А когда ты кричал на меня, ссорился со мной из-за нее, я ненавидела ее еще больше. Когда Лена привезла этот чай…ее мать занимается травами и гомеопатическими лекарствами…она привезла этот чай и попросила меня помочь ей. Сделать так, чтоб …О, Господи, прости меня! Сделать так чтоб твоя жена с расстройством желудка легла в больницу, беременных на таких сроках обязательно кладут, а у нее было время оказаться с тобой наедине. Всего-то расстройство желудка. В меня черт вселился, я даже ничего не заподозрила, я была ослеплена своей ненавистью, ревностью и я… я позвала Анну и предложила этот чай. Клянусь, я клянусь тобой и всем самым дорогим что у меня есть и было когда-либо я не хотела того что произошло. Это была мелкая пакость недостойная взрослой женщины. Но я и думать не могла, что дальше произойдет такое горе… и что Лена…Лена исчадие ада, Егор. Она не такая как все мы думаем, она либо сумасшедшая, либо такая тварь каких поискать. Но тогда она казалась мне влюбленной в тебя и самой достойной. Твой отец дружил с ее отцом, а я тесно общалась с ее матерью. Что может быть идеальней чем свадьба наших детей.

Но я даже не подозревала в какой кошмар втяну всех нас и тебя прежде всего. Мне позвонили из больницы…сказали, что она рожает где-то там в каком-то захолустье. У меня уже были эти снимки от фотографа, которого нашла Лена, были подозрения, что Анна тебе изменяет и я была этому рада, я вцепилась в эту возможность мертвой хваткой. Те две курицы с роддома…они не учли, что деньги развязывают языки всем, что нет никакой информации, которую нельзя было бы раздобыть с помощью денег. И я…я получила такой удар от которого не оправляются. Санитарка рассказала мне, что моя внучка… что она. Прости, не могу наворсить, мне кажется у меня все внутри серной кислотой разъело…Она сказала, что девочка умерла, что тот ребенок, который записан на тебя, что это чужая…Лена приехала следом за мной. Буквально через полчаса она уже придавила меня к стенке и рыдала, что ничего не знала, что может перепутала препараты, что это не ее вина…Но я не могла поверить, что передо мной стоит такое чудовище, такое истинное зло во плоти. Я сказала, что ты обязан об этом узнать и тогда она изменилась. Из несчастной овечки превратилась в опасную тварь. Она сказала, что это я виновата, что на чашке мои отпечатки пальцев, что это я предлагала Анне чай. И это я ее ненавидела и всячески унижала, что никто мне не поверит, что ты меня возненавидишь и засунешь в психушку, где мне и место. Она все знала…знала, что я лежала в больнице с нервными срывами. И я… я испугалась. Я сделала как она хотела. Тест ДНК отдала тебе. Какое-то время я стала считать, что все к лучшему, что действительно никто не знал, верить, что Лена ошиблась. Но меня надолго не хватило. Она начала мне сниться…моя внучка. Каждую ночь она плакала и кричала, мне снился младенец, которого уносят врачи, снились гробики и кресты, снилась анна твоя, как она кричит, что я убийца.

Я должна была рассказать тебе. Должна…и не могла. Я боялась, что ты меня возненавидишь, боялась, что запрешь меня в психушку, как говорила Лена…А потом Бог все же меня наказал и я потеряла все… все, кроме тебя. Я так испугалась, что следующим будешь ты. И приняла решение…когда-то мать Лены давала мне лекарство сильное снотворное. Я приняла его полчаса назад. У меня уже онемели пальцы и мне не хватает воздуха. Я скоро умру, сынок…Но прежде, чем это случится я хочу попросить у тебя прощения. Прости меня, прости мне все, что я тебе причинила, я просто до безумия любила тебя… и если когда-нибудь ты увижишь Анну скажи, что я каждую ночь становилась на колени перед образами и умоляла ее простить меня. Скажи ей это. Хотя такое никто не прощает. И я себя никогда не прощу. Прощай, сынок. Я надеюсь ты будешь счастлив, когда меня не станет…и догадаешься сам какая гадюка живет в нашем доме».

Я сунул сотовый в ящик стола и обхватил голову дрожащими руками. Я пока не знал, что мне делать дальше. Не знал потому что был слишком раздавлен, меня размазало и раздробило мне все кости, и я еще не мог собрать себя по кусочкам. Я разберусь с этим чуть позже. Я должен вначале попытаться встать на ноги и сделать первый вздох. Потом я решу, как казню Лену…какой будет ее смерть. Встал из-за стола и вышел из кабинета…Сам не понял, как пошел к Маше. А перед глазами лицо Ани стоит, как плачет, как руки заламывает и клянется, что девочка моя, что никогда и н с кем, а я…я ничем не лучше своей матери. Жестокий конченый эгоист, не видящий дальше своего носа, ослепленный ревностью и ненавистью.

Маша спала в кровати с зажжённым ночником. На какое-то мгновение я отвлекся от своих мыслей и невольно застыл на месте. Рядом с девочкой сидела та самая кукла, которую она вышвырнула когда-то. И тут же лезвием по нервам… а ведь я ее покупал другому ребенку. Тому, которого уничтожили моя мать и Лена.

Я прилег рядом с девочкой и закрыл глаза, нет, сон ко мне не шел, меня колотило ознобом, меня по-прежнему швыряло в ледяной пот. Хотелось орать и крушить стены, разбить на хрен все руки в кровь. Но вместо этого я смотрел в потолок и прислушивался к дыханию Маши. Для меня после всего что я узнал ничего не изменилось…она водралась в мое сердце и осталась там, в те лохмотья, которые от него остались. И я не знал, что будет дальше, что будет завтра, когда я приеду к Ане и посмотрю ей в лицо…смогу ли вообще смотреть. Сесть за руль, разогнаться до бешеной скорости и…в стену. А потом мысли о том, что так поступил бы последний трус и слабак. Я должен зжить с этим. Это мое личное проклятие, и я этого заслужил. Я позволил, что с моей маленькой девочкой все это произошло. Я слишком верил своей матери и я… я изначально не был достоин Ани. Никогда не был… я знал это с самого начала, что она слишком святая, чтоб быть со мной, а потом эта святость вдруг покрылась грязью и я не смог этого вынести. Я лежал рядом с Машей и ощущал, как вместо крови по венам течет серная кислота, она медленно, но верно сжигает меня, я даже чувствую запах горелой плоти.

Нет, я не винил себя это было бы как-то по-детски. Испытать чувство вины за какие-то ошибки, за какие-то неверные шаги. То, что я сделал ошибкой назвать нельзя — это непоправимое уродство. Я изуродовал свою жизнь, ее жизнь, я отказался от нее…и бросил один на один с этим кошмаром. Виноват ли я? Конечно нет. Я не виноват. Я уже казнен. Вчера меня приговорили и расстреляли. Только не до конца. Оставили корчиться в агонии, извиваться и орать от боли.

Я не знал, как буду просить у нее прощения. Она мне сказала, что такое не прощают и она права. И у меня, наверное, язык не повернется просить это самое прощение. Не стоило впускать ее в свою жизнь много лет назад…стоило дать ей сбежать от меня без оглядки. Не охотится на нее зверем, не ставить ловушки. Н я бы не смог я и сейчас не смогу ее отпустить. Не смогу дать уйти. Буду побитой псиной шляться где-то рядом и рычать на каждого кто посмеет подойти.

Но я лучше перегрызу себе вены чем опять причиню ей боль. Среди ночи проснулась Маша. Поднялась, посмотрела на меня сонными глазами, а потом перебралась мне на грудь и обняла за шею. И дрожь начала отступать…сердце не так сильно скручивало в камень. Она несколько минут лежала на мне, а потом вдруг приподняла голову и снова на меня посмотрела. Тыкнула мне в грудь пальчиком, потом себе в грудь и губами сказала «папа».

Я усмехнулся, а в глазах что-то запекло, начало жечь так что стало плохо видно ее сонное личико. Она не ложилась, словно чего-то от меня ждала, и я вдруг неожиданно сам для себя сказал:

— Да, я твой папа.

А утром мне позвонили, что Аня пришла в себя…Ад только начинался.

Глава 23

Спустя месяц….


Меня уже выписали, оставалось забрать некоторые бумаги, и я до дрожи в руках ждала этого момента. Бежать отсюда. Бежать куда глаза глядят. Так далеко, чтоб даже запахи стали другими, чтобы воздух вибрировал иначе и солнце светило с другой стороны. Хотя, на самом деле мне бы хватило просто вернуться домой. В свой город. Мне было тошно здесь оставаться после всего что произошло и после всего что я узнала.

Это как вынырнуть из кошмара в кошмар, закрыть глаза потому что ужас и боль обрушились на все тело и открыть их, чтобы задохнуться от той же боли, увидев ЕГО рядом…Его и Машу. Пока я была без сознания, а точнее они все считали, что я без сознания, я слышала его голос. Слышала, как он читает мне что-то. Я не могла разобрать слов, не понимала смысла, но мне хватало этого тембра. Он выдергивал меня из темноты, из бессвязных ужасных снов в которых я искала своего ребенка и не могла найти. Я цеплялась за этот голос и шла к свету, держась за стены. Там, в своем беспамятстве я любила его абсолютно и безоговорочно и мне было не за что прощать. Там мы с ним были счастливы. Между нами не было дикой пропасти…И лучше бы я оставалась в этой бездне своих иллюзий, мечт и фантазий, потому что реальность оказалась страшнее любого дикого бреда. Потому что я разбилась о нее и раздробила себе кости. Иногда жизнь бывает страшнее самого извращенного фильма ужасов…потому что в ней все по-настоящему.

Моя реальность начиналась с той палаты в которой я лежала, как растение, продолжилась с приездом Антонины и больше не заканчивалась. Моя больная реальность, в которую было невыносимо поверить, но все же она была похожа на правду и наконец-то сложила весь пазл в чудовищную, уродливую картинку от которой затряслись руки и ноги и помертвело внутри. Последний раз я так мертвела, когда умерла моя мама. Последний раз я испытала эту нечеловеческую боль именно тогда и надеялась, что больше ничто не сможет меня убить снова…И ошиблась.

Мой бывший муж и все что его окружало, воздух, которым он дышал, все что было им всегда причиняло мне боль. Даже мысли о нем заставляли задерживать дыхание от ломоты в груди и каменеющего сердца.

Я не помню, как проходило мое выздоровление. Оно слилось в череду однотонных серых дней с моим маниакальным стремлением как можно быстрее уехать. Как можно быстрее оставить это место, уйти, спрятаться подальше от того, кто разрушил и разорвал мою душу и в то же время я не понимала, как можно безумно любить своего палача. Вопреки всему, что он сделал со мной там, в глубине души до сумасшествия обожать все что является им. Даже имя его произносить и дрожать от страсти и от отчаяния, потому что никогда ей не сбыться. Нельзя прощать…я предам и себя и Машу.