Миссис Беннет было не до обеда, происходящее на другом конце стола требовало её полного внимания. Взгляд её постоянно обращался к старшей дочери и Бингли, выдавая направление её мыслей. Но суп был хорош, а за ним последовали куропатки и оленина.

– Надеюсь, куропатки удались? – миссис Беннет решила ненадолго отвлечься на меня и проявить гостеприимство.

– Очень хороши, – я тоже со своей стороны предпринял усилия, чтобы не показаться невежливым.

– А оленина? Приходилось ли вам пробовать такой замечательный окорок?

– Такой – никогда.

– Возьмите ещё вот этот соус, – она всерьез взялась за меня.

У меня совершенно пропал аппетит, и я отказался от её любезного предложения.

– Полагаю, вы не привыкли к нашим простым соусам, – не давала она мне скучать. – В Лондоне вы найдете больший выбор изысканных блюд.

– Ну что вы, – я постарался как мог поддержать разговор.

– Вам приходилось обедать с Принцем Уэльским?

– Имел честь.

– Некоторые люди считают такое разнообразие серьезным излишеством, но, признаюсь, я всегда считала такое мнение простонародным. Конечно, у нас не подают двадцати соусов к каждому блюду, но мы здесь, в провинции, просто не столь расточительны.

Указав мне таким образом моё место, она вновь направила своё внимание на Бингли, и я смог, наконец, заняться хваленой олениной. Я смотрел на Элизабет, нуждаясь в её ответном взгляде больше, чем в самой изысканной пище, но она даже не взглянула на меня.

Леди покинули комнату. Джентльменам подали портвейн.

Беседа меня не заинтересовала. Беззакония французов меня не интересовали, выходки прица Уэльского не привлекли моего внимания. Я взглянул на часы, а затем на других джентльменов. Их разговор никогда не закончится?

Наконец мы присоединились к дамам, и я направился к Элизабет, но для меня места рядом с ней не нашлось. Гостей было порядочно, и когда она наливала всем кофе, я так и не смог приблизиться к ней. Я попытался опять, но молодая леди подошла раньше и завязала с ней разговор, чем навсегда испортила свою репутацию в моих глазах.

Элизабет всё это раздражало? Мне показалось, что так оно и есть, и у меня появилась надежда. Я отошел в сторону, но как только, обжигаясь, чтобы побыстрее опорожнить чашку, допил кофе, сразу протянул её ей.

– Ваша сестра все ещё в Пемберли? – спросила она меня.

Она казалась спокойной, даже какой–то отчужденной.

– Да, и пробудет там до Рождества, – ответил я.

Она поинтересовалась ещё друзьями Джорджианы и более не проронила ни слова.

Я не понимал, должен ли я продолжить разговор или лучше помолчать. Хотелось продолжить, но мне так много надо было сказать ей, что я никак не мог решить, с чего начать. Подумав, я решил, что такое наше объяснение невозможно в многолюдной гостиной.

Моя молчаливость привлекла пристальное внимание одной из дам, и я посчитал лучшим удалиться, хотя и проклинал себя за то, что не воспользовался до конца предоставившейся мне возможностью.

Чайную посуду убрали и расставили столы для карт. Это был ещё один шанс для меня! Но миссис Беннет выразила желание иметь именно меня партнером в партии в вист. Естественно, я не мог отказаться, не обидев её. Я и так уже готов был поступить не слишком вежливо, и чуть не сказал: «Я бы с большим удовольствием поговорил наедине с вашей дочерью».

Интересно, что бы она ответила на это? Сказала бы, что она не пожелает столь неприятного мужа своей дочери, или была бы ошеломлена и замолчала, удовлетворенная? Меня подмывало попробовать, но я не мог поставить в неловкое положение Элизабет.

Мне никак не удавалось сосредоточиться на игре, и я всё время проигрывал. Потому что всё время обдумывал, как бы мне поговорить с Элизабет, но так за весь вечер и не придумал и вернулся в Незерфилд в мрачном настроении.

Бингли, напротив, сиял от счастья. Я решил завтра признаться ему, что мисс Беннет была в Лондоне, и что это я воспрепятствовал их встрече. Ему это не понравится, но он простит меня – ведь это было так давно.


24 сентября, среда

– Ну разве мисс Беннет не самая прекрасная из девушек, которых тебе пришлось встретить? – задал мне риторический вопрос Бингли, когда вечером мы играли на бильярде.

– Самая прекрасная.

– Я думаю, мои надежды не беспочвенны, – предположил он.

– Я уверен в этом. – Я колебался, но, в конечном итоге, решился. – Бингли, я должен тебе признаться кое в чем.

– В чем же?

Взгляд его был чист и невинен, и я с новой силой почувствовал свою вину за обман, на который пошел.

– Стараясь сделать как лучше, я оказал тебе медвежью услугу. Прошлой весной мисс Беннет была в Лондоне.

– А я с ней не встретился, – удивился он.

– Не встретился, я знаю. Я должен был сообщить тебе о её визите, но верил, что ты уже забыл о ней. Нет, не так, позволь мне быть до конца честным, я надеялся, что ты забыл её, а ещё точнее, я стремился, чтобы ты забыл её, более не встречаясь с ней.

– Дарси! – он был поражен.

– Я виноват, прости меня. Я не имел никакого права вмешиваться в твою жизнь. Это была самоуверенная бесцеремонность с моей стороны.

– Так она последовала за мной в Лондон? – выговорил он, совершенно забыв о моём обмане и думая лишь о своём счастье от того, что она не оставила его.

– Она приехала по приглашению своих дяди и тети, но пыталась увидеть тебя. Она даже написала Кэролайн.

– Кэролайн! Она тоже знала об этом?

– Да, мне стыдно признаться, но это по моему совету Кэролайн не позволила Джейн встретиться с тобой.

– Дарси!

Он был разгневан.

– Моё поведение было отвратительным и неприемлемым, и я прошу у тебя прощения за это.

– Если она согласится стать моей женой, я прощу тебе всё. Но, возможно, впредь ты позволишь мне самому решать, что мне делать и как мне поступать.

– Не сомневайся, надеюсь у тебя это получится лучше, чем у меня с моими делами.

Он с удивлением взглянул на меня, но я больше ничего не сказал. Не мог же я ему рассказать о моей любви к Элизабет до того, как узнаю о её взаимности. А пока ещё я в этом далеко не уверен.


25 сентября, четверг

Мне пришлось вернуться в город. Даже не знаю, сколько пробуду здесь.


30 сентября, вторник

Сегодня утром получил письмо от Бингли. Было видно, что писал он его впопыхах. Лист был исписан кривым почерком, полон исправлений и усеян кляксами. Прочитать послание было непросто, но я приложил максимум усилий и узнал, что произошло.

«Мой дорогой Дарси!

Поздравь меня! Мы с Джейн скоро поженимся!

Она – самый милый и очаровательный ангел! Я не верю в то, что мне так повезло. Её мать в восторге, отец вполне доволен. Элизабет очень рада за нас. Больше нет времени, должен ехать. Кэролайн просит передать тебе привет. Она уже думает над своим платьем, надеясь быть подружкой невесты, и с нетерпением ждет встречи с тобой на свадьбе.

Чарльз Бингли.

PS Совсем забыл спросить: ты же будешь рядом со мной в церкви?

ЧБ»

Я сразу же ответил на письмо, от всего сердца поздравляя его и подтверждая, что непременно буду шафером на его свадьбе. Мне не терпелось вернуться в Незерфилд и поздравить его лично, но Джоджиана чувствовала себя не очень хорошо, поэтому мне пришлось задержаться в городе до её выздоровления.

Пока я оставался с Джорджианой, я не мог не думать и об Элизабет.

Они, без сомнения, подружились бы, если бы Элизабет согласилась стать моей женой. Такое долгожданное завершение истории наших отношений было мною страстно желаемо, но опасения оставались. Мне не удавалось обнаружить ни в словах, ни в поведении Элизабет никаких признаков взаимности. Но и никаких признаков безвозвратного отчуждения я тоже не видел. Поэтому я побаиваюсь возвращения в Лонгборн.

Пока я вдали рядом с Джорджианой, у меня остается надежда, но вернувшись в Лонгборн, я могу лишиться всякой надежды.


Октябрь

Октябрь


2 октября, четверг

Полковник Фицуильям заехал проведать Джорджиану. Она уже почти поправилась, и через несколько дней я смогу вернуться в Незерфилд.

– Насколько я понимаю, ты уже был в Незерфилде? – поинтересовался он.

Мы обедали с ним внизу, а Джорджиана, ещё полностью не выздоровевшая, у себя в комнате наверху.

– Да, – и я рассказал ему о помолвке Бингли.

– И ты был не против?

– Нет. Я очень рад за него. Очень рад за них обоих.

– А мисс Элизабет Беннет ничего не сказала по поводу твоего к ней письма? Признала ли она, что ты вовсе не ломал судьбу Уикхема? – в голосе его было сомнение.

– Она ничего мне не сказала, но, мне кажется, больше так не считает.

– И стала ли она более благожелательной к тебе?

Я не нашел, что ответить.

– Все эти душевные страдания крайне болезненны, но только до тех пор, пока продолжаются. Ни одна история не может длиться вечно, – сказал он. – Пора посмотреть в будущее, Дарси. Ты должен жениться. И для Джорджианы будет лучше, когда в доме появится женщина, – он закончил с рыбой, а потом продолжил. – Энн уже много лет ждет твоего предложения.

– Энн? – я был удивлен.

– Послушай, Дарси, ты же знаешь, леди Кэтрин считает этот союз освященным с самого вашего детства. Я был удивлен, что ты сделал предложение Элизабет, но не счел возможным вмешиваться и напоминать тебе об этом. Теперь же, когда она отвергла тебя, тебе следует объявить о помолвке с Энн.

– Но у меня никогда и в мыслях не было жениться на Энн, – возразил я.