Моя грудь сжимается, и мне удается сказать.


– Так, что ты предлагаешь?


– Прямо сейчас я не знаю. Все, что я знаю – это то, что хочу, чтобы моя дочь жила в счастливом мире.


– Ты любишь меня, Маркус?


Его глаза прищурены, а кулаки сжаты. Я вижу, как он пытается собраться, затем говорит.


– Любви недостаточно, Катя. Мы оба с тобой это знаем.


– Так что? Мы разделим и устроим план посещения Пенни?


Мой голос получается горьким, но я ничего не могу поделать с этим. Я хочу кричать, рвать волосы, умолять. Я ненавижу, что чувствую такое. Маркус сломал меня. Я сломала его. Мы – это крушение поезда, и иногда просто не хватает всех частей в мире, чтобы снова собрать этот беспорядок вместе. Не знаю, сможет ли он исправить меня, и я уверена, что нихуя не знаю, как исправить его. Он прав: Пенни не заслуживает того, чтобы расти с родителями, которые в обиде друг на друга.


Только…Я не в обиде на него. Я, блять, люблю его, и из-за этого так чертовски больно.


– Катя, – говорит он низким, скрипучим голосом.


Я поворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Не могу смотреть ему в лицо. Если сделаю это, то он увидит мои слезы. Разочарование. Потерю. Все это. Все это результат того, что мы создали. Я никогда не смогу вернуть то, что сделала, так же как и он, и это обжигает. Это, блять, обжигает до глубины души. Это обжигает, потому что хочу, чтобы все было хорошо. Я хочу, чтобы он был в моей жизни. Чтобы он был в ее жизни. И есть большой шанс, что этого никогда не будет.


Его пальцы оборачиваются вокруг моего плеча, в то время как медленная и красивая мелодия наполняет комнату. Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Его пальцы спускаются вниз по моей руке, останавливаясь у ладони. Он берет ее и медленно поворачивает меня, пока я не встречаюсь с ним лицом к лицу. Я смотрю ему в глаза, и мое сердце ощущается так, словно собирается выпрыгнуть из груди.


– Не думай, что я не исправил бы это, если бы смог.


Если бы смог.


– Но я не думаю, что что-то настолько ядовитое может быть исправлено.


Ядовитое.


– Если бы я знал то, что знаю сейчас, тогда я бы никогда не позволил этому произойти. Это моя вина, Катя. Я должен жить, не имея семьи. Я всегда хотел этого из-за своего эгоизма и испорченного сердца.


Семья, которую он всегда хотел. 


– Ты чертовски драгоценна, Катя. И это я заставило тебя задуматься об убийстве. Ты действительно веришь, что, то, что мы имеем прямо сейчас – это здоровая и хорошая обстановка для этой малышки?


Я не хочу признавать этого. Не хочу.


Я не буду.


– Если это то, чего ты хочешь, – шепчу я, опуская глаза, – тогда все решено.


– Посмотри на меня.


Я не делаю этого.


– Катя, блять, посмотри на меня.


Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Мы так долго смотрим друг на друга, что мои ноги начинают дрожать. Я хочу что-нибудь сказать, но я просто не знаю, что сказать. Согласна ли я? Или не согласна? Я люблю тебя? Я ненавижу тебя? Слеза прорывается и стекает вниз по моей щеке, но он ловит ее своим большим пальцем до того, как она достигает моей верхней губы.


– Потанцуй со мной, – говорит он, притягивая нас.


– Маркус.


– Потанцуй со мной.


Он оборачивает свое тело вокруг моего, кладет руки на мои бедра, и мне не остается ничего, кроме как поднять руки и обернуть их вокруг его шеи. Мои пальцы находят отбившийся локон волос у самого основания шеи, и я оборачиваю вокруг него палец, когда мы начинаем двигаться в центре гостиной. Мы двигаемся медленно под песню «Чувствую себя, как дома», и слова так цепляют меня, что не знаю, смогу ли когда-нибудь от них избавиться.


Его глаза на моих.


Мои на его.


И никого нет больше в этой комнате, только мы вдвоем. Только он и я. Никаких проблем. Никаких вопросов. Никаких монстров, скрывающихся за занавесками. Только мы, кем я всегда хотела, чтобы мы были. Больше слез стекает по моим щекам, потому что внезапное осознание того, что я собираюсь потерять этого человека, бьет меня в грудь, словно кувалдой.


Он смотрит на меня вниз, как будто хочет меня поглотить. Так, словно не хочет, чтобы это был последний раз, когда мы вместе, но что-то есть в выражении его лица, что говорит мне, что он делает это только потому, что нуждается в этом так же, как и я, прежде чем это закончится…прежде чем… закончится. Он протягивает руку и снова стирает мои слезы, затем его большой палец скользит по моей нижней губе, и мы стонем в унисон.


Мы оба хотим этого.


Это ясно на все сто процентов.


И с этой мыслью, застрявшей в моей голове, Маркус наклоняется и захватывает мои губы в голодном, неистовом поцелуе. Я стону, закрывая глаза, опускаю руки с шеи на его тело. Мне нужно это. Последний раз. Его язык скользит по моему, мучая, до того, как исчезнуть назад, оставляя меня желать большего.


– Маркус, – выдыхаю я, с трудом отрываясь от его губ, прислоняю щеку к его груди.


– Блять, – стонет он.


К черту.


Я снова поднимаю свои губы к его, и в этот раз поцелуй глубокий и медленный, как поцелуй, который мы разделили в больнице, каким и должен быть чертов поцелуй. Настоящим. Безупречным. Идеальным. Он обхватывает мои бедра и тянет меня вперед, придвигая мое тело к нему. Я чувствую его эрекцию напротив своего живота, когда он прислоняет меня к стене.


– Не напротив стены, – хнычу я. – Пожалуйста, Маркус, это всегда жестко, грубо и напротив стены.


Он сразу же отстраняется, отпуская меня. Я стою на неустойчивых ногах и смотрю, как он подходит к большому сундуку и открывает его. Он приносит теплое, пушистое покрывало и стелет его на пол перед окном. Затем он поворачивается и смотрит на меня самым растапливающим и сокрушительным взглядом. Мои ноги недостаточно быстро несут меня к нему, и в то мгновение, когда я достигаю его, мы уже на полу, запутавшиеся друг в друге, сокрушающиеся в поцелуе.


Рука Маркуса опускается вниз по моему телу, очерчивая и нежно гладя мои стороны, пока не добирается до подола моего платья. Он поднимает его, и я приподнимаюсь, чтобы он смог снять его, затем его рот возвращается к моему, сползая вниз по моей челюсти и шее, пока не добирается до ключицы. Моя голова откидывается назад, и я стону, в то время как его рот продолжает спускаться вниз. Он добирается до моей груди, и я могу почувствовать его горячее дыхание сквозь мой бюстгальтер.


– Черт, – бормочет он.


В мгновение ока мой бюстгальтер исчезает, а его рот накрывает мой сосок. Я выгибаюсь, выкрикивая его имя, в то время как он подвергает пытке мое тело. В то же время его руки спускаются по моему телу и сжимают бедра. После моего жалобного хныканья, он добирается до моих трусиков. Вместе с ними он двигается вдоль моих ног, снимая их. Затем он смотрит на мое обнаженное тело голодным и отчаянным взглядом.


– Я хочу трахнуть тебя, Катя. Но сначала я хочу попробовать тебя.


Он хватает мои колени, медленно поднимая их. Затем широко разводит их, прежде чем опустить свое тело между моих ног, а его горячее прерывистое дыхание напротив моей раскрытой киски. Я стону, запутывая пальцы в свои волосы.


– Маркус, – умоляю я. – Пожалуйста.


Он дразнит меня своим дыханием и бездействием, пока я бесстыдно умоляю, извиваясь. Затем он накрывает мой клитор своим ртом и начинает действовать, и я именно это и имею в виду. Его рот двигается по моему клитору, время от времени всасывая его. После этого он двигается ниже, погружая свой язык в меня и обратно, мучая меня еще больше.


Я кончаю быстро и бесстыдно, мои пальцы зарываются в покрывало рядом со мной, моя спина выгибается, и я выкрикиваю его имя. В считанные минуты он надо мной и обнаженный. Он вторгается своим языком в мой рот, чтобы я могла почувствовать свой собственный вкус, и мне нравится это, мне это чертовски нравится.


Мои пальцы добираются до его спины, и я провожу ногтями по его коже, заставляя его стонать глубоко и низко.


– Продолжай это делать, и это не продлится долго.


– Меня это не волнует, – мяукаю я.


Он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху.


– Малышка, я знаю.


Он трется своим членом о мою киску, вверх и вниз, собирая мое возбуждение и растирая по его коже. Я стону и смотрю вниз на его член. Твердый, красный и выглядит так, словно сейчас взорвется. Не мешкая, я тянусь вниз, приподнимаюсь и опускаюсь на него. Он выдыхает мое имя, в то время как я выкрикиваю его, пока медленно опускаюсь на его пульсирующий член.


Блять. Да.


– Маркус, – выдыхаю я.


– Ебать, – рычит он. – Блять.


Я покачиваю бедрами, скользя вверх и вниз, опускаясь на него. Мое дыхание становится прерывистым и тяжелым, и, Боже, это чувствуется восхитительно.


– Блять, мне нужно глубже.


Он переворачивает меня, шире разводя мои ноги, и обратно толкается в меня. Упирается локтем возле моей головы, а другой рукой зарывается в мои волосы, трахая меня. Он не трахает меня жестко или медленно, он трахает меня по-настоящему хорошо, глубокие толчки его бедер приводят меня к концу и замедляют его движения.


– Боже, – выдавливает он. – Так чертовски приятно.


Он выходит, переворачивая меня. Медленно пробегается рукой по моему позвоночнику, а затем глубоко проникает в мою чувствительную плоть. Он объезжает меня, его руки на моих бедрах, а его член двигается сзади во мне. Мы словно дикие животные задыхаемся и стонем, отбрасывая головы назад.