Кэндес Бушнелл - Дневники Кэрри

— Давай пойдем в коровник, — предлагаю я. — Там теплее.

В старом коровнике за домом Кэндеси держат несколько коров, больше для антуража, чем с практичной целью. Наверху есть чердак, где хранится сено, мы с Лали сотни раз туда залезали, чтобы поделиться секретами. На чердаке тепло и вкусно пахнет. Я залезаю на стог сена.

— Мэгги, что происходит? — спрашиваю я, задумываясь, сколько раз за последние три месяца я задавала ей этот вопрос. Похоже, я начинаю повторяться. Она достает пачку сигарет.

— Здесь нельзя курить, — говорю я, — иначе мы все спалим.

— Тогда давай отсюда выбираться.

— На улице холодно. И ты не можешь курить каждый раз, когда тебе плохо, Мэгз. Ты становишься зависимой.

— И что? — зло смотрит на меня Мэгги.

— Что ты имела в виду, когда спрашивала, как далеко тебе стоит зайти? — спрашиваю я. — Не думаешь же ты… о!.. ты принимаешь противозачаточные?

— Конечно. — Она смотрит в сторону. — Когда вспоминаю о них.

— Мэгз. — Я пододвигаюсь к ней поближе. — Ты сошла с ума?

— Нет, не думаю.

Я откидываюсь назад в сено, собирая воедино все, что я знаю. Я смотрю в полоток, который природа украсила паутиной. Природа и инстинкт против нравственности и логики. Вот как мой отец поставил бы вопрос.

— Мэгз, — начинаю я. — Я знаю, что ты переживаешь, что можешь потерять его. Но то, о чем ты думаешь, это не способ удержать его.

— Почему нет? — упрямо спрашивает она.

— Потому что это неправильно. Ты же не хочешь стать девушкой, которая заставит парня остаться с ней только потому, что она беременна.

— Женщины все время так поступают.

— Но это не означает, что так нужно делать.

— Моя мама так сделала, — говорит она. — Предполагается, что никто этого не знает. Но я посчитала, и получается, что моя старшая сестра родилась через шесть месяцев после того, как родители поженились.

— Это было давно. Тогда даже не существовало противозачаточных.

— Возможно, было бы лучше, если бы их до сих пор не изобрели.

— Мэгги, что ты говоришь? Ты же не хочешь родить ребенка в восемнадцать лет? Дети — это сплошная проблема. Все, что они делают, — это едят и какают. Ты хочешь менять пеленки, в то время как все остальные будут веселиться? А как же Питер? Это может разрушить всю его жизнь.

— Мне наплевать, — говорит она и начинает плакать.

Я беру ее лицо в руки и внимательно смотрю на нее:

— Ты ведь еще не беременна?

— Нет! — резко отвечает она.

— Да ладно, Мэгз. Ты же даже кукол не любишь.

— Знаю, — говорит она, вытирая глаза.

— И Питер без ума от тебя. Возможно, он и собирается в Гарвард, но он же не бросает тебя, и ты будешь знать, где он.

— Я не поеду в Бостонский университет, — вдруг говорит она. — Вчера я получила от них письмо с отказом, в то же время, когда Питера пригласили в Гарвард.

— О, Мэгз!

— Скоро все разъедутся… Ты, Мышь, Уолт…

— Ты поступишь куда-нибудь еще, — пытаюсь убедить ее я.

— А что, если нет?

Хороший вопрос. И до сегодняшнего момента я никогда так прямо не сталкивалась с этой проблемой: что, если вдруг все пойдет не так, как ты рассчитываешь? Нельзя же просто сидеть здесь и ждать неизвестно чего.

— Я скучаю по Уолту, — говорит она.

— Я тоже, — поддакиваю я, подтягивая колени к груди. — Кстати, а где он?

— Хороший вопрос. Я его уже три недели не видела. Это так на него не похоже.

— Ага, — соглашаюсь я, думая о том, насколько циничным Уолт был раньше. — Давай пойдем позвоним ему.

Мы возвращаемся в дом — вечеринка в самом разгаре. Себастьян танцует с Лали, что немного меня раздражает, но у меня есть более важные проблемы, чем моя лучшая подруга и мой парень. Я снимаю телефонную трубку и набираю номер Уолта.

— Алло? — отвечает его мать.

— Уолт дома? — спрашиваю я, пытаясь перекричать музыку.

— А кто это? — подозрительно спрашивает она.

— Кэрри Брэдшоу.

— Его нет, Кэрри.

— А вы не знаете, где он?

— Он сказал, что встречается с тобой, — быстро говорит она и кладет трубку.

Странно, думаю я, качая головой. Определенно странно. Тем временем Мэгги уже в центре внимания: она залезла на диван и исполняет стриптиз. Все свистят и хлопают, кроме Питера, который притворяется, что ему нравится, но на самом деле, я знаю, он чувствует унижение. Я не могу позволить Мэгги тонуть в одиночку, по крайней мере, не в таком состоянии, в каком она сейчас находится. Я снимаю ботинки и залезаю к ней на диван.

Да, я знаю, что никого не интересует стриптиз в моем исполнении, но люди привыкли, что я всегда выставляю себя на посмешище. На мне дешевая, расшитая бисером юбка, которую я купила в дисконтном магазине, и белые хлопковые колготы. Их я и начинаю медленно стягивать со ступней. Через несколько секунд к нам присоединяется Лали, лаская себя руками вверх и вниз, она отпихивает нас с Мэгги локтями в стороны. Потеряв баланс, мы падаем на пол и начинаем истерически смеяться.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Питер, наклоняясь к Мэгги.

— Прекрасно, — хихикает она. И это действительно так, по крайней мере, сейчас, когда Питер рядом с ней.

— Кэрри Брэдшоу, ты плохо влияешь на окружающих, — ругается Питер, уводя Мэгги.

— А ты чванливый зануда, — бормочу я, натягивая колготы и вставая на ноги. Я смотрю на Питера, который наливает Мэгги виски, на его заботливое и в то же время самодовольное выражение лица.

Как далеко ты можешь зайти, чтобы получить то, что хочешь? И в это время у меня происходит прозрение — я могу писать для школьной газеты! Так у меня будет материал, который я смогу послать в Нью Скул. Это будут истории из самой что ни на есть реальной жизни. «Нет, — протестует мой внутренний голос. — Только не “Мускатный орех”. Это уж слишком. Кроме того, если ты будешь писать для “Мускатного ореха”, тебе придется лицемерить. Ты никогда никому не сможешь сказать, что ненавидишь эту газету, включая Питера, который ее редактирует. Да, но разве у тебя есть другие варианты? Если ты даже не попробуешь написать для “Мускатного ореха”, ты, возможно, никогда не попадешь на этот литературный семинар».

Ненавидя себя, я иду к бару, наливаю себе водку с клюквенным соком и направляюсь к Мэгги и Питеру.

— Привет, ребята, — говорю я, потягивая напиток. — Итак, Питер. Я тут подумала, может, мне все-таки стоит что-нибудь написать в эту твою газету.

Он делает глоток и непонимающе смотрит на меня:

— Это не моя газета.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Нет, не понимаю. Очень сложно общаться с человеком, который не может точно выражать свои мысли. А в журналистике точность — это самое главное.

Да-да, а еще «аутентичность» и «знание того, о чем пишешь».

— Я знаю, что фактически это не твоя газета, Питер, — оправдываюсь я, подражая его манере говорить. — Но ты же редактор. А я всего лишь взывала к твоим полномочиям. Но если ты ни за что не отвечаешь…

Он бросает взгляд на Мэгги, которая смотрит на него с недоумением.

— Я не это имел в виду, — говорит он. — Просто если ты будешь писать для газеты, то будешь работать со мной. Но чтобы тебя приняли в редакцию, тебя должен утвердить наш куратор — мисс Смидженс.

— Без проблем, — мило говорю я.

— Как это хорошо, — говорит Мэгги. — Я очень хочу, чтобы вы, ребята, подружились. — Мы с Питером смотрим друг на друга. Этого никогда не будет. Но ради Мэгги мы готовы притворяться.

— Уолт! — кричу я, догоняя его в холле. Он останавливается и откидывает со лба прядь волос. Волосы у Уолта длиннее, чем он носит обычно, и от него пахнет потом.

— Где ты был в субботу вечером? Мы ждали тебя на вечеринке у Лали.

— Не смог прийти, — говорит он.

— Почему? Что еще ты мог делать в этом городе? — Я пытаюсь, чтобы мои слова звучали, как шутка, но Уолт воспринимает их всерьез.

— Веришь ты или нет, но у меня есть и другие друзья.

— Да ты что?

— За пределами школы Каслбери тоже есть жизнь.

— Да ладно, — говорю я, слегка подталкивая его локтем. — Я же пошутила. Мы скучаем по тебе.

— Я тоже скучаю по вас, — отвечает он, перекладывая книги из одной руки в другую. — Мне пришлось взять дополнительные часы в «Гамбургер Шэк», и у меня теперь совсем нет свободного времени, а в то, что остается после работы, я занимаюсь.

— Это так скучно. — Мы доходим до учительской, и я останавливаюсь, прежде чем войти. — Уолт, с тобой все нормально? Точно?

— Абсолютно, — говорит он. — А почему ты вообще об этом спрашиваешь?

— Не знаю.

— Ну тогда увидимся позже, — говорит он.

Когда он удаляется, я понимаю, что он врет — насчет дополнительных часов в «Гамбургер Шэк» точно. Я забирала оттуда Мисси и Доррит два раза за последнюю неделю и ни разу не видела там Уолта. Нужно выяснить, что с ним происходит на самом деле, думаю я, открывая дверь в учительскую. Там мисс Смидженс, куратор «Мускатного ореха», и мисс Пижчик, которая преподает домоводство и машинопись. Они обе курят и обсуждают консультацию по подбору цвета, которая проходит в торговом центре в Хартфорде.

— Сюзи рассказывает, что эта консультация изменила ее жизнь, — говорит Пижчик. — Раньше она носила синий цвет, а оказалось, что ей больше идет оранжевый.

— Оранжевый — это цвет тыквы, — считает Смидженс. Я тоже так думаю, и поэтому она мне начинает нравиться. — Вся шумиха вокруг этого цветоанализа яйца выеденного не стоит. Это еще один способ завладеть деньгами доверчивых дураков.

Я с ней полностью согласна. Какая разница, какой цвет носить, если у тебя серая неухоженная кожа из-за того, что ты выкуриваешь по три пачки сигарет в день.