесём? – предложила девушка, вытащив из кармана рюкзака маленькую бутылочку с блестящей жидкостью.