Катрин Корр - До самой неизвестности

– Да! – ахаю я, схватив оранжевую упаковку. – Они здесь!

Я даже помню дозировку: по одной капсуле утром и перед сном.

Выслушав меня внимательно, мама спрашивает:

– Ты можешь связаться со своим врачом, к которому в Тюмени ходишь?

– Да.

– Спроси у нее об этих капсулах. Когда папа приедет домой, мы с тобой съездим в Тюмень к ней на прием.

И почему я раньше не додумалась до этого?

* * *

Мне удается пережить эту ночь. И хотя у меня появилась уверенность, что всё с нами будет хорошо, я по-прежнему не поднимаюсь с постели, боясь нанести вред даже самым малейшим движением. К вечеру я спускаюсь на первый этаж, ложусь на диване в гостиной и читаю романы, а в перерывах раздумываю над тем, как сообщить радостную новость папе. Надеюсь, она действительно обрадует его.

– Я придумала, – заявляю маме, спустя несколько дней. – Куплю ему красивую бутылку какого-нибудь виски, закажу торт с огородом капусты и…скажу.

– Капусты? – смеется мама.

– Ну, да. Знаешь, там несколько капусточек наверху пусть сделают и аиста. Конечно, подобный ход больше подходит для отца ребенка, но в нашем случае это невозможно, поэтому вся прелесть события достанется будущему дедушке. Что думаешь?

– Я думаю, что он в обморок упадет, – смеется Ваня. – И, возможно, разозлится.

– Ваня!

– Он прав, мам. Я точно знаю, что папа будет зол.

– Не говорите ерунду! Хватит уже! У нас радость, а вы смуту какую-то нагоняете! Всё, слышать больше об этом ничего не хочу!

До самого приезда папы мы не говорим о его возможной негативной реакции на «радостное известие». Как и хотела, я купила большую бутылку виски, заказала небольшой, но очень яркий и забавный торт: капустная полянка, а в центре старенький дедушка таращится на (почему-то!) очень огромного аиста с конвертиком в клюве. Эти презенты мы прячем в прохладной кладовке, где у нас стоят мешки с картошкой и соки в упаковках. Не знаю, как мама с Ваней, но я с ужасом ожидаю наступления вечера, когда после ужина мой папа узнает, что скоро станет дедушкой.

Весь день от волнения у меня нет аппетита. Ем только мандарины, да и то по той простой причине, что они помогают мне пережить токсикоз. Кирилл сегодня не работает, а это значит, что общаемся мы урывками по два-три сообщения за день. Обычно мне сложно даются такие дни без него, но сегодня затишье между нами крайне необходимо.

За ужином папа рассказывает о готовности клиники, что он собирается открывать в Тюмени. Я его почти не слушаю, а только пытаюсь уловить настроение во взгляде и голосе. Ваня постоянно таращится на меня в фальшивом ужасе, вынуждая сердце в груди ещё больше колотиться от переживаний.

– Ну, что, будем пить чай? – спрашивает всех мама, давая мне понять, что пора.

– Угу.

Я поднимаюсь и кивком показываю ей следовать за мной к кладовке. К моему счастью у папы звонит телефон и, пока он разговаривает, мы с мамой тихонько перешептываемся:

– Я умираю, мама! Я не могу! Не могу! Я сейчас сдохну просто!

– Катя, успокойся! Ты зачем так накручиваешь себя? Всё будет хорошо!

– Не будет… Не будет ничего хорошего. Он меня из дома выгонит. Ой, ну и ладно, главное, чтобы это прошло как можно скорее.

– Катя!

– Мама! – шепотом кричу я. – Это конец. Это конец всему.

– Прекрати сейчас же! Бери торт и выходи! Мы рядом с тобой, ну!

Я чувствую, как у меня трясется подбородок. Волнение достигло таких масштабов, что я едва не роняю торт, потому что руки не просто дрожат – они как будто прыгают!

Мама берет бутылку виски, я несу торт, а Ваня… Он просто сидит напротив папы и с улыбкой наблюдает за происходящим. Когда папа заканчивает телефонный разговор, мы с мамой выходим из кладовки, а дальше… Дальше всё происходит, как в тумане.

Папа удивляется торту в моих руках и улыбается, с непониманием оглядывая нас с мамой. Он поднимается на ноги и опускает глаза на зеленую верхушку торта, потом снова оглядывает нас всех и вновь глядит на торт. Эти секунды, что он пытается разгадать незамысловатую загадку кажутся мне вечностью. Настроения на его лице сменяются слишком быстро и к тому моменту, когда он медленно поднимает на маму глаза, мое сердце обрушивается в самые пятки.

– Ты? – спрашивает он маму таким голосом, словно весь день бежал по труднопроходимому лесу и теперь держался из последних сил. – …У нас? Ты, да?

– Нет, милый, – улыбается мама. – Ты скоро станешь дедушкой.

Папа снова таращится на торт и как будто не понимает того, что только что услышал.

– Как? Кто? – вертит он головой. – Ваня? Ваня?!

– Господи, да при чем тут Ваня то?! – ахает мама. – Тебя что, больше не кому дедушкой сделать?

Ну всё. Прощай моя жизнь.

Папа медленно переводит глаза на меня, а потом за считанное мгновение его брови ползут на лоб.

– Как? – выдыхает он, глядя на меня с недоверием. – Как?

– Вот так, – с глупой улыбкой отвечаю я.

– Подождите… Подождите, я что-то не понял! – рухнул он обратно на стул. – А ну садитесь и рассказывайте. Это шутка? Вы сейчас пошутили?

– Никто не шутит, папа. Я правда беременна.

Ставлю торт на стол и сажусь рядом. Мне чертовски некомфортно сидеть на диване и глядеть на папу снизу вверх. Я сразу же ощущаю себя беспомощной и какой-то побитой.

– Ты пошутила? – снова спрашивает он меня.

– Какие могут быть шутки, папа?

Он часто моргает.

– …И сколько уже?

– Через две с половиной недели будет два месяца.

– Два месяца, – повторяет он шепотом. – А… Господи, только не говори мне, что это Дима.

– Это не Дима.

– А кто? – тут же спрашивает он.

Смотрю на маму, что занимается приготовлением чая. Она для меня – подушка безопасности, что всегда вовремя срабатывает.

– Молодой человек. Спортсмен. Высокий, крепкий и симпатичный, – отвечаю я сразу на несколько ещё не заданных вопросов. – Он футболист.

– Тот футболист, с которым ты в аэропорту познакомилась?

– А ты откуда знаешь? – ахаю я.

– Так это давно было, лет десять назад, да?

Я таращусь на маму, а она просто пожимает плечами, мол, наверное когда-то рассказала папе, только вот не помню уже, когда и зачем!

– Это он?

– Да.

– Он что, в Тюмени живет?

– Нет, в Перми. Приезжал в Тюмень на игру как-то осенью, вот мы и встретились, – вру я. Эту речь я приготовила заранее, ведь прекрасно знала, что именно папу будет интересовать. – А потом Ира позвала меня в Пермь к бабушке и вот… Мы снова встретились. Короче, это всё неважно. Главное, что случилось то, что случилось. И это делает меня счастливой.

– А он знает?

– Нет, я не говорила.

– Почему? – спрашивает папа так, словно я идиотка.

Я поджимаю губы. И вновь мы приехали к самому интересному.

– Он женат, – отвечает за меня папа спокойным голосом. Как-то уж очень быстро он сообразил. – У него самого дети есть?

– Да.

Я не хочу говорить о том, что Кирилл ещё не стал отцом. Не думаю, что это так уж и важно.

– Как его зовут то?

– Кирилл.

И тут папа зависает. Долго молчит, потом вскрывает бутылку виски и наливает себе в стакан. Когда за стол садится мама, она берет его за руку и уверенным голосом говорит:

– Ну, что ты так задумался то? Поверить не можешь? Я тоже была шокирована, а сейчас счастлива, как никогда. Сережа, мы с тобой бабушкой и дедушкой будем! – восклицает она. – Сколько мы ждали этого! И ничего, что без мужа. Мы сами справимся! Она уже была замужем и что? Сколько они старались, но ничего не получалось? Значит, не нужно было тогда. А сейчас этот ребеночек решил появиться! Давай, отвисай и радуйся!

– Вы серьезно? Вы не шутите?

– Нет, Сережа! Давай, свыкайся с этой мыслью. Как тебе тортик, кстати? Смотри, этот мужик очень на тебя похож, – улыбается мама.

– Да, – отвечает папа, совершенно без эмоций. Он всё ещё пребывает в трансе. – Красивый.

– Ну, всё. Наш папа завис надолго! – смеется мама. Она наливает в кружки чай, а потом начинает осторожно нарезать торт, то и дело поглядывая на задумчивого папу. – Это всё очень хорошо. Дети – настоящая радость и чудо. Нам ведь так не хватает топота детских ножек в доме. Летом поставишь бассейн во дворе, чуть позже – футбольные ворота. Будешь ты, дед, ворота защищать и мячи пропускать, только чтобы внук радовался!

Наконец, на лице папы появляется улыбка.

– Будешь ведь? – настаивает мама, склонившись над ним.

– Буду, – отвечает папа, а потом переводит на меня сверкающие глаза: – Я очень рад, доченька. Медленно доходит, конечно, но я точно очень рад.

– Спасибо, папа.

– Я буду дедом, – вздыхает он протяжно. Я замечаю, как его глаза мгновенно увлажняются. – Настоящим дедом.

– А я – бабулей, – смеется мама. – А Ваня – дядей.

– А Катя – мамой! – восклицает Ваня. – Наша Катя будет мамой!

Мы дружно смеемся и не можем сдержать слезы радости. В этот момент, наблюдая за своими самыми близкими и родными людьми, я понимаю, что всё именно так, как и должно быть. Не раньше, не позже, а именно сейчас. Теперь я спокойная и ничем не обремененная будущая мама.

«Сегодня работаю. Если раньше приеду – могу позвонить?»

«Конечно. Давно не слышала твой голос».

«Читаешь мои мысли».

– Не говорила Кириллу? – спрашивает меня Ваня, нарезая колбасу для бутерброда.

– Скажу.

– Когда? – не унимается мелкий.

– Когда посчитаю нужным.

– Почему ты сейчас не можешь сказать ему? Что изменится то?

– Я не хочу больше обсуждать это, ясно?

Поднимаюсь к себе и закрываю за собой дверь. Мне и без этих разговоров тошно на душе. Я надеялась, что после того, как мой папа всё узнает, мне станет проще жить, но не тут то было. Раньше, когда я смотрела сериалы, где героини оказывались в похожих ситуациях и без умолку твердили, что ни за что не скажут о своей беременности отцу будущего ребенка, всё время думала: ну и что с того? Не скажут и не скажут, жить будет проще всем. А потом, когда им взбредало в голову обратное и они со слезами на глазах вываливали эту информацию на мужика, меня прям колотило от злости!