– А если станет хуже? – плачу я.


– Мы разберемся с этим, когда придет время.


– Она может умереть? – шепчу я, мои колени дрожат.


– Да, воспаление легких может быть смертельным. Однако сейчас она в самом безопасном месте, в котором могла бы быть. Мы собираемся отвезти ее, чтобы сделать несколько анализов. К сожалению, вы не можете там находиться, но уверяю вас, она в лучших руках, и мы сообщим вам, если что-нибудь измениться.


– Нет, – хриплю я. – Пожалуйста, не забирайте ее от меня.


– Так будет лучше, миссис Тандем. Мы позаботимся о ней. Я пошлю медсестру, которая сопроводит вас в комнату, в которой вы сможете подождать. Мы привезем ее назад, как только закончим.


– Но она нуждается во мне, – хриплю я.


Он сжимает мое плечо.


– Она будет в порядке.


Папа обнимает меня за плечи, когда они забирают Пенни. Я кричу в агонии, и мои колени подкашиваются.


– Это моя вина? – рыдаю я.


– Нет, милая. Давай присядем.


– Он должен знать, – шепчу я.


– Кто?


– Маркус. Он должен знать.


Мой отец вздыхает.


– Сейчас не подходящий момент, но я согласен. Я позвоню ему.


Я опускаю голову, когда он уходит по коридору. Я начинаю рыдать, сжимая руки, и сквозь слезы молюсь, чтобы с моей дочерью все было хорошо. Пожалуйста, пусть она будет в порядке.


Глава 19 


Катя


– Что происходит? – спрашивает Маркус, стоя передо мной.


Он одет в костюм, словно целый день работал. Скорее всего, так и есть. Мой отец не сказал ему, зачем он здесь; единственное, что он сказал, это то, что он должен приехать.


– Я должна тебе кое-что сказать…


Он смотрит на меня.


– Ты больна?


– Нет.


Его лицо становится бледным.


– Катя…дерьмо…ты беременна?


Я вздрагивают от боли при звуке его голоса. Слезы снова выступают, и я оборачиваю руки вокруг себя.


– Нет, – шепчу я. – Нет, но…


– Господи, Катя, не думаешь ли ты, что мы уже достаточно наигрались в гребаные игры? Зачем я здесь?


Я смотрю на него сквозь слезы. Пора. Я знаю, что пришло время. Но я бы хотела сделать это раньше. Это несправедливо по отношению к нему. За это он будет ненавидеть меня еще больше.


– Я здесь, потому что…– я сглатываю, и мое тело начинает трястись, – потому что…


– Катя, – предупреждает он.


– Я здесь, потому что наша дочь больна.


Я слышу его резкий вдох и смотрю, как он делает несколько шагов назад. Его глаза широкие и растерянные, его рот раскрыт. Он слегка качает головой, а потом пристально смотрит в мои глаза.


– Что ты сказала?


– У тебя есть дочь, Маркус, – хриплю я. – Ее зовут Пенни, и ей практически год.


– Ты лжешь, – говорит он скрипучим голосом, отступая.


– Нет, это не так. Ты видел ее. В парке с Кэнди.


Он смотрит на стену, и я вижу момент, когда он осознает.


– Нет, – задыхается он.


– Она больна. Они думают, что это воспаление легких. Я не хотела тебе это вот так сообщать, но…


– Но что? – вдруг орет он. – Ты думаешь, что рассказать мне сейчас, когда мой ребенок в опасности, это подходящий момент?


– Маркус, – говорю я, стоя, – я никогда не хотела, чтобы ты узнал это вот так.


– Да неужели? – горько смеется он. – Ты сделала все возможное, чтобы уничтожить меня, Катя. Большую часть этого я заслужил…но это…


– Маркус.


– Ты долбанная сука, – говорит он, задыхаясь.


Я вздрагиваю.


– Мне очень жаль.


Он стреляет глазами и стискивает челюсть.


– Ты хочешь заставить меня заплатить? – хрипит он. – Ты хочешь, чтобы это обжигало? Ну, поздравляю, ты добилась этого. Ты вырвала мое сердце, растоптала его и засунула обратно. Теперь ты счастлива? Хорошо ли ты чувствуешь себя, зная, что уничтожила меня?


– Маркус, – умоляю я.


– Так ли это? – кричит он, шокируя меня.


– Мне жаль.


– Тебе жаль, – рявкает он. – Тебе жаль? Я сделал дохрена всего, Катя. Я монстр, я разбил тебе сердце, но я никогда, никогда, никогда, блять, не заслуживал того, чтобы узнать о своей маленькой девочке, пока она лежит на кровати в опасности.


Слезы стекают по моим щекам.


– Ты прав. Я знаю, что ты прав, и мне жаль, – шепчу я.


Он, качая головой, поворачивается и уходит по коридору.


– Маркус, – кричу я, бросаясь за ним.


Он проходит через парадные двери под холодные потоки дождя. Я следую за ним, хватая за пиджак, прежде чем он доходит до машины. Он поворачивается и орет.


– Как ты могла? Как ты могла скрывать ее от меня? Я знаю, что сделал тебе больно. Не думаешь ли ты, что я уже заплатил за то, что сделал? Но ты скрывала ее от меня…Ты думала, я не любил бы ее? Ты думала, что она не имела бы значение для меня?


– Я не…


– Чего ты хочешь от меня? – хрипит он, внезапно его голос ломается. – Чего ты хочешь? Ты хочешь меня на моих гребаных коленях?


Он опускается на колени, и мое сердце разрывается.


Он поднимает руки и сжимает голову.


– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, каким я был чертовым идиотом? Как я хотел, чтобы этого никогда не происходило? Как я влюбился в чертового ангела, а затем уничтожил ее? Ты хочешь, чтобы я умолял, Катя? Чего ты хочешь? Ты хочешь моей смерти? Из-за этого твое сердце почувствует себя лучше?


– Нет, – я плачу, опускаясь на колени перед ним. – Нет.


– Я многого заслуживаю, но это…это мой ребенок…и, возможно, я никогда не узнаю ее… – его голос ломается и он опускает голову. Все его тело трясется, и я понимаю, что он плачет. Сильный, решительный, несокрушимый Маркус Тандем плачет.


– Мне очень жаль, – шепчу я.


Он ничего не отвечает, его голова по-прежнему опущена. Я протягиваю руку, обхватывая его шероховатую щеку, и он удивляет меня, когда поворачивает лицо к моей руке.


– Я больше не могу ничего выдержать из того, что ты собираешься дать мне, – шепчет он. – Ты, блять, пыталась убить меня.


– Нет, – хриплю я. – Я бы не…черт, Маркус, я была в плохом состоянии, но я бы не стала…я бы никогда не сделала этого.


– Думаешь, это оправдывает тебя? – рычит он, отодвигаясь.


Я открываю рот, но ничего не говорю. Что я могу сказать? Поможет ли это? Нет. Нет ничего, что помогло бы исправить то, что я сделала. Я стала таким же монстром, как и Маркус, и поэтому я вряд ли могу умолять о прощении.


– Я облажалась, – шепчу. – Я действовала под действием оправданных, подавляющих эмоций. Мы действительно проебали все между нами, не так ли?


Сквозь боль он смотрит на меня своими карими глазами. Вода стекает вниз по его лицу, его волосы свисают прямыми прядями на лоб. Он выглядит убийственно красиво.


– Да, – хрипит он.


– Катя? – это мой отец. Я поворачиваюсь и вижу его у входа в больницу.


– Пенни перевели в палату.


Маркус вздрагивает, и я встаю, поворачиваясь, смотрю на него вниз.


– Ты хочешь пойти?


Он начинает лихорадочно трясти головой, потом встает и отходит.


– Нет, блять, нет. Я не могу…Я не могу.


Он поворачивается и исчезает. Я опускаю голову, вздыхая. Затем поворачиваюсь и возвращаюсь в здание. У меня есть дочь, которая нуждается во мне.


Глава 20 


Маркус


Мое тело дрожит из-за прорвавшихся эмоций, которые я не могу контролировать. Мое сердце чертовски сильно болит, это обжигает. У меня есть дочь. Ребенок. Частичка меня. И я не знал об этом, понятия не имел. Теперь все изменилось. У меня есть не только жена, которую я по-прежнему люблю и ненавижу себя за это. Но и дочь, которой нужен порядочный человек в ее жизни.


И этот человек – не я.


Я не могу им быть. Я монстр.


Я падаю на машину, ударяя по ней снова и снова. Блять. Когда моя жизнь превратилась в такой гребаный бардак? Что-то горячее обжигает под веками, и слабость стремится вверх по моему телу. Я снова ударяю руками. Дочь. Чертова дочь.


Черт возьми.


– Маркус.


Звук голоса Пьера заставляет меня поднять голову. Я поворачиваюсь и смотрю на него. У него есть зонтик, модный хрен. Он смотрит на меня, затем жалостливо качает головой. Да, я сейчас не в форме. Знаю, что так. Какого хрена он думал, я собирался делать? Танцевать и петь под дождем?


– Что ты хочешь? – рычу я.


– Я не пытаюсь понять ситуацию между тобой и моей дочерью. Я знаю, что это запутано. Знаю, что это граничит с жестокостью. Я знаю, что никогда не смогу понять это. Единственное, что я знаю, это то, что есть маленькая девочка внутри, которая нуждается в обоих родителях. Я не могу заставить тебя войти туда, Маркус. Все, что я могу сказать тебе: если ты этого не сделаешь, то ты упустишь самую ценную вещь, которая когда-либо была представлена тебе. Я пропустил жизнь Кати, но это не причиняло мне боли, пока я не встретил ее, потому что не знал о ее существовании. Ты знаешь об этой малышке, так что, если ты сейчас уйдешь, это будет преследовать тебя.