«Мой ребенок нуждается в отце!»

«Без отца ребенок пропадет!»

«Хосе имеет право знать, что у него есть сын!»

Вот зачем этому несчастному Хосе знать об этом? У него жизнь спокойная и размеренная, полным-полно своих планов и забот, а тут ты со своим «имеет право знать». А теперь, когда я уже третий месяц ношу под сердцем нашего с Кириллом ребенка, эта пагубная мысль посещает и мою непутевую голову. Почему пагубная? Ох, а какой же ей ещё быть?!

Наш будущий отец скоро станет отцом своего законного ребенка, зачатого в законном браке с законной женой. Они готовятся к переезду в новую квартиру, которую взяли в ипотеку, и их жизнь строится кирпичик за кирпичиком с превосходным цементом. Я же, со своей новостью, как строительный кран, потерявший управление! Он разрушит эти идеально-упорядоченные кирпичики за один раз!

Нет. Я не стану этого делать. Имеет он право знать, не имеет – не стану! Я ведь очень люблю его. И эта любовь не такая, которая готова вершить даже злодеяния, лишь бы любимый был рядом. Нет. Как и говорила маме, я не готова к новым отношениям. Как бы сильно меня не тянуло к Кириллу, даже если бы он был свободен – я бы не смогла вновь начинать то, что может в скором времени закончиться.

Или продолжаться всю оставшуюся жизнь.

Или закончиться.

Или продолжаться…

В любом случае, я очень хочу, чтобы он был счастлив и спокоен. Даже если я его по-настоящему люблю и никогда не узнаю, что такое забота мужчины. Именно того, кто готовится стать отцом.

* * *

– Значит, ты всё-таки приехал раньше.

– Как ты, милая?

У меня токсикоз и на мандарины я уже смотреть не могу. А еще, я стала по два раза бегать в туалет ночью. И через пару дней мы с мамой летим в Тюмень на выходные.

– Да так, ничего особенного. Всё, как и всегда. Читаю книги, пишу рецензии.

– Может, ты когда-нибудь и свою напишешь? Не думала об этом?

– Бывало. Но в моей жизни нет ничего такого сверхъестественного, о чем можно было бы написать. А выдумывать я не умею.

Кирилл улыбается. Я чувствую это по его спокойному дыханию.

– Очень скучал по твоему голосу. Но ещё сильнее я скучаю по тебе. Ещё сегодня сон приснился, – усмехается он, – вообще лютый какой-то.

– Я там была? – улыбаюсь.

– Да. Ты сейчас смеяться будешь, наверное.

– Веселый, значит. Надеюсь, у меня не было на щеке огромной и страшной родинки?

Кирилл смеется.

– Нет. Ты просто была беременна, представляешь? Как будто мы встречаемся, вроде как случайно что ли, и я смотрю, а у тебя живот большой. И я прям чувствую, что это мой ребенок. Ты ещё так испугано смотришь на меня и вроде убегать начинаешь, но я за тобой иду. Просто… Понимаешь, я прям чувствовал, что это мой ребенок. Можешь смеяться, я знаю, что нелепый сон. Катюш? Ты тут?

– …Да.

– Ты чего? Сеть пропала что ли? Только не говори, что не слышала ничего! – веселится Кирилл.

– Я слышала, да. Забавный сон.

Вообще-то, ничего забавного в нем нет. У меня мозги зависли и требуется срочная перезагрузка, иначе я поступлю точно так же, как Эдуарда поступила с Хосе!

– Знаешь, когда я проснулся у меня даже разочарование было какое-то, – усмехается Кирилл. – Что это просто сон, а не реальность. Катюш? Скажи мне что-нибудь? Наверное, я тебя напугал. Прошу, не думай ничего такого, это всего лишь сон. Но когда-нибудь, он вполне может стать реальностью, ведь… Ты – моя, – добавляет он шепотом. – Обстоятельства не те, чтобы так говорить… Да и вообще, чтобы многое говорить и обсуждать, но… Я это чувствую! Ты стала мне больше, чем близкой и родной. Я не могу слова подобрать, но это…

– Я беременна, Кирилл.

Я – долбаная Эдуарда.

– Что ты сказала?

Прочищаю горло и снова повторяю:

– Я беременна.

– …Чт… Так.

Кирилл усмехается. В глубине души я надеюсь, что он сейчас скажет мне «пару ласковых» и свалит из моей жизни. А я буду спокойна, ведь свой долг, что висит надо мной грузным облаком – выполнила.

– Ты уверена?

– Более чем.

– Катюш, ты ведь сейчас не пошутила? Потому что, как бы забавно тебе не было – ничего смешного в этом нет.

– Кирилл, я сказала тебе правду. Я уже не могу так, у меня крыша едет всякий раз, когда мы общаемся. Я думала, что не говорить тебе будет намного проще, но это не так… Не могу объяснить это, но во мне существует странная и теперь уже неконтролируемая потребность в том, что «я должна» рассказать тебе. Это дурацкое и исключительно бабское чувство! – со злостью фыркаю я. – Трындеть и трындеть! Черт!

– Катя…

– Нет, послушай! – перебиваю я. – Мне ничего не нужно от тебя. Более того, это обстоятельство никогда не навредит тебе и твоим близким, ясно? Мы живем так же, как и жили до этой минуты: у тебя свой мир, у меня – свой. Если теперь нам придется навсегда прекратить общение – хорошо. Никакой паники и взрыва эмоций не будет, поверь мне. Я очень надеялась и по-настоящему верила, что не говорить тебе об этом – окажется плевым делом. Мы всё равно с тобой больше не увидимся, по крайней мере в ближайшем будущем точно. Так, зачем тебе нужно знать о беременности? Правильно! Не за чем! Но… – я замолкаю и склоняю голову. – Просто ты имеешь право знать об этом, а как относиться – уже твое личное дело.

Тишина в трубке длится так долго, что в какой-то момент я решаю просто нажать на красную кнопку и завершить разговор. Кирилл явно хочет того же, но, наверняка, пребывает в таком шоке, что и двинуть пальцем не может.

– Какой срок?

– Два с половиной месяца.

– …почти три… И ты молчала всё это время? Почему ты не сказала мне сразу?

– Потому что меня заботили другие мысли, Кирилл! Например, как сообщить моим родителям, что их дочь будет матерью-одиночкой! Для меня эти слова – пустой звук, я вполне способна самостоятельно родить и воспитать ребенка, в этом я уверена на все девятьсот девяносто девять процентов! Но мои родители иначе относятся к этому. Поэтому, решить вопрос с ними было первостепенной задачей.

– Хорошо… Не нервничай, пожалуйста. Я просто не подумал об этом… Мне вообще, если честно, соображать сейчас крайне сложно.

– В любом случае, я очень надеюсь, что ты услышал меня. Я не держу и не буду ни в коем случае держать зла на тебя за твои возможные решения… Поверь, всё хорошо!

– Что это значит? Что ты имеешь в виду?

– Нет ничего страшного в том, что у…что у моего ребенка не будет папы. У тебя есть своя семья, а у меня своя. Если когда-нибудь захочешь увидеть его или пообщаться – я никогда запрещать не стану. И никогда не буду настаивать на этом общении. Боже! Я надеюсь, ты понимаешь меня, ведь я сейчас очень нервничаю и второй раз повторить то же самое не смогу!

– Ладно… – тихо и с раздражением говорит Кирилл. – Выдохни немного, хорошо? Не нервничай и не переживай попусту. Всё действительно хорошо. Я… Я сейчас вообще в шоке конкретном пребываю. И меня чувства переполняют… Пожалуйста, успокойся. Поговорим позже, хорошо?

Я чувствую, что его настроение скачет. Бабское и неугомонное всё же взяло надо мной верх и теперь другой человек вынужден терзать себя глубочайшими сожалениями.

– Конечно, – тихонько отвечаю я, наконец. – Я всегда здесь так что… Пиши, если вдруг…

– Да, – перебивает меня Кирилл и громко прочищает горло. – Спокойной ночи.

– Спокойной но…смены, – поправляюсь я и тут же слышу гудки в трубке.

Да уж. Не так я себе представляла эту ночь. Хотя… Всё только к лучшему. Я выполнила свой долг перед Кириллом, а уже как относиться к моим словам – его дело.

Мне легче. Да, конечно, мне определенно стало легче. Ага, прям вот за считанные минуты. Он сейчас там кулаками стены прошибает, сожалея о связи со мной и опасаясь, что это известие усложнит, а то и разрушит его жизнь, а я тут такая довольная ко сну готовлюсь!

Зря я всё это свалила на него. Очень зря.

* * *

– Ты спятила?! – орет Ира в трубку. – Он же мужик! Переживет, куда денется! К тому же, ты дала ясно понять, что не станешь «проблемой» для него. Матерь божья, успокойся ты уже!

– Я спокойна. Просто надеялась, что это иначе произойдет.

– Что именно?

– Конечная станция нашего общения.

– То есть, вашей связи, – усмехается Ира.

– Называй, как хочешь. Он стал мне всем за эти месяцы: приятелем, другом, любовником и…тем, кто никогда не будет со мной, но кто идеально подходит для…меня. Просто я надеялась, что даже в таких не самых приятных для него обстоятельствах, мы сможем искренне пожелать друг другу всего хорошего и разойтись, как в море корабли.

– А не самые приятные обстоятельства – это твоя беременность?

– Ну, естественно!

– Заткнись, ладно? Это может быть шоком для него! Изначально может показаться лишь сложностью, но никак не «не самым приятным обстоятельством»! Это же ваш ребенок! Катя, ваш ребенок! Господи, вы же предохранялись, но это всё равно случилось! – с восторгом восклицает Ира. – Теперь я стала бояться, – смеется она. – Я знала, что презервативы не дают стопроцентной защиты, но почему-то всегда надеялась, что исключения бывают лишь в кино. Как в «Друзьях», помнишь?

– Сразу же об этом подумала.

Ира протяжно вздыхает и с нескрываемой радостью протягивает:

– Это же чудо, Катюш.

– Я знаю, – улыбаюсь. – В моем случае – самое настоящее.

– Так, погоди-погоди, вы с мамой до которого в Тюмени?

– Через десять минут мы вылетаем, – отвечаю я, глянув на маму, что стоит у широкого окна с видом на взлетную полосу и говорит с кем-то по телефону. – А обратно вечером в воскресенье. Поэтому, если будет время – заезжай в гости.

– С радостью! Господи, моя подруга беременна! Ты же будешь с пузиком ходить! Ты веришь в это?

– Уже да, – улыбаюсь я, вновь подумав о Кирилле. – Очень переживаю за Кирилла… Мне не стоило говорить об этом.

– Сколько вы не разговариваете?