– Я вовсе не нахожу это чепухой, – возразил ему я. – Я считаю это крайне важным и желательным. Я последовал за вами, чтобы просить руки Элизабет.

Его рот непроизвольно открылся от удивления.

– Просить руки Элизабет? – он никак не мог поверить моим словам.

– Да.

– Но это какая–то ошибка.

– Никакой ошибки.

– Но я посчитал... видите ли, мистер Коллинз не слишком умен! Он постоянно удивляет меня какими–то нелепыми историями, и я был совершенно уверен, что это ещё одна из его глупых выдумок. Вы ведь никогда и не глядели на Элизабет! А теперь заявляете мне, что хотите жениться на ней.

– Да, именно так. Я люблю её, а что касается отсутствия внимания с моей стороны, то внимание было, просто всё происходило вдали от ваших глаз. Поэтому ваше удивление вполне понятно. Когда она гостила в Незерфилде, я почти неделю имел возможность наслаждаться её обществом – почти всё время я проводил рядом с ней. Мы снова встретились в Кенте во время её визита к миссис Коллинз, и мы лучше узнали друг друга. А совсем недавно я встретил её в Дербишире. И с каждой нашей встречей любовь моя крепла. Поэтому чувства мои к Элизабет не недавние, они родились давно и доказали свою неизменность.

– Но вы же всегда были ей неприятны, – возразил он. – Это безумие настаивать на своём при таком её неприятии.

Я улыбнулся.

– Уверяю вас, я в своем уме. Её антипатия давно ушла, я уже попросил её выйти за меня замуж, и она согласилась.

– Согласилась, – повторил мистер Беннет упавшим голосом.

– Ну, а поскольку оба мы желаем одного, то нам не хватает только вашего благословения, чтобы назначить дату свадьбы.

– А если я не дам его?

– Боюсь, мне придется жениться на ней без вашего согласия.

Он смотрел на меня так, будто не мог поверить, что я говорю это всерьез.

Затем, окончательно собравшись с мыслями, он заключил: – Если всё обстоит так, как вы говорите, и Элизабет действительно хочет выйти за вас замуж, вы, конечно же, получите моё согласие и благословение. Но я хотел бы услышать это от неё самой. Пригласите её ко мне.

Я вышел от него и направился к Элизабет. По выражению моего лица она поняла, что согласие получено.

– Он хочет поговорить с вами.

Она кивнула головой и, не сказав ни слова, вышла.

Наши действия привлекли внимание миссис Беннет, которая всё это время была занята Джейн и Бингли.

– Куда это пошла Лиззи? – Заинтересовалась она.

– Не знаю, – ответила Джейн, хотя по лицу её можно было понять, что она догадалась о смысле происходящего.

– Она извинилась, уходя. Наверное, устала выслушивать этого неприятного джентльмена, – прокомментировала в полный голос миссис Беннет. – Я не в претензии. Есть вещи поважнее, Джейн, тебе нужно новое платье для свадьбы. Какого цвета ты бы хотела? Я выходила замуж в синем, – предалась воспоминаниям она. – Довольно красивое, по моде тех лет – с широкой юбкой и зауженным лифом. Необходимо, чтобы твоё было не хуже. Я бы остановилась на атласе и фламандских кружевах.

Джейн взглядом извинилась передо мной и повернулась к матери, но я почти не слышал рассуждений миссис Беннет. Меня занимало только то, что происходило в библиотеке. Мне показалось, что Элизабет отсутствовала вечность. Что сказал ей отец? Неужели необходимо столько времени, чтобы убедить его в своих чувствах ко мне?

– Я заметила, что красота свадебного платья никак не гарантирует последующего счастья в семейной жизни, – решила поделиться с нами Мэри, оторвавшись ненадолго от своей книги. – Всё это суть проявление тщеславия, направленное на то, чтобы заманить невинную женщину и подтолкнуть её на скользкий путь искушения.

– Ах, Мэри, помолчи, никто тебя не спрашивает, – миссис Беннет не скрывала своего раздражения. – Когда найдешь себе хоть какого–нибудь мужа, тогда сможешь поговорить о сути свадебных платьев, сколько тебе будет угодно.

Мэри обиженно умолкла.

– Когда я буду выходить замуж, у меня будет атласная нижняя юбка и кружевная верхняя, – решила проявить себя Китти, – и я не стану сбегать со своим мужем и потом начинать свою жизнь с ним на лондонских задворках.

– Помолчи, Китти, – потребовала миссис Беннет, а потом повернулась к Бингли и поинтересовалась с любезной улыбкой, – А что вы наденете, мистер Бингли? Синий сюртук или черный? Уикхем был в синем. Мой дорогой Уикхем! – и она вздохнула. – Такой красивый мужчина. Но до вас ему далеко.

Я поймал смущенный взгляд Бингли. Возможно, имей Уикхем пять тысяч годовых, ему было бы позволено быть таким же красавчиком, как Бингли.

– Я надену то, что понравится Джейн, – ответил он.

Да где же Элизабет? Моё нетерпение росло.

Но тут она вернулась в комнату, и её улыбка говорила мне, что всё в порядке.

Вечер завершился спокойно. Я получил ставший привычным холодный кивок от миссис Бенннет, когда прощался, и задумался, какой же прием ждет меня завтра. Губы Элизабет были плотно сжаты, и было ясно, что она не ждет ничего хорошего от предстоящего разговора с матерью.

– К этому часу завтра всё закончится, – напомнил я себе.

Она только кивнула, прощаясь с нами.

– Отец дал согласие? – в нетерпении спросил Бингли, когда мы вернулись в Незерфилд.

– Да.

– Мы с Джейн уже договорились о дате. И мы подумали, что неплохо было бы устроить двойную свадьбу.

Мне идея пришлась по душе.

– Я согласен. Если Элизабет не будет возражать, так и сделаем.


8 октября, среда

Ранним утром мы опять были в Лонгборне.

– Мистер Бингли, – коротко поприветствовала его миссис Беннет. Потом повернулась ко мне. Я увидел, как напряглась Элизабет. Но взгляд её матери был полон благоговения, и она с придыханием выговорила: – Мистер Дарси.

От холода в её голосе не осталось и следа. Казалось, она всё ещё не может прийти в себя. Я поклонился ей и уселся рядом с Элизабет.

Мы провели приятное утро. Миссис Беннет под каким–то предлогом удалилась наверх, захватив с собой младших дочерей, и мы с Элизабет могли свободно разговаривать. Когда подали обед, миссис Беннет усадила меня рядом с собой, Элизабет села с другой стороны.

– Попробуйте голландский соус, мистер Дарси, – предложила мне миссис Беннет. – Вы ведь любите соусы.

Я оглядел стол и обнаружил, по крайней мере, шесть соусников. Я было отказался от голландского соуса, но тут увидел, что Элизабет умоляюще смотрит на меня, и ответил миссис Беннет любезностью на любезность.

– Благодарю вас.

И я взял немного голландского соуса.

– А бернез? Я сделала его специально для вас.

Я не был готов к сопротивлению, и ложка беарнского соуса оказалась рядом с голландским.

– И немного соуса порто? – её любезность не знала предела. – Хотя бы немного. Повар старался специально для вас.

Я взял соус порто и с тоской оглядел свою тарелку. Поймав взгляд Элизабет, я увидел, что ей весело и она только что не смеётся вслух.

Мне пришлось добавить ещё соуса бешамель, горчичного и сливочного, после чего я получил возможность спокойно съесть моё необычное блюдо.

– Вам понравился обед? – миссис Беннет была полна внимания к моим вкусам.

– Да, благодарю вас.

– Именно к такому вы привыкли, мне кажется.

Если честно, то вовсе не к такому.

– У вас, наверное, два или три французских повара, не так ли?

– Нет, у меня только одна кухарка, и она англичанка.

– Она готовит для вас в Пемберли?

– Именно.

– Пемберли, – непринужденно поменяла тему миссис Беннет. – Как величественно звучит! Я рада, что Лиззи не приняла предложение мистера Коллинза – его пасторский домик не идёт ни в какое сравнение с Пемберли. Уверена, что камин там поболее, чем даже в Розингсе. Во сколько он вам обошелся, мистер Дарси?

– Даже не могу вам сказать.

– Наверное, в тысячу фунтов, а может и более.

– Должно быть, не просто следить за ним, – включился мистер Беннет. – Даже в Лонгборне не просто с постоянно случающимися ремонтами.

Завязался разговор о поместье и проблемах с хозяйством, и я нашел в лице мистера Беннета очень разумного собеседника. Может, он и не на высоте в том, что касается отношений в семье, но в остальном он выглядел человеком компетентным и ответственным.

Он заслуживает прощения за все свои чудачества, поскольку именно он воспитал Элизабет. Её живость и жизнерадостность не нашли бы развития при другом отце и другом образе жизни.

Я решил, что надо освободить Джорджиану от надзора и влияния гувернантки или компаньонки, чтобы позволить развиваться её собственному характеру. Думаю, что Элизабет поддержит меня.


10 октября, пятница

Элизабет решила докопаться до причин моей любви к ней.

– С чего это началось? – спросила она. – Я представляю себе дальнейший ход, но что послужило первым толчком?

Я задумался. Когда же зародилась моя любовь к ней? В те мгновения, когда она насмешливо посматривала на меня на балу? Или когда она, несмотря на грязь и дождь, пришла к больной сестре? Может, когда она не стала мне льстить вслед за Кэролайн по поводу моих писем? Или когда она, в отличие от других дам, не старалась изо всех сил привлечь моего внимания?

– Мне теперь трудно назвать определенный час, или место, или взгляд, или слово, когда был сделан первый шаг. Слишком это было давно. Моё чувство было уже сильно, когда я понял, что оно живет во мне.

Она потешалась надо мной, предполагая, что я так сильно сопротивлялся очарованию её внешности, что не хватило сил устоять против её дерзости.

– Строго говоря, ничего хорошего вы обо мне не знали – но кто вообще способен о чем–нибудь думать, когда влюбляется.