– Кончай, малышка, – стонет он. – Я кончаю.


– О Боже, Маркус, – кричу я.


Мы оба кончаем в конвульсиях. Когда мы падаем, запыхавшиеся, Маркус рычит мое имя, в то время как я стону его. Мы плюхаемся рядом друг с другом, и он тянет меня на его покрытую потом грудь. Я слышу, как его сердце колотится под моей щекой.


– Некоторые вещи никогда не меняются, – шепчу я.


– Нет, – соглашается он. – Не меняются.


– Думал ли ты, что мы так закончим?


Он вздрагивает, и палец, которым он поглаживал мою спину, останавливается.


– Я не думал, что снова увижу тебя, Катя. Поэтому это…словно гребанные небеса.


Я сжимаю челюсть, пытаясь оттолкнуть боль, что разливается в моей груди.


– Есть ли шанс, что это сможет сработать?


– Не с этим Маркусом и не с этой Катей, – говорит он, постукивая меня по плечу. – Эти двое облажались.


Я закрываю глаза. Боль проходит сквозь мое тело.


– Никогда не думала, что почувствую к тебе что-то кроме ненависти, Маркус, – шепчу я. – После всего я думала, что это было такое. Я никогда не думала, что увижу тебя снова… но вот мы здесь…


– Тогда, по крайней мере, мы закончим это без ненависти. Для нашей дочери это лучшее, что мы сможем сделать.


– Любовь – отстой, – бормочу я.


– Лучше любить и потерять…, – мягко говорит он.


– Чем вовсе не любить, – заканчиваю я за него.


Он тихо посмеивается.


– Никогда не думал, что ты знала его.


– Да ладно, я не настолько молода.


Его рука сжимается вокруг меня.


– Расскажи мне о Пенни.


– Что ты хочешь знать? – спрашиваю я.


– Что угодно. Просто расскажи мне.


Я улыбаюсь и закрываю глаза.


– Я помню первый раз, когда увидела ее. И все, о чем я могла подумать, что, конечно же, природа создала ее такой же чертовски красивой и так сильно похожей на тебя.


Он фыркает.


– Я вижу в ней больше тебя.


– Она больше похожа на тебя. Я увидела это, как только она появилась. Это было так тяжело и эмоционально, но она спасла меня.


Он молчит долгое время.


– Я рад этому.


– Она была таким хорошим ребенком, даже когда у нас ничего не было. Она всегда была такой счастливой. Мама любила ее.


– Мне так жаль твою маму, малышка, – бормочет он. – Она была хорошей женщиной.


– Была, – шепчу я. – Но она была больна, и это было нечестно по отношению к ней.


– Нет. Жизнь может быть той еще сволочью, не так ли?


– Да.


Какое-то время мы оба лежали в темноте, пока Маркус снова не заговорил.


– У меня была ночь, – говорит он низко. – Ночь, которая полностью разбила мое сердце.


– Расскажи мне об этом.


– Я был пьян, под наркотой, и, Бог знает, чем еще. Я был в кровати с женщиной, которая пыталась получить кого-нибудь.


Я застываю.


Он продолжает.


– Вошел Мак, вытолкнул ее, и я потерял это. Я сказал ему, что ты никогда не узнаешь об этом, а он сказал мне, что ты исчезла. Я, блять, упустил это, так херово. Я был жалким, отчаянным и таким чертовски одиноким. Джайла видела все это, и знаешь, что она сказала?


– Скажи мне, – дышу я.


– Она сказала «Бедный человек», и я чувствовал ее жалость к моему сердцу.


Я вздрагиваю.


– Не знала, что тебе было так больно.


– Я облажался, – бормочет он. – Просто не понимал, насколько, пока ты не ушла. Если бы я мог вернуть все назад и начать все сначала, я бы сделал это.


– Ты бы пожертвовал всем?


Он притягивает меня ближе.


– Чтобы иметь тебя, малышка? Я бы пожертвовал всем.


Почему жизнь такая сука?


Почему любовь еще хуже?


Глава 25 


Катя


– Черт, детка, – стонет Маркус.

Я оборачиваю свою руку вокруг его члена, мягко поглаживая, в то время как мой рот пожирает его. Боже, на вкус он ощущается чертовски хорошо. Я сосу, его член упирается мне в щеки, пока я принимаю его так глубоко, как могу. Его пальцы запутались в моих волосах, а горячая вода в душе стекает по моему голому, болезненно красивому телу. За ночь Маркус взял меня три раза. Один раз грубо и быстро, второй раз медленно и нежно, и еще один раз практически лениво: просто скопление ртов и рук, и нежных прикосновений.


Сейчас мы в душе, и я снова хочу его, еще один раз.


– Черт возьми, я кончаю, – шипит он.


Мгновение спустя горячая сперма выстреливает мне в горло. Я стону от радости, сглатывая каждую каплю и наслаждаясь ощущениями, как его пальцы сжимают мои волосы, пока его тело содрогается от удовольствия.


Затем его член выскальзывает из моего рта, и он тянется вниз, поднимая меня.


– Не думаю, что смогу снова кончить, – бормочет он, прижимая губы к моей шее.


– Я тоже, – шепчу я.


– Позор. Я собирался снова пососать этот сладкий клитор.


Я мягко смеюсь.


– Не думаю, что мой клитор сможет выдержать это.


– Тогда пришло время немного поспать.


Я зеваю. Должно быть, уже поздно или даже ранее утро.


– Я писала Кэнди, и она сказала, что Пенни в порядке, так что, могу ли я остаться до утра?


– Малышка, – бормочет он, – уже утро.


Я снова зеваю.


– Давай поспим немного.


Он выводит меня и оборачивает вокруг меня полотенце. Мы добираемся до спальни. Я бросаю полотенце и заползаю в его кровать. Я осознаю, что это первый раз, когда я сплю в его кровати, и мое сердце сжимается.


Возможно, Маркус и прав, возможно, любви недостаточно. Я бы никогда не легла в эту постель и не подумала об этом. Так же я никогда не смотрела на этот дом и не чувствовала боли.


Этого всего слишком много.


Возможно, все происходит не просто так.



~*~*~*~ 

Маркус


Я смотрю на бумаги в своей руки, а затем на девушку, спящую в моей кровати, и я знаю, что должен сделать это.

Для нее. Для Пенни.


Может это и не кажется правильным, черт возьми, кажется, что это полный пиздец, но это к лучшему.


Я поступаю правильно.


Она пока не поймет этого, но это произойдет.


Когда-нибудь.



~*~*~*~ 


Катя


Когда я просыпаюсь утром, то чувствую себя слабой. Со стоном перекатываюсь на свою сторону, и, хотя у меня был долгий, глубокий сон, я чувствую себя истощенной. Я сажусь, пробегаясь пальцами по беспорядку из моих волос. Осматриваю комнату, но Маркуса здесь нет. Я опускаю руки и кладу их на простыни. Они холодные.


Его здесь не было уже какое-то время.


Мое сердце слегка ноет, но, думаю, возможно, он просто не мог уснуть, может он работает. Я выскальзываю из кровати и на ватных ногах иду в ванную. Споласкиваю свое лицо, поправляю беспорядок на голове, затем возвращаюсь. Сразу нахожу свои вещи и направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда вижу желтый конверт на столе с моим именем, написанным на нем. Мое сердце начинает сильно колотиться, когда я приближаюсь: интересно, что внутри.


Дрожащими пальцами я поднимаю его и открываю. То, что я вижу, вдребезги рушит все мои надежды. Я кладу руку поверх сердца, пытаясь успокоиться. Это еще один экземпляр документов о разводе с прилагаемой маленькой, ужасной запиской. Записка, которая уничтожает меня. Записка, которая разрушает все мои надежды. Шесть слов, шесть простых слов.



Мне жаль. Это к лучшему. М.



Глава 26 Катя



Это Уайатт, чьи руки обнимают меня, успокаивая, хотя он не должен этого делать, после того как видел, каким сумасшедшим человеком я стала за последний месяц. Но вот он, будучи братом, исправляет то, что не сделал или не должен исправлять. Мое сердце разбито по многим причинам. Разбито из-за мамы, из-за Пенни, из-за Маркуса и из-за любви.



– Это к лучшему, Катя. Ты должна это понимать.



Я киваю ему в грудь. Только потому, что я знаю это, не значит, что от этого легче. Это по-прежнему ранит. По-прежнему болит. Из-за этого по-прежнему все кажется пустым. Так много бурлящих эмоций внутри меня, и ни одной из них я не могу понять. Должна ли я остаться? Или уехать? Оставить дочь рядом с отцом или начать все с начала? Знаю, что, оставаясь здесь, я совершаю самую доброжелательную и логичную вещь, но действительно ли я смогу смотреть, как он двигается дальше без меня?



Нет.



– Что мне делать дальше, Уайатт? – шепчу я.



– Ты разведешься, найдешь работу, получишь некоторую помощь, а затем возьмешь себя в руки и исправишь это, Катя.



– А если я не смогу?



– Ты сможешь.



Я смотрю на бумаги, лежащие на моей кровати, и знаю, что должна подписать их. Для всех, знаю, что это то, что я должна сделать. Уайатт отпускает меня, и я встаю на шатких ногах, по-прежнему смотря на бумаги.