«Бедная моя Диана».

— Это… не опасно?

— Любая операция имеет определённую степень риска, — произнёс недовольно Макар.

— Всё верно, — сказал доктор. — Вы должны либо подписать согласие на пересадку обеих почек, либо оставим всё как есть и будем делать пересадку только одного органа.

У меня от страха засосало под ложечкой.

— Дома, врачи говорили, что вторая почка у Дианы работающая, просто слабее той, которая начала сбоить и отказывать… — пролепетала я озадачено.

— Я решил, что нужно делать операцию на оба органа, — сказал твёрдо Макар, нежно поглаживая Диану по спинке. — Но моей подписи недостаточно. Твоё согласие тоже необходимо.

Я недовольно поджала губы и обратилась к доктору:

— То есть, вы точно уверены, что вторая почка «немая»? И, если я правильно понимаю, это значит, что она неработающая?

— Наташа… — угрожающе произнёс Макар, но я даже не обратила на него внимание.

— Да, — кивнул фон Айхенвальд. — И я настоятельно рекомендую делать двойную трансплантацию.

«Господи, помоги нам…»

Я сглотнула и посмотрела на Диану, которая широко зевала и тёрла глазки кулачком. Она так доверительно прижималась к своему отцу, что не возникало никаких сомнений — это папина дочка.

А Макар? Он целовал её в макушку и улыбался ей, когда она глядела на него и хваталась пальчиками за воротник его белой рубашки.

«Господи, ну зачем ты посылаешь этой крошке такие трудности? Она не должна болеть. Не должна. И раз так сложилось, что операцию оплачивает Макар и он согласен, то я просто обязана поддержать его. Диана должна жить полноценно, с двумя здоровыми почками. Она будет здоровым ребёнком».

— Я согласна на двойную трансплантацию. Где именно подписать? Я не вижу никаких бумаг.

— Сейчас к вам подойдёт специалист с документами. Подождите немного, — улыбнулся доктор. — Как только подпишите, медсестра сразу вас отведёт в приготовленную палату. С сегодняшнего дня, Диана будет находиться в клинике. Мы будем готовить её к операции. Начнём давать иммуноподавляющие препараты. И кто-то из вас должен остаться при ребёнке. Решайте, кто это будет.

Доктор ушёл.

Переводчик тоже вышел, он отправился за кофе.

Мы остались одни.

— Дай… Дайте мне её, — протянула я руки, чтобы забрать к себе Диану.

Но Севастьянов словно и не услышал мою просьбу, и не увидел моих протянутых рук.

— На какое-то мгновение, я подумал, что ты откажешься, — произнёс Макар. — Тут и думать нечего. Нам крупно повезло, что есть две идеально подходящие почки для Дианы. Даже за деньги, и то, не всегда удаётся найти подходящий орган, а тут такая удача, а ты раздумывать решила!

— Я не раздумывала. Я хотела просто узнать и…

— Узнать она хотела! Просто делай, как я говорю и решаю! — резко оборвал он меня.

— Прошу, не кричите на меня!

Диана вдруг заёрзала на руках Макара и сама потянулась ко мне.

Севастьянов вздохнул, но всё же отдал мне ребёнка.

Я села на диванчик вместе со своей малышкой и достала из рюкзака её любимого зайца. Диана тут же улыбнулась и требовательно сказала:

— Дяй! Дяй!

— Держи, солнце, — засмеялась я.

— Чтобы сегодня же, как только Диана с этим ужасом наиграется, я этого зайца больше не видел, — заявил вдруг Макар.

«С ума сошёл?!»

— Это подарок Светы.

— Моя дочь не будет играть со всяким хламом. Я всё сказал.

«Ну всё, Севастьянов, ты меня конкретно достал».

— Слушайте, если я вас чем-то раздражаю — не беда, я это как-нибудь переживу. Но срывать своё раздражение на ребёнке, я вам не позволю. Этот заяц - подарок её матери. И Диана любит эту игрушку, нравится вам это или нет. И хватит уже рычать на меня. Если у вас нет настроения, это не значит, что его нужно всем портить!

— Наталья… — прорычал он моё имя с угрозой.

«Да плевать!»

— Нет! Вы дослушаете меня и не станете перебивать! — добавила я с нажимом. — Диана — это и мой ребёнок тоже, Макар Демидович, если вы забыли. Я вам безмерно благодарная за помощь и заботу о ней и очень рада, что вы тянетесь к Диане, а она к вам, хоть прошло времени всего ничего. Я понимаю, что приближение операции рождает страх и мандраж не только у меня, но и у вас, но давайте сохранять спокойствие и вести себя, как адекватные и взрослые люди, без ругани, угроз и каких-то нелепых требований. Или для вас это крайне сложно?

Я гневно уставилась на опешившего от моей тирады мужчину, Диана тоже подняла на него взгляд, улыбнулась и как тогда, в офисе, протянула своему отцу зайца, который чем-то так нервировал Макара и громко воскликнула:

— Ня-а-а!

Он возвёл очи горе и, вздохнув, взял протянутого зайца и сказал:

— В отличие от вас, я абсолютно спокоен.

«От резких перепадов его настроения, у меня скоро начнётся нервный тик».

— Давайте решим, кто останется с Дианой. Я думаю, что разумней будет остаться мне.

— Хорошо, — как-то легко и быстро согласился Макар.

— Правда? — сразу даже не поверила ему.

— Правда.

— Чтож… Спасибо…

Он пожал плечами, рассматривая игрушку Дианы.

Малышка крутилась у меня на коленях, потом сползла вниз и, неуклюже доковыляв до папы, ухватилась обеими ручками за его ноги и требовательно заявила:

— Дяй!

— Всё, аренда зайца подошла к концу. Возвращайте его законной владелице, — засмеялась я.

— Моя порода. Наталья

Диана находилась в том возрасте, когда окружающий её мир наполнен стольким интересным и неизвестным, что обязательно малышке всё это неизвестное нужно изучить, потрогать, попробовать и отказы не принимались.

Больничная палата, которую выделили нам с Дианой, была напичкана современным оборудованием, двумя кроватями — для взрослого и для ребёнка со светящимися кнопочками, панелями с рычажками и разноцветными кнопками.

И все любимые игрушки были напрочь забыты. Даже заяц.

И пришлось мне и медсестре удовлетворять любопытство малышки. Но разве удовлетворишь его, если потрогать вот эти кнопочки можно всего один раз, а повернуть этот рычажок не получилось, а так хотелось, аж до слёз хотелось малютке. И играть, потом было интересней не на кровати или диване, а только вблизи этих приборов, чтобы они обязательно мигали и попискивали. И тогда моя девочка радовалась и улыбалась.

Даже на обед Диана оторвалась от изучения медицинского оборудования с неохотой. Но играючи, можно каждого ребёнка убедить покушать и обязательно принять препарат.

«Скажу честно, к концу дня я чувствовала себя как раздавленный таракан. Давненько Диана меня так не выматывала. Сегодня из неё энергия просто била ключом!»

Макар несколько раз приходил и тоже принимал участие в наших играх.

И кстати, ему отлично удавалось отвлечь Диану на что-то другое. Но ещё бы: весело полетать как самолётик или поездить верхом на папкиной шее, вцепившись в его шевелюру пальчиками и даже выдрать небольшой клок его волос на память – думаю, понравилось бы кому угодно. Тем более, когда малышку держат сильные и надёжные руки, а лицо Макара преображается, когда ребёнок заливисто хохочет и требует повторить игру.

— Есё! Есё! Есё!

И Макар катает и кружит Диану ещё.

Так и прошёл наш день.

Когда Диана уже крепко спала, я сама начала готовиться ко сну.

Умылась, переоделась в пижаму и отпустила сестру. Она перед уходом снова мне показала, куда нажимать, если вдруг потребуется срочная помощь или, если мне или малышке что-то понадобится.

Забралась в кровать и, хотела было уже выключить светильник, как в палату вошёл…

«Макар?»

— Вы почему здесь? — прошептала удивлённо. — Уже почти ночь.

— Не смогу уснуть, — сказал он и проверил, как спит Диана.

Убедившись, что с дочерью всё в порядке и она сладко спит, Макар сел в кресло, что стояло рядом с её кроватью и, вдруг спросил у меня:

— Как ты?

К моему удивлению, Макар даже улыбнулся.

Пожала плечами.

— Нормально.

— Нервничаешь?

Вздохнула и кивнула ему.

— Да. Очень.

— Я тоже, — признался Макар.

— Вам нужно отдохнуть. Возвращайтесь в гостиницу. Завтра Диана снова захочет оседлать вашу шею, — сказала я тихо и улыбнулась, вспомнив, как радовалась малышка, когда Макар с ней играл.

— Не смогу я уснуть, зная, что моя дочь в больнице.

— Диана просто спит и она не одна, — сказала я. — Когда проведут операцию… вот тогда и будем дежурить подле неё день и ночь… вдвоём.

Он ничего не ответил и только уставился в стену. Я заметила, что у него вокруг глаз морщинки стали видны более чётче.

«Устал? Переживает? Боится?»

— Может, тогда выпьем чаю? — предложила я.

— Я выпил сегодня столько чая и кофе, что жидкость у меня скоро из ушей польётся, — вздохнул Макар. — Я посижу здесь с вами. А ты ложись и спи, не обращай на меня внимания. Я не стану тебе мешать.

«Он предлагает мне просто лечь и спать? Что-то в его присутствии как-то мне некомфортно засыпать».

— Макар Демидович… — заговорила я нравоучительным тоном, собираясь всеми усилиями отправить его в гостиницу и хорошо выспаться, но он не дал мне сказать, впрочем, эта его манера перебивать уже не удивляет меня.

— Прости… — произнёс он вдруг.

— Э-эм… Что, простите? — не поняла я его.

— Прости, что сегодня накричал на тебя и провоцировал весь день, — он снова улыбнулся, но как-то грустно.

— Я не сержусь на вас, — ответила ему. — И всё понимаю. Вы переживаете за своего ребёнка и неосознанно срываетесь на окружающих.

Он покачал головой и усмехнулся, а потом серьёзным тоном произнёс: