На одной из фотографий было запечатлено кольцо, которое подарил мне Денис. Его кольцо, и ленточка Алекса. Ха-ха-ха. Какая ирония. Кольцо я потеряла (наверное при падении), а ленточка до сих пор со мной, она даже при операции не помещала, можете себе представить? Ее не разрезали.

Денис не оставил мне ничего. Ни следа, ни отпечатка. Он не успел стать частью моей жизни, он не успел оставить в моей квартире достаточного количества вещей, которые бы заставляли о нем помнить. Телефонные звонки, пара фотографий и колечко. Это все, что было. А сохранилось и того меньше. И болело слишком слабо. Да, я точно черствая. Но знала ли я его? Нет, только мечтала узнать.

Сон, который наконец-таки пришел, был беспокойным, и прервался, когда открылась входная дверь… Я автоматически сунула руку в ближайший ящик, но бдительная мама качественно спрятала все острые, режущие, колющие, а тем более стреляющие предметы от меня подальше. Я даже примерно не представляла, где теперь искать пистолет. Тогда я решилась спросить:

— Кто здесь? — ответа не было, но шаги на мгновение стихли. — Алекс?

Шаги возобновились. Шли явно ко мне, в спальню.

— Не угадала, — зло усмехнулся незнакомый мужчина весом центнера в полтора. — Иди сюда, кукла.

И эта туша вдруг оказалась удивительно проворной, а я не оправилась после болезни. К сожалению, резкий запах эфира мне был уже знаком. И я даже знала, кто пользуется подобными приемчиками. Константин Граданский. Это его человек. Но ведь правда было глупо считать, что мне спустят с рук убийство ценного… кадра, подумала я, теряя сознание.

Я очнулась на грязном бревенчатом полу. Этого было бы уже достаточно. Как вы, полагаю, догадываетесь, я из числа тех самых пресловутых городских фифочек, которые деревню только по телевизору и видели. И потому, к собственному стыду, вынуждена признаться, одно осознание того, где я нахожусь, уже парализовало. А ну для полноты картины добавлю, что я была привязана к трубе, и радовало только то, что живот не болел.

Рядом стоял стол, на нем обнаружилась тарелка с солеными огурцами, вокруг которой вился рой мух. Мне стало плохо. Одна села мне на колено, и я попыталась ее стряхнуть, но в связанном состоянии это оказалось не так-то просто сделать. Мне безумно хотелсь пить. Июль, жара, выкрали меня ночью, а уже светло и жарко, только от обезвоживания отключиться для полного счастья и не хватало.

Осматриваясь вокруг, я обнаружила на крючке куртку немыслимого размера. И тут до меня дошло, что на мне только тоненькая шелковая пижама, в которой я спала. Меня выдернули из постели и привезли сюда. Стало трудно дышать, и сразу вспомнился Макс Громов.

— Проснулась, посмотрите на нее. — Входная дверь открылась, и вошел воистину невероятных размеров верзила. Он был толстый, он был вопиюще толстый, сверх всяческих норм! — Тебе здесь понравилось?

— А здесь это где? — тут де забросила удочку я. На ответ, конечно, не рассчитывала, но…

— Посреди леса, голубушка! — хмыкнул он. Боже, ситуация становилась все хуже и хуже.

Верзила сел на стул, и ножки несчастного жалобно заскрипели. Он взял стакан с чем-то вопиюще оранжевым и начал его пить. По шипению я догадалась, что это фанта. Мне не представлялся этот монстр пьющим фанту, но раз так, то цивилизация где-то должна была быть. Я отвернулась.

— Вы развяжете меня? — спросила я.

— Я что дурак? Ты сбежишь!

— Куда? Тут же лес… — я попыталась сыграть на его тупости. Но проиграла.

— Знаешь, кукла, я не дурак. И ты, кстати, тоже. Какая тебе разница куда бежать? — расхохотался он.

— Тогда хотя бы воды мне можно? — ну раз он не псих, можно и погрубить. В конце концов, меня похитили! А только с психами надо быть вежливой. Он фыркнул, но сжалился. Поднес к губам стакан, и даже был осторожен. Черт, вот так и рушатся амплуа.

— А вот еду можешь даже не просить. Ты итак тощая, поголодаешь немного.

— Немного? То есть меня отпустят?

— Как только разрешится конфликт с поставкой наркотиков. Или, может, ты вздумала, что я тебя от большой любви похитил?

— Нет, просто я не привыкла, что меня не пытается убить каждый встречный и поперечный.

— Ну тогда у меня для тебя хорошие новости. Если Елисеев не вздумает играть грязно, мы тоже не станем.

Значит мне остается посидеть тут голодом, если у Алекса хватит мозгов и порядочности. В конце концов он мне должен!

А верзила, тем временем, ушел. Целый день он ходил и что-то делал. А я от скуки все равно пыталась освободиться. Ну а чем еще заниматься, будучи связанной на жаре среди роя мух? Веревки, однако, поддавались плохо. Также оценивая обстановку я обнаружила неподалеку кочергу, но дотянуться не удалось. Хотя, с другой стороны, не думаю, что я бы с одного удара смогла уложить такую тушу! Второго шанса он бы мне точно не предоставил. Да и первый бы неплохо получить. Вариант, где Алекс ведет себя как последний козел еще никто не отменял! Так что освобождаем руки. Я попыталась ногами стащить со стола нож, но и в этом не свезло, не удавалось преодолеть какие-то жалкие сантиметры. Скрипнуло крылечко, и я резко поджала ноги, чувствуя, как сильно мой несчастный живот возмутился этому действию. Громила вернулся и уселся за стол ко мне спиной. Вечерело. Он ужинал, а мой желудок жалобно урчал. Я чувствовала себя жалкой, маленькой голодной кошкой, не способной поесть без подачки хозяина. Должно быть мысли от мыслей о собственной ничтожности провидение надо мной сжалилось, и веревка, наконец, поддалась. А вот развязывать ноги я не стала, руки за спиной можно спрятать, но с ногами сложнее, тем более, что он тут. Вот пусть сначала выйдет, тогда и попробую. А верзила вдруг полуобернулся ко мне, и я увидела, что его губы жирные-жирные от масла. Слава богу. А то я уж думала, что не выдержу и попрошу еды, а тут все желание разом отбило. Как вообще можно есть такую гадость?

Я брезгливо отвернулась, и он, кажется, заметил, хмыкнул и хотел что-то сказать, но тут зазвонил его мобильник. Он вытер губы прямо рукавом, снова повергая меня в ужас, а потом нажал на кнопку и поднес к уху аппарат.

— Да! — гаркнул он в трубку, кажется, не обрадовавшись, что его отвлекли от вожделенной трапезы. А следующее, что я услышала — рев: — Что?! — Он даже со стула вскочил и начал топать по полу. Металлическая ручка ведра с водой начала подпрыгивать и издавать неприятные жалобные звуки. Казалось, ведь домишка ходуном заходил.

Его поведение не предвещало ничего хорошего. А потому, воровато поглядывая на верзилу, я быстро развязала ноги и попыталась приладить веревку на место так, чтобы не было заметно. Но вдруг, снова удивляя меня реакцией, этот монстр обернулся, и впился глазами в мои предательски свободные руки. Казалось, он весь покраснел, даром что пар из ушей не повалил.

— Не помню, чтобы разрешал развязывать веревки. И да, твой дружок послал тебя к черту. Так что в тебе больше нет необходимости.

Забыв об осторожности, здравом смысле и силе переговоров, я поползла по полу и схватилась за кочергу, а после вскочила на ноги и поднялась, держа ее обеими руками.

— И что мне твоя зубочистка? — фыркнул он. Я опасливо посмотрела на крошечную кочергу, затем на тушу весом в четыре раза больше меня, и чуть не застонала. Верно, прятать ее смысла не было. Этого и кувалдой не пронять! И потом, быстрее, чем я смогла среагировать, он навалился на меня всей массой навалился на меня, да так, что в стену впечатало и дыхание перехватило. Я чуть не упала, однако он схватил меня за грудки, разорвав тонкий шелк пижамы, и швырнул на пол, словно тряпичную куклу. Кочерга отлетела в сторону, а он пробежался глазами по моему полуобнаженному телу и хмыкнул: — А что, отличная идея.

Я чуть не завизжала. Поползла в угол за (да-да) печку, но он схватил меня за пятку и потащил к себе прямо по полу. Ладони оказались все в занозах, остатки рубашки превратились в лохмотья, и вдруг он оказался прямо надо мной, и его жирные губы с тошнотворным запахом картошки оставили на моей шее первый засос. Как клеймо. Меня чуть не стошнило.

— Отпустите, прошу вас, умоляю…

— Что ты там пищишь? — расхохотался он.

Я вдруг иронично подумала, что это он в точку. Чувствовала себя не больше, чем обычной букашкой, которую он может раздавить двумя пальцами. Это было ужасно.

— Что вам нужно? Отвезите меня к Алексу, я поговорю с ним, он возможно даже послушает меня… — Если, скажем, на горизонте не будет ни одной Вероники.

— Ни хрена он не послушает! Он послал тебя к черту, неужели ты еще не поняла?

На этом закончились и надежда, и дипломатия. Он схватил меня за пояс пижамных штанов и дернул вперед, а потом швырнул в сторону, к стене. И тут же сам врезался в нее плечом тоже. Весь дом пошатнулся. Сверху рухнул прямо ему на спину какой-то охотничий трофей, но он, чтоб его, в азарте даже не заметил этого! Отмахнулся и все. А я пошла на него с зубочисткой. Я попыталась его отпихнуть снова, но он вывернул мне руку. Пытаясь выползли из-под его тела, я извивалась не хуже змеи. Живот уже пульсировал от боли.

И перед глазами вдруг ярко-ярко вспыхнуло лицо Дениса. Но не улыбка, а тот последний момент, когда его мертвые глаза уставились в гостиничный потолок. И я помнила его в мельчайших подробностях. Ну да, именно это я и мечтала запечатлеть на всю жизнь.

— О, ты больше не сопротивляешься! — ухмыльнулся верзила.

И тогда… он расстегнул ширинку. И я завизжала. Я кричала пока не закончился воздух в легких, кричала, когда он пытался зажать мне рот рукой, оглушенный, кричала, когда он дал мне пощечину.

— Идиотка! Никто тебя не спасет!

К счастью, это оказалось неправдой…

Резкий скрип двери, оглушительный выстрел, и голова верзилы с треском раскололась. На меня брызнула кровь… и не только. Но ощущение, что его больше нет, и наплевать почему, странным образом успокоило… ровно до тех пор, пока поверх меня не рухнула полуторацентнеровая туша.