Катрин Корр - До самой дрожи

Она молча кивнула и направилась в гостиную. Мы начали убирать со стола. Ту посуду, что не уместилась в посудомоечной машине, я мыла вручную, а мама раскладывала остатки еды по контейнерам.

– Не трогайте здесь ничего! – вдруг громко приказал папа, появившись из-за угла. Он уселся на мягкий кожаный диван, начал есть оставшиеся грузди в сметане и налил себе в рюмку еще виски. – Хватит мыть! Оставили здесь все!

– Ты посуду сам помоешь? – спросила его мама таким тоном, словно ей было даже смешно и думать об этом.

– Собирайте свои вещи и убирайтесь отсюда, – сказал папа, только в более грубой форме. – Если считаете, что я не прав, валите на все четыре стороны!

Как же в тот момент я возненавидела Диму. Пока поднималась по лестнице, чтобы оповестить мальчиков о скорейшем переезде, я все задавалась вопросом, почему и за что моя мама должна выносить психи и дикие настроения папы всю свою жизнь, и отчего ей в зятья попался такой бесчувственный козел, который не сумел вовремя засунуть свою гордыню в свою же задницу?!

– Ванечка, собирай вещи, – осторожно сказала я, заглянув к нему в комнату. – Мы уедем сегодня на квартиру.

– Сейчас? – удивился он. – Что папа? Злой?

– Все нормально. Просто собирай вещи.

Я закрыла дверь и направилась в нашу с Димой спальню.

– Собирайся, мы уезжаем.

Дима с явным раздражением уставился на меня.

– Как же мне уже осточертели эти переезды грёбаные! Куда мы поедем? Все выпили!

– Я знаю, что все выпили. Ты садишься за нашу машину, а я за мамину. Мы переезжаем отсюда на квартиру.

Дима матерился и швырял свои немногочисленные вещи в черную спортивную сумку, пока я выгребала все свои из нижнего ящика комода. На все сборы ушло полчаса. Цветы, подарки, коты, сумки с вещами – все это уносилось в багажники автомобилей в несколько этапов.

– Ваня, садись к Диме в машину, сзади у нас нет места, там переноски с котами.

Мой брат не был в восторге от этой новости.

Я выехала из двора и остановилась у ворот, ожидая маму. Они с папой шли вместе, как будто о чем-то говорили. А потом мама что-то отдала ему.

– Поехали отсюда, – глухим голосом сказала она, сев в машину. – Как же я все это ненавижу.

– Что ты отдала ему?

– Ключи от дачи и пульт от ворот. Опять все сначала: ему дача, а мне – квартира. Катя, что Дима говорил тебе?

– Ничего.

– Не ври мне, пожалуйста! Что он сказал?

– Что больше сюда не приедет. Он сам виноват в том, что случилось.

– Почему же он не промолчал? – заплакала мама, накрыв лицо руками. – Он ведь видел, каким становился папа, почему же он не промолчал?!

– Мам, все наладится, успокойся, пожалуйста. Не плачь только из-за такой ерунды! Побесятся и успокоятся.

– Я не думала, что Дима настолько упрямый. Я знала, что он любит спорить, но чтобы вот так… Вы теперь к нам не приедете! Он теперь никогда к нам не приедет!

На квартире все стало только хуже. Наспех разобрав свою сумку с вещами, я пошла в душ и, едва за мной закрылась дверь, как мама забежала в нашу спальню и начала разговаривать с Димой. Я прислонилась к двери и с выпученными глазами слушала, как моя мама сквозь рыдания, умоляла Диму остаться и никуда не уезжать.

– Все хорошо, не надо плакать, – спокойным голосом говорил Дима, – мне позвонили еще утром и сказали, что работать мы начинаем с завтрашнего дня. Рано утром я уеду на вахту. Это не из-за того, что случилось, мне просто нужно на работу.

– Прошу тебя, останься здесь! Он сюда не придет, он живет на даче. Дима, пожалуйста, только не уезжай никуда. Прости за все это…

– Поверь мне, я не обманываю тебя. Мне и правда нужно ехать на работу. Через месяц я вернусь за Катей.

– Вы не приедете сюда больше.

– Приедем. Куда же мы денемся!

Я резко распахнула дверь, чтобы увести маму из спальни, потому что больше не могла выносить её рыданий, но когда увидела, как они с Димой молча обнимаются, тихонько вернулась в ванную комнату и сама горько заплакала.

* * *

Целый месяц, что Дима был на вахте, мы не видели папу. Он жил на даче, а на работе они с мамой практически не пересекались. От всего случившегося мама отходила несколько дней, а мы с Ваней пытались всячески её отвлечь. Дима редко выходил на связь, а когда звонил мне, то мое настроение тут же тонуло в бездонном колодце. В его голосе больше не было задорности, исключительно недовольство и высокомерие. Порой его безучастный тон выводил меня настолько, что я первая бросалась в атаку, поскольку ненавидела находиться в неведении. Лучше сразу узнать, в чем дело, чем тянуть эту резину и мучиться в догадках. В этом плане я не отличалась особой терпеливостью.

– У тебя настроения что ли нет?

– Есть у меня все, – бросил в ответку Дима.

– Тогда объясни мне, какого черта, всякий раз, когда ты звонишь мне, то разговариваешь со мной как с каким-то мусором? Если тебе что-то не нравится, так ты говори сразу, или вообще не звони мне!

– Да пожалуйста!

Мама все время спрашивала, как у Димы дела, а я же все время врала, что все хорошо, много работы, устает и мерзнет.

– Скажи ему, чтобы тепло одевался!

Да. Обязательно.

Я поймала себя на мысли, что больше совершенно не интересуюсь жизнью собственного мужа. Она меня даже волновать перестала. Не голоден ли он, не замерз ли, не устал ли настолько, что болят конечности? Да на кой черт оно сдалось мне все? Не маленький ведь ребенок, когда захочет – поест, замерзнет – оденется, устанет – ляжет спать!

– Сегодня я приезжаю около двенадцати ночи, собираю оставшиеся вещи, и мы едем в Тюмень, – сказал мне Дима, когда его вахта подошла к концу.

– Ночью? Мы попремся по такой дороге ночью?

– По какой «такой»?

– Дима! Оглянись! На улице снегопад, метель! Мы переночуем и спокойно поедем утром.

– Я тебе уже говорил, что и дня не проведу доме твоих родителей, ясно?

– Это квартира моей мамы, Дима!

– Все, что у них есть – принадлежит твоему папе. Я не собираюсь жить по его правилам, поняла? Я приезжаю, собираю свои вещи, и мы едем в Тюмень. Не хочешь – оставайся. Я уже привык к тому, что ты не за мужа держишься, а за своих родителей.

– Мы приедем сюда еще?

– Нет.

– То есть, из-за того, что ты разругался с моим папой, я не смогу приехать в гости к собственным родителям, да?

– Пусть сами приезжают и живут по моим правилам.

Я задумчиво хмыкнула. Пожалуй, что в тот момент я, наконец, стала по-настоящему ощущать всю неправильность собственного существования в этот конкретный период времени. Не знаю, может все, кто оказываются в не самой приятной ситуации, думают, что «меня не должно было быть здесь», но вот я в тот момент была в этом уверена на все двести девяносто девять процентов!

Когда именно я свернула туда, куда не должна была? Почему я позволяла себе стучать своим кулаком по столу в ответку Диме? Почему мне просто не стать маленькой, тихой, милой, на все согласной девочкой, вместо того, чтобы мериться силой и властью с собственным мужем?

– Мама очень ждет тебя, – сказала я как можно спокойнее. – Я понимаю, что тебе осточертело делать так, как хочет моя семья, но ради нее, пожалуйста, потерпи несколько часов, изобрази хорошее настроение и помаши утром рукой, чтобы больше она не волновалась насчет тебя. Пожалуйста, Дима!

В двенадцать ночи мой муж с хмурым видом зашел в «логово врага» и, не сказав мне ни слова, молча прошел в спальню, разделся и лег спать. Утром я тихонько прошла в гостиную, собрала пакет с едой для котов, упаковала лотки и вынесла свою сумку в прихожую.

Выйдя к завтраку уже собранным, Дима обнял мою маму, поздоровался с Ваней, у которого в день моего отъезда, как обычно, не было настроения, и сел напротив меня. Мы демонстративно улыбались друг другу, Дима вкратце рассказал, как его ударило током и показал глубокую рану на мизинце.

– Почему ты мне ничего не говорила об этом?! – встрепенулась мама, уставившись на меня.

– Да я забыла как-то…

Я вообще об этом ничего не знала, потому что мы с Димой не общались.

Пока мой муж потихоньку спускал сумки, Ваня крепко обнял меня и спросил, когда я снова приеду.

– Мне кажется, что очень скоро, – ответила я задумчиво.

– Почему тебе так кажется?

Я пожала плечами:

– Сама не знаю, просто чувство такое, что…

– Что? – Ваня взглянул на меня.

– Ничего, – улыбнулась я и потрепала парня по голове. В свои четырнадцать он уже был выше меня! – Как соберусь, сразу сообщу, милый, не переживай.

– Милый? – скривился Ваня.

– Я же тебя люблю! – засмеялась я. – Если я говорю «милый», значит, я очень сильно люблю этого человека. Он у меня прям вот здесь, – ткнула я себе в грудь.

– А Диму ты так называешь?

– Ладно! Хватит долго прощаться! – воскликнула я, увидев маму, что поймала Тишу. – Опять спрятался?

– Знает ведь, что дорога дальняя, – улыбнулась она, посадив кота в пластмассовую переноску. – Доченька, я так скучать буду!

– И я, мам.

Пока мы обнимались, на пороге появился Дима.

– Там холодно? – спросила его мама.

– Ну, так! Метет снег.

– Аккуратненько, пожалуйста!

– Мы всегда аккуратненько, – улыбнулся он ей.

Мама обняла его, но продолжала смотреть в мои глаза.

– Приезжайте к нам, пожалуйста!

– Теперь уж вы к нам, – ляпнул Дима, отчего я готова была задушить его на месте. Думаю, мой взгляд, которым я одарила его, был предельно ясен. – Скоро увидимся.

«Лжец, лжец, лжец» – подумала я тогда.

наши дни

– Так и когда же ты получишь новый паспорт? – спрашивает меня Ира, быстро печатая кому-то сообщение в «ВК».

– Когда получу свидетельство о смене фамилии, тогда смогу только заявление подать на смену паспорта.

– А разве…