– Все! Я поняла! Тебе нужен Кинг Конг! Давай говорить о чем-нибудь другом?

Я смеюсь и отчего-то вспоминаю грудь Димы, на которой не было и волоска. Да, порой мне хотелось, чтобы вся она была покрыта волосами. Я частенько ловила себя на мысли, что помимо внутренней симпатии к нему, мой эгоизм требовал еще и внешнюю. Мне хотелось, чтобы он никогда не брился, поскольку именно щетина придавала ему хоть чуточку брутальности и пару лет. А еще я хотела, чтобы он был выше меня, но поскольку не в силах была изменить это, то редко могла позволить себе высокие каблуки, если мы выходили куда-то вместе. Мне все время чего-то не хватало, что-то не устраивало, и сейчас, когда мы разошлись и не виделись четыре месяца, я бы очень хотела, чтобы подобные мысли и требования были и у него ко мне. Может, именно так я не чувствовала бы себя настолько гадкой стервой, какой ощущаю и по сей день.

– Слушай! Тема есть! – восклицает вдруг Ира, напугав меня. – Я тут узнала, что в городе есть женщина, которая расскажет тебе все. Она астролог, рекомендации отличные. К ней люди ходят регулярно за советами и вообще, узнать, как там дела со звездами обстоят. Пойдем со мной?

– В качестве группы поддержки? Окей.

– Нет! То есть, на прием ты, на прием я.

Отрицательно качаю головой, а Ира закатывает глаза:

– Ну пойдем? Пожалуйста! Я очень хочу знать, что меня ждет? Мне не удается найти работу, я живу с парнем, которого не люблю, но при этом всякий раз, когда он собирается от меня уйти, я реву как корова!

– Ты его любишь.

– Нет! То есть… Я запуталась! Видишь? Я запуталась, мне нужна помощь. Я хочу знать, что скажут звезды! Пойдем, пожалуйста!

– Ну, не знаю… Я побаиваюсь всего такого.

– Так ведь я тоже, но надо! Просто даже ради интереса, а? Послушаешь, что она скажет тебе, ты же сама ей ничего рассказывать не будешь. По ходу дела поймешь, правдивые ли она вещи говорит или нет.

Мой папа обожает подобные темы. Хироманты, астрологи, целительницы… Сколько себя помню, а он частенько наведывался к таким людям за советами и возвращался невероятно воодушевленным. Я всегда смотрела на него с улыбкой, а в уме крутила пальцем у виска. Папа очень ведомый. Он может поверить даже в существование розовой гориллы с золотыми ресницами, если ему об этом скажет человек с вдумчивыми глазами и колоссальной уверенностью в себе. На самом деле, это не очень здорово и смешно, поскольку многое из того, во что он верит и начинает проявлять интерес, так или иначе оставляет след на нас с мамой. Хотя, иногда и Ване достается, но тот как-то умеет пропускать все мимо себя, в чем я ему невероятно завидую.

– Она ведь не скажет, когда я умру и все такое? – нервно хмыкаю я, взглянув на Иру.

– Что за глупости, нет конечно! Ну, так ты согласна, да? Я тогда дам тебе номер и ты смс-сообщением отправишь ей своей имя, дату рождения и время.

– Смс?

– Да! Она должна сообщить, когда тебе к ней приходить. Всем разное время назначает.

Я вздыхаю. Ловлю себя на мысли, что это решение – отправиться на прием к астрологу – несказанно осчастливило бы папу, который ужас как беспокоится о моей личной жизни. Мне кажется, что меня понимает только мама. Переживает, конечно, что муж ушел, семья моя разрушилась, но она понимает меня, как женщину. Я говорю, как-будто камни сбросила, что волочились за мной, и мама улыбается. Она делает это так, словно я исполнила её мечту и, наконец, могу свободно дышать. Но вместе с тем, я все равно вижу теплый огонек надежды в её глазах, что смогу найти своего человека, с которым у меня сложится прекрасная и беззаботная жизнь. И уж конечно он будет полной противоположностью Димы, в нем не будет замашек папы, и я буду с ним по-настоящему счастлива, как героиня какого-нибудь романа о любви.

Действительно интересно, что по этому поводу скажет астролог?

* * *

К вечеру следующего дня я понимаю, что ничего не произойдет. Не будет никаких уведомлений, потому что мое существование в памяти футболиста, как называл его Ваня, навсегда уничтожено. По правде говоря, даже дышать легче стало. Нет, ну кому понравится, если он пусть даже и вспомнит меня, то напишет что-то не очень приятное, типа «Какие люди! А что случилось? Головушка совсем ку-ку? Какого…?», ну и тому подобное. Молчание – действительно золото. Особенно для моих нездоровых нервов.

Я еду в салон красоты, где тонирование волос стоит столько, что на эту сумму можно было бы четыре раза забить холодильник до отвала. Однако я не могу позволить себе любое другое место, потому что мой мастер работает именно здесь, а она – настоящий профессионал своего дела. Никогда не меняйте своих мастеров, оставайтесь верны только одним рукам, потому что другие не способны делать цвет волос одинаковым из месяца в месяц! Это тоже самое как два повара будут варить один и тот же борщ. Вкус получится совершенно разный. Дабы избежать знакомых мне слез разочарования, я позволяю себе хотя бы раз в три месяца наведываться именно к Алине.

– Привет, Катюш! – здоровается она со мной, появившись у золотой стойки ресепшн. – Пять минут.

Я с улыбкой киваю и в миллионный раз задаюсь вопросом, сколько же ей лет? Сыну восемнадцать, а её «Инстаграм» забит модельными фотками с пляжа, с прогулок по городу и вечерних покатушек. При этом продолговатое лицо Алины лишено даже самых маленьких морщинок, а кожа такая свежая и ровная, точно она каждый день посещает кабинет косметолога.

– Как поживаешь? Давненько не виделись, да?

– Ну, с февраля вроде бы, – отвечаю я, усаживаясь в крутящееся кресло. Я кладу свой сотовый на стеклянный столик перед собой и смотрю на свое невзрачное отражение в зеркале. – Хорошо все. Вы как?

Не могу позволить себе говорить с ней на «ты», потому что когда мы только познакомились, мне было семнадцать лет и Алина казалась взрослой женщиной, к которой я априори не могла обращаться, как к своей хорошей знакомой, например.

– Замечательно! Через месяц отпуск, поеду в Сочи. А потом, может быть, с подругой в Турцию махнем. А ты такая загорелая! Где отдыхала?

– В Крыму у бабушки.

Мы говорим о моих невзрачных и выгоревших на солнце волосах. Решаем тонировать в холодный русый, чтобы выровнять цвет, а уже потом, через несколько месяцев, вновь вернуться к холодному блонду. Хотя, я еще не до конца уверена в этом.

Алина ведет меня к массажному креслу у широкой раковины. Я удобно располагаюсь и жду, когда она замешает все необходимые цвета и нанесет ароматную консистенцию на мои волосы.

– Как мама? Как Ваня?

– Хорошо, сейчас в Крыму. Прилетят в конце месяца, кстати, я должна Ваню к вам записать. Пока не забыла.

– Сейчас нанесем краску и я принесу журнал, – говорит мне Алина, стоя за мной. – Как муж? Работает?

Я прочищаю горло и поджимаю губы.

– Мы развелись весной. Так получилось.

– Вот как, – после неловкой паузы отвечает Алина. – Что ж, бывает и такое.

Больше мы к этой теме не возвращаемся. Говорим о погоде, о моей удаленной работе в издательстве, о высоких ценах на бензин, хотя ни у меня, ни у Алины машины нет.

– Так, сидим сорок минут, – говорит она мне, – что принести? Журнал, твой телефон? Кофе, чай?

– Можно журнал? Хоть от телефона оторвусь.

Алина приносит мне свежий выпуск VOGUE, и я принимаюсь бессмысленно листать глянцевые страницы, не интересуясь яркой рекламой шмоток, косметики и парфюмерии. Ну, разве что автомобили рассматриваю вдоль и поперек, потому отчаянно нуждаюсь в собственных колесах. Стоит только представить, как я вернусь в Тюмень и до следующего лета заделаюсь пешеходом – дурно становится.

Слышу, как мой телефон в зале издает несколько коротких звуков, но мой интерес тут же забывается, потому что ко мне возвращается Алина с журналом в руках. Мы записываем Ваню на стрижку к ней, а потом она принимается смывать краску с моих волос, рассказывая о восемнадцатилетнем сыне, успехами которого несказанно гордится. Закрутив полотенце на моей голове, Алина предлагает мне вернуться в кресло.

– Я через минутку подойду.

– Кофе, чай? – спрашивает меня администратор, когда я иду к зеркалу.

– Нет, спасибо.

Даже если бы и хотела, все равно не попросила бы, такой я человек. Часто, мне просто неловко кого-то о чем-то просить. А еще, прописавшаяся во мне мужская энергетика или черт пойми как это называется, просто жить не может без фразы «я сама».

Я сама это сделаю.

Я сама куплю.

Я сама выброшу.

Я сама уберу.

Я сама приготовлю.

Я сама посмотрю.

Я сама все сделаю!

Кажется, с Димой она проявлялась ярче всего и это, несомненно, его раздражало.

Я опускаюсь в мягкое кресло и гляжу на свое отражение. Белое полотенце на голове оттеняет мою загорелую кожу. Решаю сделать селфи и отправить маме, но тут уже ко мне подходит Алина, а мой телефон остается на месте. Она осторожно стягивает полотенце, я гляжу на свои мокрые волосы, как вдруг экран дисплея загорается и вновь по залу разносится короткий звук.

У меня останавливается сердце. Я вижу загоревшиеся окна непрочитанных сообщений из «ВК» и все вокруг в моих глазах начинает темнеть. Их там около шести штук. Я нервно сглатываю и с силой сжимаю кулачки, чувствуя, как ногти больно впиваются в мягкие ладошки.

Это он. Черт возьми, это он.

– Чтобы выровнять цвет, нужно тонироваться по этой формуле хотя бы раз в месяц, – напоминает мне Алина, распыляя какие-то средства над моей головой. – Я формулу тебе дам, чтобы ты в Тюмени могла тонировку делать.

Что он мог написать? Там очень много сообщений, почему?!

– Конечно, было бы намного лучше, если бы исключительно я занималась твоими волосами, но мы обе понимаем, что тебе вообще не вариант ездить сюда ради этого раз в месяц.

Бери телефон. Давай же, бери телефон, Катя! Не тормози.

– Хорошо, – с улыбкой говорю я Алине и тянусь к сотовому.