Она вскинула бровь.

— Да, — сказала я более утвердительно, но мало чем могла подкрепить свои слова.

Я получила по почте открытку из Ридинга, и мне понравилась картинка. Старое здание с белым сайдингом и черными ставнями, с верандой вдоль всего фасада. На ступеньках веранды сидели несколько студентов и улыбались друг другу принужденно-непринужденным образом. «Отдел по делам студентов» — было написано маленькими буквами под фотографией.

На оборотной стороне перечислялись небольшие размеры аудиторий, исторически сложившаяся своеобразность и программа образования за рубежом. «Добейтесь своих целей, — говорилось там. — Начните свое будущее».

Обычно подобные лозунги заставляют меня закатить глаза. Это было похоже на того самодовольного льва на стене кабинета миссис Уэнтворт. Будьте лучше, чем вы есть сейчас.

Но что-то в этой открытке меня зацепило. Я не могла бы сказать Рэйчел, что именно и почему, потому что едва ли понимала сама.

На мгновение Рэйчел перестала печатать, или проверять индекс Доу-Джонса, или писать письмо Государственному секретарю, или что там еще она делала на своем телефоне. Может быть, она поняла. А может, просто сжалилась надо мной.

— Отправь мне свое резюме и приходи в редакцию к трем, — сказала она. — У меня есть пятнадцать минут между встречами.

* * *

Что такого может сделать Рэйчел Вудсон за пятнадцать минут? Скоро узнаю.

— Твое резюме ужасно, — начала она.

— Да. Хорошо. Конструктивная критика. Давай.

— Ты же знаешь, что смысл резюме — создать о себе хорошее впечатление? Где твои особые умения? Где твои награды?

В четвертом классе я выиграла конкурс сочинений. Мое эссе на тему «Заплати другому»  [12] принесло мне подарочную карту на сто долларов в «Таргет». Проигнорировав великолепную возможность и в самом деле сделать добро кому-то другому, я купила велосипед с розовыми и фиолетовыми ленточками на руле.

Я не стала рассказывать Рэйчел этот забавный случай. Что-то подсказало мне, что она не сочтет забавной победу в конкурсе в четвертом классе. Хотя велик был действительно отпадный.

Через плечо Рэйчел я наблюдала, как она внимательно изучает мое резюме. К концу приблизительно седьмой минуты (я и правда думаю, что она их засекала) она зарылась в мою образовательную карьеру глубже, чем я сама когда-либо, допросила меня по каждому внеурочному занятию и порекомендовала два справочника по ACT [13], чтобы я могла пересдать тест, потому что я «безусловно» захочу повысить балл за естественные науки.

— Ты нигде не помогаешь, — сказала она. — Тебе нужно волонтерство.

— Например... где?

Внезапно я вспомнила про Линдси, которая строила дома со своей приходской группой. Она бы знала где.

— В общественном центре. В больнице. В библиотеке, в хосписе, в общественной организации. Не важно где. Найди ребенка и читай ему книжку.

Должно быть, Рэйчел заметила тихую панику, отразившуюся у меня на лице, потому что внезапно захлопнула ноутбук.

— Какой у тебя был самый лучший предмет?

— Английский в девятом.

— Значит, с тех пор все пошло в гору.

Я бы улыбнулась, если бы мое будущее образование не висело на волоске.

— Кто у тебя был? Чемберс? Маккензи?

— Чемберс.

— Спроси, можно ли тебе стать ее ассистентом.

— Ассистентом?

— Помощницей учителя.

Она не добавила «Господи, Девон», но явно подразумевала.

— Я знаю, что значит ассистент, просто... разве это не в колледжах?

— Всем нужно помогать копировать и сшивать распечатки. Иди. Скажи, что это я тебя послала.

Я едва не спросила, сработает ли это, как будто Рэйчел обладала каким-то авторитетом, который действовал на учителей, как на охранников ночного клуба. Но потом я поняла, что если кто и может провести меня за бархатный канат к хорошему отношению учителя, то это Рэйчел.

— Ясно. Здорово. Спасибо тебе.

— Угу. Поблагодаришь, когда выпустишься.

— Точно. Поставлю напоминание на конец мая.

— Из Ридинга. Поблагодаришь, когда выпустишься из Ридинга.

— Ты забавная.

— Я никогда не шучу. — Она посмотрела на меня. — На самом деле ты справишься. Я видела тебя. Ты умеешь говорить с людьми. Есть в тебе что-то, что нравится людям. Ты можешь извлечь из этого выгоду, если действительно постараешься.

— Я... стараюсь. Просто ты, например, стараешься как двадцать человек.

Рэйчел улыбнулась.

— Об этом я и говорю. Используй это. И не принимай как должное. Не каждому... не каждому это легко дается.

Не знаю, имела ли в виду Рэйчел себя. Она не дела мне шанса поинтересоваться.

— У меня встреча, — сказала она, и это значило, что наша встреча закончена.

16

Рэйчел оказалась права. На следующий день я пошла к миссис Чемберс и с легкостью обеспечила себе должность ассистента учителя. Она бросила мне пачку раздаточного материала и показала в сторону копировального аппарата.

Также она пригласила меня сидеть на практических занятиях по английскому у девятиклассников, которые как раз проходили во время моей самоподготовки, и установила мне «часы приема», когда девятиклассники могли подойти ко мне с вопросами или с просьбой просмотреть их работы.

— Грамматика, синтаксис, и, пожалуйста, если заметишь что-нибудь явно скопированное, дай мне знать. Бывают люди, которые даже не удосуживаются сменить шрифт.

— Если я увижу шрифт Comic Sans, то скажу вам.

Миссис Чамберс улыбнулась, и я испытала необычное чувство какого-то товарищества с одной из своих учителей.

Мои первые «приемные часы» оказались не особенно захватывающими. Мне не довелось поймать плагиатора. Мне вообще не довелось ничего сделать, потому что на самом деле никто не пришел.

Снова сидеть на английском для девятого класса было несколько странно, как будто время исказилось. Многое было тем же самым, вот только я стала на три года старше и теперь могла сказать, кто именно умрет в конце почти каждой истории, что мы читали.

Девятиклассники в классе были очень похожи на тех, что были в спортзале — некоторые из них действительно были теми же самыми, — но они казались более смирными. Может, это ярко-красные футболки Темпл-Стерлинга придавали им энергии?

У Фостера не было английского четвертым уроком, но это хорошо, потому что я и так видела его очень много. Хотя в последние недели я обнаружила, что это происходит все реже и реже. Конечно, много времени занимал футбол, но было и кое-что еще, что я не могла игнорировать, — между ним и Марабель что-то происходило.

Я видела, как они вместе обедали в столовой или разговаривали в коридорах на переменах. Я видела, что она нравится Фостеру. Марабель же, напротив, было сложно разгадать. Казалось, ей нравится общество Фостера, но в ней определенно присутствовала некая сдержанность. По крайней мере так мне думалось, когда я следила за ними в коридорах.

В то же время Линдси и Кэс, кажется, больше и больше времени проводили вместе, да еще с достаточным энтузиазмом с обеих сторон, чтобы я чувствовала себя изрядно обделенной. С каждым наполненным хихиканьем сеансом флирта, который мне приходилось наблюдать, перспектива предстоящей поездки в Ридинг становилась все более привлекательной.

Это станет моим бегством. Бегство Девон Теннисон из Темпл-Стерлинга. Как поездка в «Диснейленд» или типа того.

По крайней мере так я привыкла думать, пока не увидела лист записи на доске объявлений.

С тех пор как миссис Уэнтворт повесила листок, остальные строчки оставались пустыми. Поездка была запланирована на следующую неделю, и я была почти уверена, что мы поедем только вдвоем.

Но сегодня имен стало больше.

Мария Сильва. Лорен Макфи. Вполне приемлемо.

Но под ними.

Кэс Кинкейд.

Линдси Рэншоу.

Джордан Хантер.

Эзра Линли.

Какого. Черта.

На перемене я загнала Кэса в угол.

— Ребята, зачем вы едете в Ридинг? Их футбольная команда — один смех.

— Это надежное место. Любой парень из Темпл-Стерлинга легко попадет в их команду.

Я молча смотрела на него в упор.

— Ладно, хорошо. Там есть пляж.

— Это атлантическое побережье, Кэс. Там слишком холодно для купания!

Кэс положил руки мне на плечи.

— Это как халявные каникулы, Дев! Мы решили, что будет весело.

— Но ты же ненавидишь Эзру.

— Я его не ненавижу. И я не заставлял его записываться. Он просто стоял рядом с нами, когда мы с Линдс и Джорданом решили поехать.

— Линдс?

— Да, Линдси. Ты же знаешь.

О да, я знала. Милое прозвище — первая отметка на Дурацком шоссе, ведущем прямиком к городку Отношений. А придумывание названий несуществующим дорогам и городам, чтобы выразить свое несчастье, наверное, первый шаг к безумию.

Мне захотелось плакать. Ридинг должен был стать моей поездкой в мой будущий колледж. Но, кажется, мое мнение мало что значило.

* * *

Пока, кажется, все вокруг меня ползли к городку Отношений, а я стремилась в Ридинг, дома что-то назревало. Не конфликт — на самом деле кое-что совершенно противоположное конфликту. Мои родители так гордились Фостером и его футбольными достижениями, что захотели устроить вечеринку для него и всех его новых друзей.

Я опасалась этой идеи с самого начала. Во-первых, было ужасно сложно устроить вечеринку, которая привлекла бы игроков старшей футбольной команды Темпл-Стерлинга и их знакомых, без алкоголя, а Фостер был непоколебим в своем решении пригласить своих друзей из футбольной команды, а также нескольких ребят, с которыми сумел подружиться во время своего невероятно короткого пребывания в команде «С». Также он захотел, чтобы пришли «Будущие революционеры американской науки», и конечно, там должна быть Марабель.

— О, придет только половина, — сказала мама, когда мы отправились за продуктами. — Так всегда бывает.