— Слушай, Дев, насчет бала выпускников... если ты хочешь идти с Эзрой, то я не против.

Это последнее, чего я хотела услышать в ту минуту, поскольку только что успешно разрушила идею нашего с Эзрой совместного похода. Все, что я могла, это резко ответить:

— Я так счастлива получить твое разрешение.

— Я просто говорю, что не против.

— Меня не волнует, против ты или нет.

— Ты чего такая странная? — нахмурился Кэс.

— Не знаю. — Я бросила свой сэндвич. — Не знаю. Просто... Мне плевать на бал выпускников. — Я отодвинулась от стола. — Извини.

Я схватила свой поднос, выбросила его содержимое в мусорку и ушла.

28

Вечером я пошла в магазин купить кое-что для мамы и для себя. Смущающие вещи, такие, как ежедневные прокладки и шампунь от перхоти, которые покупаешь, только когда одна.

Ряд с «предметами женской гигиены» всегда приводил меня в замешательство, потому что магазины постоянно располагали прокладки и тампоны рядом с подгузниками, детским питанием и презервативами. Как будто все, что имеет отношение к матке, должно находиться в одном ряду.

Когда я подошла, проход пустовал. Я схватила смущающе большую упаковку прокладок и начала уходить, как вдруг услышала:

— Чемпион?

Я застыла прямо посреди прохода.

Быстро схватив с полки первое, что попалось под руку, чтобы спрятать прокладки, я развернулась и увидела Джордана, пряча корзину за спину. Она ударилась о мои бедра сзади, пока я сделала несколько шагов, чтобы отойти от ярких упаковок. Я знала, что это глупо. Поскольку, полагаю, Джордан вряд ли пребывал в неведении относительно существования менструаций. Но если я не хотела покупать прокладки в магазине вместе с мамой, то уж точно не хотела делать это в присутствии Джордана Хантера.

Но Джордан только легко улыбнулся мне.

— Привет, Чемпион.

Его совершенно не беспокоило, что мы встретились здесь.

— Привет, — пискнула я и прочистила горло. — Как дела?

— Неплохо. Просто заехал купить кое-что для фермы. — Он показал на бумажку, приклеенную к ручке тележки, явно список покупок. Я быстренько взглянула на содержимое тележки: несколько пачек кукурузных хлопьев, упаковка молока, дюжина яиц. Стандартный набор, кроме небольшой черной прямоугольной коробочки, лежавшей на пачке спагетти. Я знала, что это, и поняла, почему он оказался в этом ряду.

Джордан заметил, на что я смотрю, и, закрыв рот ладонью, громко прошептал:

— Это не для фермы.

— Добавляешь неучтенные предметы?

— Я птица вольная, — улыбнулся Джордан.

Гордясь тем, как успешно продвигается разговор, я опустила взгляд на собственную корзину и поняла, что именно схватила, чтобы прикрыть прокладки. Я чуть не подавилась. Подгузники для взрослых.

Я попыталась по возможности еще больше спрятать корзину. Джордан, кажется, не заметил.

— Итак, — сказал он, толкая тележку по проходу. Я пошла рядом. — Тебя не было на вечеринке на прошлой неделе.

— Да... да, я была занята.

Я торопливо сунула подгузники для взрослых на пустое место на полке, которую мы проходили, и вместо них схватила большую бутылку шампуня. Мы повернули в ряд с чистящими средствами, и Джордан притормозил перед кондиционерами для белья.

— Как Фостер?

Спрашивает о моей семье. У Джордана был класс, который оценила бы Джейн.

— У него все хорошо.

— Надеюсь, он не слишком расстроился из-за игры.

Джордан выбрал кондиционер и бросил его в тележку.

— Ну... Думаю, он считает, что мог бы сыграть лучше, но, наверное, так всегда думаешь, когда проигрываешь.

— Да, обычно так и есть.

Мы повернули в отдел замороженных продуктов. Джордан молча выбирал полуфабрикаты для микроволновки.

— Джордан?

— Да.

Я не смогла удержаться от вопроса. Игра с Лейк-Фолс — и окружающая ее драма — не выходила у меня из головы.

— Как ты считаешь, Лейк-Фолс заслужили победу?

Джордан ответил не сразу.

— Зависит от того, что ты имеешь в виду. Считаю ли я, что они заслужили победу из-за того, что с ними произошло? Или считаю ли я, что они заслужили победу, потому что более сильная команда?

— Не знаю. И то, и другое.

Он посмотрел на меня:

— Нет на первый вопрос. Да — на второй.

— У них не слишком хорошая статистика. Ты не... Ты не считаешь, что команда Темпл-Стерлинга сильнее?

— Конечно считаю. Но неважно, что я считаю, важно, что происходит на поле. А в тот вечер мы проиграли. Значит, тем вечером сильнее были они.

— Но если бы Эзру выпустили, вы могли бы выиграть.

— Это было бы грубо. Эзру посадили после первой половины, потому что все выглядело плохо... В подобных ситуациях должно быть некое почтение, понимаешь? И если бы Лейк-Фолс забил шесть, а мы пятьдесят шесть, мы бы выглядели кучкой мудаков. Но попробуй сказать Эзре в любой ситуации — а уж тем более в такой — не забивать, и он пошлет тебя, прошу прощения за мой французский.

— Но почему его не выпустили снова, когда Лейк-Фолс начали забивать?

Джордан криво улыбнулся:

— Из-за истерики, которую он закатил. Если бы кто-нибудь из нас устроил такое, нас бы точно удалили с поля. К нам всем относятся одинаково, даже к ведущему игроку.

Вопрос, который мне действительно хотелось задать:

— Почему он так повел себя?

— Я не стану его оправдывать, — после паузы сказал Джордан. — Не знаю, где была его голова. Ну, может, и знаю, немного, но не мое дело извиняться перед тобой.

Я уставилась на холодильник с продуктами. Мое отражение уставилось на меня, а за ним я разглядела несколько видов замороженной пиццы.

— Извиняться за что?

— Да ладно. Я знаю, что произошло после игры.

Попала.

— Тебе Эзра рассказал?

— После того вечера Эзра вообще почти ни с кем не разговаривает. Но твой кузен на тренировке заливался соловьем.

Я засмеялась. Почему-то меня это не удивило.

— Он решил, что Фостер специально промахнулся, — сказала я. — Я знаю, что Фостер никогда бы так не поступил.

— Уверен, Эзра тоже это знает.

Я не ответила.

— Знаешь что?

— Что?

— Как-нибудь мы с тобой посидим и заведем приятный разговор, не имеющий никакого отношения к Эзре. Будем говорить о кино или о политике, или о еще каком-нибудь дерьме, и позволь сказать тебе, Чемпион, это будет восхитительно.

Я улыбнулась.

— Давай, идем на кассу.

Он обнял меня одной рукой, и мы пошли к кассе.

29

Неделя бала выпускников в Темпл-Стерлинге проходит именно так, как вы могли бы представить: чуток одноэтажной Америки (игра в день бала), приправленной большой порцией двадцать первого века (намек на хип-хоп музыку с рейтингом 16+ и танцевальные движения с рейтингом 18+ в школьном спортзале).

В день бала всегда проходил матч. Обычно мы играли с давними соперниками — старшей школой Прайори. В этом году, как и в прошлом, наша команда уже побеждала Прайори, и это задало приподнятое настроение всему вечеру. Я знала, что Фостер очень нервничал по поводу всего. Я не испытывала особенного восторга от того, что буду его шофером, но похоже, именно таким и суждено было стать моему балу выпускников.

Вечером я достала из шкафа платье и разложила его на кровати. Я даже достала из коробки балетки (купленные с шестидесятипроцентной скидкой!) и поставила их на пол рядом с кроватью.

— Ты все-таки пойдешь?

Я обернулась. В дверном проеме стоял Фостер.

— Я отвезу вас с Гвин. Но нет... мне не хочется идти.

— Ты наденешь платье, чтобы отвезти нас с Гвин?

— Нет. — Я сгребла платье в охапку, запихнула его обратно в шкаф и захлопнула дверь. — Не надену.

— Да ладно. — Фостер шагнул в комнату, сел на край моей кровати и поднял балетки. — Будет весело. И это твой последний бал выпускников. Ты же не хочешь пропустить свой последний бал выпускников?

Я не хотела. Не могу сказать, что испытывала какие-то особенные чувства к балу выпускников в предыдущие годы. Как правило, туфли был неудобными, а музыка слишком громкой, но мне выпадала возможность потанцевать медленный танец с Кэсом и посмеяться над понятиями других о торжественной одежде.

Неожиданно меня затопило желание быть там. С чего это я должна лишиться танца только потому, что у меня нет спутника? С чего это я не должна идти только потому, что мы с Эзрой не вместе? Я и одна могу отлично провести время.

Фостер пошел переодеваться, я надела платье, и мы вместе поехали за Гвин.

* * *

Спортзал был оформлен в обычном для бала выпускников антураже: мигающие фонарики, складные стулья и большой кусок плетеного полипропилена, которым накрыли деревянный пол, чтобы не поцарапать. Полотно неизбежно сомнется под чересчур рьяной цепочкой танцующих, и более чем несколько человек споткнутся об него.

Зал был набит битком. Фостер с Гвин ушли к компании своих одноклассников, а я осталась высматривать в толпе знакомые лица.

Словно ниоткуда появилась Рэйчел Вудсон — безукоризненно одетая, из прически не выбивалось ни волоска — с огромным фотоаппаратом в руках и сунула его мне в лицо.

— Фото для альбома?

— Ух...

«Лучше не надо».

— Давай. — Она приготовилась фотографировать. — Улыбочку.

Я выдавила улыбку. Вспышка осветила все вокруг и оставила у меня в глазах звездочки.

— Спасибо, ты лучшая!

И Рэйчел Вудсон исчезла.

Клянусь, мое зрение восстановилось только через две попсовые, похожие одна на другую баллады, когда я села на один из складных стульев вдоль стены и смогла проморгаться и насладиться полным обзором на спортзал.

Я просидела совсем немного, когда толпа слегка расступилась и я увидела их.

На Линдси Реншоу было кремовое платье из тонкой, словно струящейся ткани, которая мягкими складками ложилась вокруг ее ног. Не знаю, откуда оно было, но определенно не с распродажной вешалки в торговом центре. Она стояла совершенно неподвижно в туфлях на высоких каблуках, волосы блестящими локонами струились вниз по спине. Она была красива, и все это знали. Я это знала. Симпатичных людей много, но в жизни встречаешь так мало по-настоящему красивых. От нее словно исходило какое-то сияние, которого не было у остальных, какая-то искра, которую не купишь и не подделаешь.