Через сорок минут Демидов уже беседовал с представительного вида мужчиной средних лет. Выслушав просьбу полицейского, тот на несколько секунд погрузился в размышления, изредка задавая вопросы:

– Насколько я понимаю, анализ вам нужен для представления в суде?

– У предполагаемого отца есть другие дети?

– Предполагаемый ребенок и предполагаемый отец точно не состоят в родстве?

При взгляде на озадаченного медика, Влад и сам занервничал. А вдруг не получится? Наконец, окончательный вердикт был вынесен:

– Вся проблема в том, что вам нужен юридический анализ. Анализы для суда отличаются от анализов для личного пользования тем, что участники анализа идентифицируются, – гладко, как будто читая по бумажке, отрапортовал мужчина. – Нужны будут копии паспортов и фотографии участников. Забор материала происходит в присутствии двух свидетелей и оформляется протоколом. Экспертов, то есть нас, предупреждают об уголовной ответственности.

– Но вы сможете произвести подмену? Готов заплатить, сколько скажете.

Долго смотрел на него эксперт, слишком долго, потом, словно решившись в душе, кивнул:

– Обеспечите явку всех участников, чтобы со стороны все выглядело по правилам? Расшифровка анализа будет скорректирована с учетом ваших пожеланий…

Хоть и хотел Влад до последнего оттянуть разговор с Ксенией по поводу ее «липового» отца, но выбора у него не оставалось. Необходимо было подготовить ее и к тому, что на непродолжительное время фамилия у нее будет другая – Макарова. Пока суд пройдет, пока с органами опеки все утрясется, пока новый паспорт получит, пройдет не меньше месяца, и только потом они смогут подать заявление в загс, и она вновь станет Демидовой. Черт, долго!

Сегодняшняя реплика Воронова не только не заставила отказаться от своего замысла, а наоборот, подстегнула, разожгла огонь нетерпения внутри. Если с ним, действительно, что-то, не дай бог, случится, то Ксюху отправят в школу-интернат, где ей, выросшей в пусть неполной, но семье, совсем не место. А после родов, после выпуска из детдома, у нее, как у неспособной самостоятельно обеспечить ни себя, ни малыша, ребенка могут изъять. Так и будет его сын или дочь расти сиротой при живых родителях. При мысли об этом, душа кровью обливалась.

Пока ехал домой, стоял в пробках, задумался и о других способах подстраховать свою семью. Чтобы не было причин придираться к финансовой несостоятельности молодой мамы, решил, что неплохо было бы сдать в аренду ее квартиру, оформив на нее все полагающиеся документы, выплачивая налоги. Если и отцовский дом в Подмосковье принадлежит ей, то и его можно будет сдавать внаем. Посмеялся, осталось только привести недвижимость в надлежащий вид, ремонт замутить, и станет Ксюха бизнес-вумен.

Глава 34

Ксения отдернула штору, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. После череды дождливых дней в город пришла по-настоящему летняя погода с духотой, комарами, яростным солнцепеком. От жары спасал легкий сквозняк, который она устраивала, открыв окна по всей квартире, однако он не мог спасти от тяжелого бремени собственных мыслей. Она не брала в руки телефон, не приближалась к ноутбуку, боялась, что не выдержит, выйдет в интернет, увидит сообщения от Дениса и сорвется, напишет ему, позвонит. Телевизор тоже оказался никудышным помощником в таком нелегком для нее деле – как будто специально, по всем каналам транслировались то клипы, то фильмы о любви, навевая ненужные мысли.

Чтобы занять руки, не сойти с ума от безделья и гнетущих раздумий, девушка принялась за уборку. Казалось, стоит навести дома чистоту, и, возможно, и в душе что-то очистится. Наведение порядка во всей квартире выработалось уже в привычку, обычно не отнимало много времени и выполнялось по одной и той же схеме, по крайней мере, до того ужасного дня, после которого ей стало совсем не до уборок. Сейчас же появилось прямо-таки навязчивое желание выполнять какие-то механические, рутинные действия, создавая иллюзию обыденной повседневности.

Включив для фона музыкальный канал, Ксения приступила к уборке в своей комнате. Разложила вещи в шкафу, выкинула лишнее в мусор, смела пыль, влажной тряпкой прошлась по всем поверхностям. Долго крутила в руках пострадавшую обезглавленную куклу, чем-то напоминавшую жуткие фотки абортов с интернета. Так и не определившись, что с ней делать – рука не поднялась выкинуть – засунула ее подальше в шкаф, с глаз долой. Туда же отправился и медведь, подаренный Вороновым.

Хотелось, чтобы нигде не осталось ни пылинки, поэтому, набрав полное ведро воды и желая добраться тряпкой до самых труднодоступных мест, начала передвигать мебель – письменный стол, кровать, небольшое трюмо с зеркалом. В зале оказалось немного сложнее – мягкий уголок был без колесиков, чтобы сдвинуть его с места, пришлось попотеть.

Ксения выдохлась, бросив тряпку на пол, присела на диван. От усталости подрагивали руки, но обведя взглядом блистающую чистотой комнату, девушка удовлетворенно вздохнула. Неубранными остались спальня Влада, кухня, прихожая, санузел.

Раньше она быстро смахивала пыль и подтирала пол в спальне опера, благо там вещей и мебели был самый минимум, а сейчас… Она не могла заставить себя переступить порог его комнаты. При виде широкой постели в памяти сразу всплывали непрошеные воспоминания о том, как он «любил» ее там.

На плазменном экране телевизора замельтешили кадры какого-то клипа – нежащаяся на шелковом белье полуобнаженная пара, изнемогающая от любви, беззвучно исходящая стонами. Ксения усмехнулась, насколько разителен был контраст с ее собственным опытом – ничего похожего на сладкую истому или удовольствие, от которого закрываются глаза и взрыв по телу, уносящий в параллельную вселенную. Вранье. Все вранье. Посмотрев скептически несколько минут клип, девушка отправилась на кухню. У себя братец пусть сам убирает, а у нее есть чем заняться. Самые маленькие по площади комнаты требовали, наоборот, больше всего времени и сил отнимали соответственно.

Уже мечтая о том, как будет нежиться в пенной ванне, Ксения домывала прихожую, когда на пороге появился Влад. Она, усиленно пыхтя и шумно отдуваясь, как раз возвращала на место тумбочку для обуви, когда услышала над ухом строгое:

– Ты что делаешь?!

Ничего ему не ответив, взялась за поясницу, потянулась, блаженно закрыв глаза, разминая усталую спину. Со злорадством подумала, сейчас ругать будет. Ну и пусть ругает. Ей все равно. Уборка и вправду пошла на пользу – разогнала кровь по венам, выдавила за пределы сознания мысли о негативном, пробудила желание жить и сопротивляться. Не быть ей с Денисом? Ладно, но и с Владом она не будет, а замуж тем более за него не пойдет! Не пойдет и точка! А все остальное… Про остальное она не будет думать, хотя бы пока.

– Тебе тяжелое поднимать нельзя! – Влад, не мигая, смотрел прямо на нее, а она лишь передернула плечами:

– Мне не тяжело, – утащила ведро в ванную, закрылась изнутри.

Зашумела вода, через некоторое время все стихло. Тишина нарушалась лишь легкими всплесками. Влад прошел на кухню, включил чайник, нарезал себе бутербродов. Пока жевал, даже вкуса еды не чувствовал. Все мысли были заняты только одним – сейчас ему придется врать ей. С честными глазами рассказывать ей о том, что, возможно, ее настоящий отец нашелся.

Из ванной комнаты девушка ожидаемо проскользнула к себе, так же предсказуемо плотно притворила за собой дверь. Когда в комнате зашумел фен, опер, коротко постучав, шагнул за порог. Ксюша, босиком стоя перед зеркалом, на весу сушила волосы. Блестящая ткань халата запестрела россыпью разводов от капель, летящих с волос. Тяжелые, потемневшие от воды пряди плотной завесой падали на лицо, скрывая от него девушку. Отражение в зеркале показало сосредоточенную на своем занятии Ксению, усиленно не замечающую его прихода.

Влад прошел в комнату, выдвинув стул, уселся позади нее, с легкой, едва заметной улыбкой на губах наблюдая за девушкой. Вот она, проведя расческой по русым кончикам, перекинула локоны за спину, запустив пальцы в волосы, слегка взбила густую копну. Владу нестерпимо захотелось самому почувствовать шелк и тяжесть ее волос, ощутить на пальцах тепло и нежность гладких завитушек.

– Ксюш, – согнав улыбку, начал разговор издалека, – тебе на учет пора вставать. Анализы сдавать, – не видя от нее никакой реакции, продолжил: – Я отпросился на завтра на полдня, свожу тебя. Сразу все пройдем.

Ксения замерла. Окинула его в зеркале ничего не выражающим взглядом и кратко бросила, как отрезала:

– Я сама.

– А ты сможешь? – усомнился опер.

– Да.

Влад вымученно улыбнулся. Короткие ответы, произнесенные ровным, будничным тоном, словно выстроили между ними еще большую преграду, отдалили друг от друга на немыслимое расстояние. Хотя куда уж дальше?

Только-только нащупает он к ней едва заметную тропинку, способную приблизить их на короткие мгновения, но малейший поворот «не туда», и все насмарку. Разговоры с ней подобны прогулке по тонкому, еще до конца не окрепшему льду – с особой осторожностью и тщательностью необходимо выверять градус давления.

Он хочет стать ближе к ней, окружить заботой, а она незаметно, исподволь выпутывается из ненужных ей оков его внимания. Претендует на самостоятельность, не подпускает к себе. И лишь две темы способны на непродолжительное время разжечь огонь в глубине серых глаз, вызвать интерес к его персоне: отец и те подонки.

Отец… О нем говорилось с готовностью, с тайной радостью, без вызывающих неловкость «подводных камней», напрямик. Словно тончайшие нити тянулись между ними, укрепляя родство. Тянулись, обрывались, но дарили надежду. Тем сильнее и острее пронзала мысль, что скоро и это нечаянное единение исчезнет, угаснет под грудой лжи и обмана. Сначала у Ксении появятся бередящие душу мысли о «новом» отце, а после ненависть к нему, обманувшему ее, полыхнет с удвоенной силой.