Заметив в зеркале заднего вида, как Ксения рассматривает куклу, Влад снова усмехнулся. Вот дите малое, ей только в куклы играть! Даром что грудь выросла. На самом дне сердца снова ожила маленькая червоточинка, ревность – отец любил ее как родную, хранил рисунки, игрушки девочки, а его, получается, забыл. А может, она, действительно, ему родной дочерью приходилась? И ему, Владу, она и вправду сестра? В голове отложился важный пунктик – необходимо сделать анализ ДНК, но только так, чтобы Ксения об этом не узнала. Сначала выяснит все сам, а уж потом ей расскажет, если, конечно, будет что рассказывать. Ну, и все же, видимо, придется лезть в это болото, ворошить тину прошлого, разговаривать с девчонкой о родителях.

***

Как она и просила, Влад оставил ее у подъезда Маринки, предварительно взяв с нее слово, что занятия она прогуливать не будет. Справившись о том, есть ли у нее деньги, сунул в руки пару купюр, строго наказав «думать башкой» и «что попало не делать», Демидов исчез за углом дома.

Ей пришлось долго жать на звонок, удивляясь в душе, куда подруга запропастилась. Ведь договаривались же! Наконец, после неясного шороха, дверь распахнулась, и Ксения увидела Маринку – бледную, трясущуюся, с гримасой боли на лице.

– Что с тобой?! – ужаснулась Ксюша нездоровому виду подруги. – Тебе врача вызвать?

– Не нужно, – еле выжала из себя Маринка и побрела в комнату, сгорбившись, держась за стенку. Прилегла на кровать, часто и поверхностно дыша.

– Да что с тобой?! Скажи уже, – Ксения приложила руку ко лбу подруги. Он был липкий и холодный.

– Я таблетки приняла, – вновь скривилась та и слабо застонала. – Которые аборт вызывают… Димка принес…

Она говорила медленно, через силу превозмогая боль. Постоянно пыталась найти более удобное для себя положение и никак не могла.

– Что-то с меня так льет, – пожаловалась она. – И больно очень…

– А Димка твой где? – Ксения стояла, кусая губы, с жалостью глядя на Марину. – Почему его с тобой нет?

– Он был, ушел, – ответ был еле слышным.

– И давно ты уже так мучаешься?

– Не помню, – Марина легла на спину и прикрыла глаза рукой. – Спать охота.

– Может, тебе водички? – девушка не знала, чем помочь, но и просто наблюдать за страданиями подруги не могла. – Пить хочешь?

– Хочу, – выдохнула та, но когда Ксения со стаканом в руке вновь появилась у постели, Марина уже дремала.

Девушка потихоньку, на цыпочках прошла в ванную, вымыла руки. На кухне убрала со стола, сполоснула посуду с остатками обеда. Пройдя в туалет, опешила – ободок унитаза был заляпан кровью, а в мусорном ведре валялись использованные женские прокладки. Их было очень много. Надев перчатки, висевшие тут же, Ксения навела порядок и здесь, в душе сомневаясь в правильности поступка Маринки. Не хотела бы она когда-нибудь оказаться на ее месте.

– Ксю, – слабо позвала из комнаты подруга. – Ты здесь?

Девушка вбежала в спальню и увидела, что та пытается встать.

– Марин, давай скорую вызовем, – взволнованно попросила Ксения.

– Нет, нельзя, – покачала головой подруга. – Мне шестнадцати еще нет. Сразу менты набегут, родителям сообщат, к Димке вопросы будут, – схватилась за живот. – Ксю, у меня прокладки закончились. Ты не принесешь?

Два раза ее просить не нужно было. Схватив ключи, она бегом кинулась в ближайший магазин, находившийся здесь же, во дворе, и через несколько минут уже вернулась. А вернувшись, обнаружила Маринку, лежащую без сознания на полу в прихожей. Страх обуял девушку. А если она умрет?! Негнущимися пальцами Ксения набрала номер «скорой помощи».

Глава 13

Последующие несколько часов показались ей самыми тяжелыми в ее пусть недолгой, не совсем уж радостной, но в то же время и не совсем печальной жизни. Казалось, с того момента, как она тыкала дрожащими пальцами в экран телефона, вызывая «скорую помощь», и до прихода врачей перед глазами пронеслась вся жизнь. Возникло ощущение «дежавю» – она уже сидела вот так на корточках рядом с распростертым и бессознательным телом, беспомощно наблюдая, как жизнь покидает Лену, а она ничего не могла сделать, чтобы хоть как-то помочь. Тогда прибывшие врачи «скорой» лишь бесстрастно сообщили ей о смерти девушки. А если и сейчас произойдет то же самое? Не слишком ли много смертей вокруг нее за сравнительно короткий промежуток времени?

Паника накрыла с головой. Ксения безуспешно старалась успокоиться, чувствуя, как нервная дрожь, зарождаясь где-то глубоко внутри, неумолимо растекается по клеткам, ощутимо сочится сквозь поры на коже, изливается через кончики пальцев и затягивает в темную воронку отчаяния. Ее всю трясло. От непрошено нахлынувших воспоминаний, от страха за Маринку, от чувства собственного бессилия. От понимания того, что придется держать ответ перед врачами, возможно, перед Маринкиными родителями, перед самой Маринкой, в конце концов. Та явно будет не в восторге, что она вызвала врачей. Переживает за своего Димочку, понимает, что ему грозят разборки с ментами, и виновата в этом будет она, Ксения.

Приход бригады скорой помощи остался в памяти каким-то рваным, окутанным туманом кусочком из нереального, призрачного мира. Как будто это и не она вовсе открывала дверь, сбивчиво объясняла, заламывая пальцы, искала в мусорном ведре упаковку от таблеток. У нее постоянно что-то спрашивали, она отвечала, но не помнила, что именно. Зато отчетливо врезался в память пронзительный звонок в дверь, извещающий о прибытии помощи, еще долго потом противно дребезжащий в ушах.

Быстро скидав в пакет вещи для подруги, Ксения отправилась в больницу вместе с ней. Закрывая дверь, найденными в Маринкиной сумке ключами, она слышала, как пожилая женщина-врач, покидая квартиру, негромко вздохнула и пробормотала себе под нос:

– Ох, дурочки малолетние…

Когда все вопросы гинекологов в приемном покое закончились, и ее отпустили, на улице уже начало смеркаться. Не верилось, что этот бесконечно долгий день, с утра не предвещавший никаких потрясений, наконец-то подходит к концу. Она доберется домой и сразу же ляжет спать. Сил ни на что не осталось. Даже мыслей не было, голова была совершенно пустая. А может, это и к лучшему. За всеми переживаниями из-за Маринки она совсем позабыла о своих проблемах. Вернее, об одной, но очень серьезной и неприятной – о Ковылеве.

Погода была под стать настроению, такая же мрачная, пасмурная. В воздухе отчетливо пахло надвигающимся дождем. Прохладный резвый ветерок подхватил волосы девушки, закружил в непонятном танце, швырнул в лицо запутавшиеся пряди. Ксения заправила растрепавшиеся волосы за уши, но они так и норовили попасть в глаза, залезть в рот, забиться в нос.

Встал вопрос, как добираться до дома. Представив, что сначала нужно ехать на автобусе до метро, потом – несколько станций под землей, а затем еще и топать пешком, Ксюша сразу поняла, что сейчас для нее это слишком долго и муторно. Лучше вызвать Влада, а уж если и он не сможет ее забрать, тогда и поедет домой одна. Во-первых, ему может не понравиться, что она, как он уже выразился однажды, отчитывая ее, «шатается по ночи», а во-вторых, и это было главное, она не хотела, вернувшись домой без предупреждения, застать его с кем-либо. Некрасиво получится, если она сорвет ему свидание, ведь предполагалось, что она останется с ночевкой у подруги. С чего она взяла, что опер обязательно притащит кого-то домой, она и сама не знала. Просто подумала, что взрослый и свободный мужчина должен хоть с кем-то встречаться. Не хотелось, чтобы у него появился еще один повод смотреть на нее как на врага.

Немного поколебавшись, Ксения набрала Влада. На заднем фоне слышалась громкая музыка, чьи-то возбужденные голоса перекрикивали друг друга. Похоже, и вправду Демидов решил этот вечер провести с пользой для себя, но на ее просьбу приехать откликнулся без промедления.

– Что случилось? – озабоченно спросил он, шагнув ей навстречу, едва Ксения вышла из ворот больницы. Несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, опер сразу же заметил ее растерянность и усталость. Прочитал по лицу, а возможно, просто почувствовал, все-таки, работа у него была такая – разбираться в людях. – Почему ты здесь?

– Маринке плохо стало, – практически через силу выдавила она. Глаза закрывались, и почему-то очень хотелось спать.

– Что с ней? Что-то серьезное?

Покачав головой, девушка медленно обошла его и направилась к задней двери автомобиля. Ноги налились тяжестью, каждый шаг давался с трудом. Руки стали ватными, и пальцы совсем не слушались. У нее даже не получилось открыть дверцу. Как будто все силы остались там, в больнице, рядом с подругой.

– Аппендицит, – ответила первое, что пришло в голову, совершенно не замечая, что Влад удивленно наблюдает за тем, как она, несколько раз дернув за ручку, бессильно прислонилась спиной к машине и закрыла глаза.

– А с тобой что? – он подошел ближе и с тревогой вгляделся в ее лицо. – Ты такая бледная… Тебе тоже плохо? – с подозрением спросил: – Вы ничего не употребляли?

– Нет, – Ксения опустила голову, стараясь не встречаться с ним взглядом. Нервное напряжение потихоньку отступало, но наружу запросились слезы. – Просто… я… испугалась, – она провела рукой по глазам, ее лицо скривилось, и она еле слышно всхлипнула, – боялась, что она умрет… как Лена, – не выдержав, девушка разразилась беззвучными рыданиями.

Влад изменился в лице. Все настолько плохо с Маринкой или что-то еще? Впервые он видел Ксюшу плачущей, и интуиция подсказывала ему, что дело не только в Марине. Растерянно оглянувшись по сторонам, чувствуя, что от ее слез и ему становится неуютно, он привлек девушку к себе и неловко обнял. Как еще он мог ее успокоить? Она безвольно приникла к нему, уткнулась куда-то в шею и вновь несколько раз содрогнулась, опаляя открывшуюся в вороте футболки кожу теплым дыханием и увлажняя слезами. У него возникло странное ощущение – желание вобрать все ее печали в себя, хоть чуть-чуть облегчить ее душевную боль. Он уже смелее обнял ее, провел рукой по спине, прикоснулся губами к волосам.