– Хочешь помять меня? – спрашиваю я, глядя в голубые глаза. От выпитого коньяка, веки моей сладости соблазнительно-медленно опускаются и поднимаются.

– Хочу.

– Почему тогда остановился?

– Я стараюсь держать себя в руках.

Сложно поверить, что за таким добрым и нежным лицом скрывается дикость и необузданность.

– Не надо, – шепчу я, а потом тянусь к нему.

Мои губы замирают в миллиметрах от его. Я внимательно слежу за голубыми глазами: зрачки расширяются, взгляд распахивается, как створки окна под натиском сильного ветра. Языком я касаюсь его нижней губы и с силой впиваюсь пальцами в прохладную кожу дивана. Мне хочется делать это медленно. Пробовать и смаковать постепенно, чтобы не упустить и крошки.

Мне кажется, я слышу, как гулко бьется его сердце. Кирилл следит за мной так внимательно, что я успеваю десяток раз за долю секунды усомниться в собственных действиях. Но когда его рука с силой сжимает мою ногу, что чудным образом уже лежит на его бедрах, я отбрасываю в стороны все сомнения и аккуратно целую его. Осторожно, неспешно, так, словно ступаю на рыхлую почву и ищу самый безопасный путь.

– Ммм…

Нежное касание его языка приводит мое тело в томительный танец. Я ощущаю каждую свою клеточку, напряжение каждой мышцы. Его руки мнут мои плечи, кисти, хватаются за шею. Кирилл то прижимает меня к себе, целуя так жадно, что мурашки волной пробегают по спине, то резко отталкивает, но только, чтобы взглянуть в мои глаза. Наше дыхание неровное; у Кирилла оно настолько чувственное и звериное, что на моей коже, под его ладонью, начинает покалывать.

– Это мурашки? – шепчет он и сжимает мое бедро. – Тебе нравится все, что сейчас происходит?

– Очень.

Я ловко запрыгиваю на него и обхватываю руками крепкую шею. Эти поцелуи – дикие и безрассудные – доставляют самую приятную, самую желанную боль на свете.

– Я хочу тебя. Много-много раз.

Мужское тело подо мной вздрагивает. Я беру рукой его ладонь и подношу к губам напряженные пальцы. Медленно облизываю указательный, затем средний.

– Что ты делаешь со мной… – Кирилл резко замолкает и закрывает глаза, а потом громко втягивает воздух носом.

– Почему ты дрожишь?

– Я не знаю… То, что я чувствую сейчас…

– Тебе нравится?

Кирилл распахивает глаза и проводит пальцами по моим губам.

– До самой дрожи… Мне это нравится. Пойдем наверх?

– Да. – Я нежно целую его и аккуратно поднимаюсь на ноги. Мои гольфы сползли, кофта задралась, а футболка Кирилла съехала на бок. – Идем?

Кирилл пропускает меня вперед, но я отрицательно качаю головой, все еще с трудом переводя дух.

– Ты.

Он молча поднимается по лестнице, а я следом. Сто́ит нам оказаться вдвоем на втором этаже, как мы разворачиваемся друг к другу и начинаем стягивать одежду. Мою кофту Кирилл швыряет на пол, его футболка летит туда же. Мы падаем на кровать, и я вся покрываюсь мурашками от прикосновения его волос на груди к моей коже. До чего же он мохнатый. Как кот. Мягкий, теплый и такой чувствительный. Где бы я не провела пальцами, до чего бы не коснулась языком – Кирилл непременно вздрагивает.

Меня переполняют чувства. Будь я вулканом, то уже бы давно уничтожила половину планеты. Наслаждение накатывает волнами; ощущать на себе тяжесть мужчины – непередаваемо. Это чувство невозможно описать, как и то, на что оно подталкивает. Я хочу принадлежать только ему, хочу делать все, что он скажет и смотреть на то, как его тело дрожит от наслаждения. Трогать его, дышать им, пробовать – мои желания казались неосуществимыми. Но сейчас – я здесь. И он рядом. А все, что в моей голове постепенно становится реальным…

И что-то щелкает. В нас обоих, сразу же. Я ловко разделываюсь с его пряжкой ремня, расстегиваю пуговицу на джинсах и стягиваю их руками и ногами к бедрам. Мне сложно найти объяснение этому внезапному импульсу. Прорычав что-то мне в ухо, Кирилл с силой стягивает мое белье, да так резко, что слышится треск нежной ткани.

– Ты хочешь этого? Ты правда этого хочешь?

Его шепот сводит с ума. Я не могу перестать извиваться, даже, когда его руки крепко фиксируют мои над головой.

– Да… Да. Ты? – с трудом спрашиваю я. – Ты хочешь этого?

– Конечно… – протягивает он и кусает мое ухо. – Да. Да.

Я лишаюсь воздуха и прежней возможности двигаться. Да, мне больно от этой резкости и нетерпеливости, но так же непомерно, чертовски, дико и мучительно хорошо. Эта боль превращается в теплые, горячие, закипающие реки, что стремительно разливаются в моем теле. Кирилл крепче сжимает мои кисти над головой и с силой вдавливает меня в кровать. Вместе с жадными поцелуями он оставляет на моих губах возбуждающее рычание, и я не в силах больше удерживать в себе глухие стоны.

Этого не было. В моей жизни такого не было. Чтобы визуальный контакт сводил с ума, чтобы каждая клеточка тела чувствовала партнера. Это невообразимый коннект: от физического до эмоционального. А о последнем я узнаю впервые.

* * *

– Поспи немножко.

Кирилл смотрит на меня сонными глазами и гладит пальцами мое плечо.

– Я не хочу тратить время на сон. Я хочу побыть с тобой.

– Обещаю, я буду рядом. Лежать здесь, под твоим боком.

– Еще бы ты куда-то делась, – улыбается он. – Мне нужно в восемь уезжать.

– Я тебя разбужу. Пожалуйста, закрывай глаза.

Мне и самой жалко тратить время на сон, но ничего не поделаешь. Мы оба устали, утомились и нуждаемся хотя бы в коротеньком отдыхе.

Наблюдаю за тем, как Кирилл плавно опускает веки и проваливается в сон. Осторожно тянусь к телефону, что лежит на тумбочке, ставлю будильник и так же тихонько опускаю тяжелую голову на подушку. Я не хочу, чтобы Кирилл просыпался. Эти его ночные смены нравятся мне только потому, что именно тогда мы можем долго и беспрепятственно общаться друг с другом. В остальном же, я бы очень хотела, чтобы ночью Кирилл спал.

На часах половина шестого утра и мои глаза по-настоящему слипаются. Я на минуточку закрываю их, а когда вновь распахиваю, то вижу, как Кирилл лежит на боку и наблюдает за мной.

– Мм… Ты почему не спишь?

– Кто-то обещал разбудить меня, – улыбается он. – Уже десять минут девятого.

– Как? Я же поставила будильник! – Хватаю свой телефон и вижу, что будильник отключен. – Ничего не понимаю.

– Ты, кажется, проснулась, отключила звук и все, рухнула спать дальше.

– Я? – Вообще не помню такого.

– Ты. Мне нужно ехать.

– Угу…

Мне хочется спросить, приедет ли он сегодня еще, но чувство неловкости берет верх. А еще я замечаю, что его глаза стали слишком задумчивыми. Он уводит их в сторону, как будто сам себе усмехается, что-то анализирует… Кирилл молча поднимается, поспешно натягивает на себя джинсы, футболку и спускается вниз. Если он сожалеет о том, что было – что ж, сейчас самое время, потому что его заметная холодность вынуждает меня предполагать, что всему виной коньяк.

Я спускаюсь вниз. Кирилл выходит из ванной комнаты, а я сажусь на стул и складываю руки на груди. Да, я хочу спросить, о чем он думает, почему напряженность в его глазах становится все заметнее и правда ли то, что говорит мне предчувствие: он сожалеет? Но вместо этого я тихонько спрашиваю:

– Ты на такси?

– Уже заказал.

Я не имею права интересоваться его мыслями. По крайней мере, мне так кажется. Он женат…

Кирилл женат.

А что сделала я? Со всей дури толкнула мужика на измену. Соблазнила, заманила, задурила голову… Разве мне это нужно было? Разве я ехала сюда конкретно с той мыслью, чтобы переспать с ним? Конечно, замужние дамы в один голос скажут: да, стерва! Ты приперлась сюда именно для этого и не надо строить из себя аленький цветочек, конченая ты тварь!

И они, по-своему, окажутся правы. Думаю, моя мама была бы среди них.

А что, если бы я сказала им о своих чувствах? О вопросах, что терзали мои мысли все эти годы. Сказала бы, что при одном только взгляде на те грузовики, что-то во мне беспокойно металось. Что я жила с хорошим человеком и не понимала, почему же не могу стать для него настоящей девочкой, чьи мысли и желания были бы сконцентрированы только на совместном будущем. Я бы во весь голос крикнула, что и сама знаю, кто я теперь после всего этого… И я недалеко ушла от той женщины, что была есть и, наверняка, будет у моего папы. Совсем недалеко.

Но а потом, я бы спросила их: думали ли вы когда-нибудь о человеке, с которым были знакомы всего пару часов? Вот у вас обыкновенная жизнь: вы пьете кофе каждое утро, ругаетесь с младшим братом из-за всяких пустяков, встречаетесь с друзьями, как вдруг посреди всего постоянного появляется тот, кто смело вторгается в столь заурядную действительность и рушит ваш такой привычный и, казалось бы, спокойный мир. Все, что вы можете узнать о нем, так это какого цвета его глаза, появляются ли ямочки на щеках, когда он смеется, и насколько сильнодействующим для вас окажется его взгляд. Всего два часа и вот вы во власти чего-то необъяснимого, настолько масштабного и разрушительного, что становится не по себе, ведь «так не бывает». Это же не кино и не романтическая история, правда? Этот человек должен стать одним из тех, кто проходит мимо вас каждый день, кто даже и не смотрит в вашу сторону, кому позарез нужно успеть на рейс или в бар на встречу с друзьями… Он должен быть кем угодно, оставаться обезличенным и незнакомым, но только не становиться настоящей планетой, о которой вы будете тайно грезить долгие годы.

Оказывается, именно это я и делала.

И еще я все узнала…

Я поняла, почему все это время, смотря футбол по телеку, слово «футболист» из уст комментаторов звучало по-особенному для меня. Для чего были эти дурацкие грузовики, почему хотела назвать сына конкретным именем и по какой причине постоянно спорила с бывшим мужем и не имела огромного желания ложиться с ним в одну постель. Наверное, тогда, в Шереметьево, один парень незаметно для меня пробрался в самое мое сердце и спрятался так хорошо, что мне понадобилось восемь лет, чтобы, наконец, отыскать его.