– Так, я и говорю, что если их сейчас не прижать, заявление бабка заберет, – наконец-то в проеме двери возник Влад в сопровождении все того же подчиненного. – Они ей голову задурят.

На стол опустился пакет, через прозрачные стенки которого можно было легко рассмотреть содержимое: бананы, сок, печенье, еще какие-то округлые баночки.

– Дуйте, давайте, туда, – Демидов вытащил из шкафа высокие стаканы, блюдца, ложечки. Выхватив из пакета фрукты, направился с ними в коридор, попутно вытолкнув из кабинета опера, давая ему последние наставления.

Ксения оглядела комнату еще раз. Шкаф, сейф, стеллажи, у стены диван. Посередине – два стола буквой «т». Ничего лишнего. Деловая, рабочая обстановка.

Дверь снова открылась, Влад внес влажные после мытья бананы.

– А ты чего стоишь? – улыбнулся: – В ногах правды нет. Падай вон на стул или диван. Сок или чай? – выставил оставшееся в пакете на стол. – Кофе не предлагаю, говорят, беременным вредно.

– Спасибо, сок, – девушка присела к столу, расправила юбку на коленях. При упоминании о беременности почему-то смутилась. До сих пор не привыкла. Стыдно было.

– Ага, – он ловко открыл коробку с напитком, налил ей полный стакан. – Жуй печеньки, – надорвав обертку, подвинул упаковку со сладким лакомством к ней. Сам отошел к сейфу, вытащил стопку папок. Усевшись за стол, принялся за работу.

– Там еще творожная масса есть. Открывай ешь, – не отрываясь от бумаг, произнес негромко.

– Потом, – допив сок, Ксения, стараясь сильно не шуметь, поставила пустой стакан на стол, аккуратно смела крошки от печений, отодвинула в сторону не пригодившуюся посуду. Огляделась вокруг, глубоко вздохнула.

– Заскучала? – понимающе заметил Влад, одаривая девушку теплым, искрящимся взглядом. – Хочешь помочь мне?

Конечно же, она хотела.

– Садись сюда, – мужчина указал на стул, стоящий ближе всего к его столу. Вытащил одну из многочисленных папок из стопки перед ним. Быстро пролистав ее, удовлетворенно кивнул, взял еще одну. – Смотри, все бумаги должны быть подшиты вот в таком порядке, – он склонился над занявшей свое место Ксенией, объясняя, что за чем идет. Как же трудно было удержаться и не коснуться губами хотя бы душисто-пахнущих волос! Хотя бы на секунду! – В таком же порядке нужно переподшить вот это все, – ничем не выказывая внутренней сумятицы, сложил перед ней десятка два папок. – Ясно? Дыроколом пользоваться умеешь?

Она кивнула и раскрыла первый скоросшиватель, с воодушевлением взялась за найденное для нее занятие. Вроде, мелочь, а приятно оказаться полезной. Вынимала заполненные бланки и складывала в нужном порядке, не подшитые листы пробивала дыроколом, совсем упустив из виду опера.

А он, как завороженный, не мог отвести от нее глаз, совершенно позабыв о своих бумагах. Мужской взгляд скользнул по нежной, округлой щеке, зацепился за русую завитушку у маленького ушка, проследил за порханием пушистых ресниц. Мыслями опер устремился к алым, сочным губам, чтобы вновь ощутить сладость ее поцелуя. Внутри разгорелось знакомое томление. Мучительный, жаркий огонь желания побежал по венам, все ближе подбираясь к сердцу, оглушительно отстукивающему неровный ритм, растекся жидкой лавой по немеющим конечностям, до боли обжег пах.

– Ксюш, – позвал зачем-то пересохшими губами, не своим голосом.

Она тут же подняла глаза, посмотрела на него ясным, чистым взглядом. Даже не подозревала о том, что творилось у него внутри, какие страсти бередили душу, какие плотские желания разрывали тело.

– Банан хочешь? – предложил Влад, чувствуя себя последним идиотом.

– Банан? – она растерянно перевела взгляд на фрукты, лежащие на столе.

Не дожидаясь ее однозначного ответа, опер поднялся с кресла и, отломив кончик банана, немного очистив кожуру, протянул его ей. Получилось ли так само или им двигало что-то в тот момент, не знал. Но когда увидел, как ее нежные губы обхватили бархатистый ствол мякоти банана, почувствовал, что его повело окончательно. В голову полезли совсем уж неприличные картинки – как будто не банан у нее во рту, а… Твою ж мать! Да на хрена он эти бананы купил?!

Так и стоял истуканом, не в силах отвести от нее глаз, пока Ксения и сама не поняла, что что-то не так. Рука со злополучным бананом повисла в воздухе, на полпути ко рту, в глазах застыл немой вопрос, постепенно сменившийся подозрением с налетом испуга. Не хватало еще, чтобы ее хрупкое, непрочное доверие, подаренное ему судьбой, наверное, в качестве компенсации за последние открытия о себе, дало трещину.

– Я… покурю пойду, – натянуто улыбнулся Влад Ксении, которая сидела перед ним потупившись, потерянно блуждая взглядом по поверхности стола, – а то уши опухли, – и, матерясь про себя, вылетел в коридор, в душе надеясь, что она не заметила, что у него «опухли» не только уши.

Оставшись одна, девушка дожевала-таки банан и вылезла из-за стола, чтобы выкинуть кожуру в урну. Рука сама полезла поправить довольно сильно впившийся в живот поясок юбки, оставивший на коже хорошо заметные, зудящие следы. Неужели, живот начал расти? Ксения натянула книзу футболку, пытаясь разглядеть изменения фигуры. Несмотря на все явные признаки, сопутствующие ее «интересному положению», эта мысль в голове не укладывалась. Почему-то казалось, что в такой важный жизненный период девушки, женщины ощущают себя по-особенному, как-то иначе, а у нее все то же самое. Тошнит с утра, и все. В остальном все как обычно. Не чувствовала она себя беременной. Ни капельки.

Когда Влад вошел в кабинет, Ксения по-прежнему сидела за столом, поглощенная заданием. Окинула его мимолетным взглядом и вновь вернулась к папкам и бумажкам, всем своим видом подавая ему пример, как надо работать. Опер глянул на часы, прикидывая в уме, куда повезет ее обедать, опустился в кресло, постарался сконцентрироваться на работе.

Абстрагироваться от сидящей практически на расстоянии вытянутой руки девушки не получалось. То и дело так и подмывало скосить глаза, выхватить боковым зрением полет ее миниатюрных пальчиков над столом, прислушаться к ее равномерному дыханию, уловить ритм и задышать с ней в унисон. Даже закрыв глаза, мог легко «увидеть» ее рядом с собой.

Отодвинув от себя последнюю папку, Ксения с чувством выполненного долга откинулась на спинку стула. Чуть нахмурившись и стараясь, чтобы Влад ничего не заметил, расстегнула пуговицу на юбке, приспустила замочек. Сразу стало намного удобнее, ничего больше не давило.

– Что, жмет? – несмотря на все ее ухищрения, наметанный глаз опера сразу просек все ее манипуляции под столом. – Сейчас тогда поедем, купим тебе что-нибудь. Заодно и пообедаем. Собирайся, – он с удовольствием спрятал обратно в сейф все дела, чувствуя, как в груди становится тепло и радостно при мысли о том, что проведет с ней несколько приятных часов в торговом центре.

***

Демидов опустился на кожаный диванчик в уютном кафе на четвертом этаже торгового дома. Лениво полистал меню, но с заказом решил повременить до прихода Ксении. Заметив, что при нем она стесняется выбирать и примерять одежду, вручил ей деньги, отвел на все про все полтора часа, сам отправился коротать время сюда.

Отзвонившись в отдел, набрал Макарова убедиться, что тот уже побывал в суде, запустил «липовую» процедуру признания отцовства. Так, осталось найти того, кто, если не ускорит весь процесс, то хотя бы повлияет на то, чтобы бумаги не залежались где-нибудь на столе у нерасторопного госслужащего. Далее следовало найти бригаду шустрых рабочих подлатать Ксюхину квартиру в ускоренные сроки, ведь насколько он помнил, нормального ремонта там давно никто не делал. А еще нужно было попутно начать оформление «эмансипации» Ксении – вдруг они не успеют расписаться.

Влад старался загрузить себя мыслями по полной, чтобы не оставалось времени думать о своем происхождении. Наличие биологического отца не вызвало ничего, кроме отторжения. По хрен ему, что в нем течет кровь не Демидовская, а чужая. Для него навсегда отцом будет один человек – тот, кто его воспитывал, учил ходить, кататься на велосипеде, играть в футбол. Демидов Дмитрий Андреевич. Именно он помогал встать на ноги, научил не реветь из-за разбитых в кровь коленей, расквашенных в пацанячьих драках носов. Жаль было безвозвратно утерянного времени, разменянного на подростковые обиды. И в том, что мать до последнего умалчивала правду, он видел волю отца – тот хотел, чтобы сын никогда не узнал о том, что он неродной. Предпочел сам остаться в глазах Влада подлецом, бросившим семью на произвол судьбы.

Открывшаяся истина не изменила собственного мироощущения, зато поменяла отношение к отцу на прямо противоположное. Прикипевшая к сердцу обида теперь сползала клочьями, разъедаемая сыновней любовью без следа. Всегда любил отца, поэтому и его уход расценил как предательство. Единственное, до слез было обидно, что не узнал этого, пока тот еще был жив. Хотя бы простился с ним по-человечески.

Влад вздохнул. Все, эта страница жизни перевернута навсегда. Нет смысла жалеть о том, что исправить не в силах. Отца больше нет, а реальность ставила перед ним серьезные задачи. Новыми оттенками заиграла жизнь.

Несмотря на все проблемы, навалившиеся разом, Демидов был счастлив. В эту самую минуту, ничего не делая, просто сидя в ожидании Ксении, которая теперь и была его настоящей семьей, почувствовал, что тонет в волнах безусловного, безграничного счастья. Счастья оттого, что теперь не одинок. От осознания, что его забота нужна как воздух ей и ребенку. Целых две жизни вытаскивали его из болота безотрадной прежде жизни, расцвечивая яркими красками темный холст его существования. Ради них стоило жить и бороться. Хотелось запомнить это внутреннее ощущение легкого, желанного блаженства и сохранить его в душе подольше.

Когда на территории кафе появилась заметно повеселевшая Ксения с пакетами в руках, Влад уже начал понемногу нервничать. Не хватало ее рядом. Чтобы вот так, поднять глаза, и она здесь. Да, пусть смотрит в сторону, держится скованно, но уже не тяготится его присутствием, не ищет любой предлог, чтобы избежать общения с ним. Пока и этого достаточно, а дальше видно будет. Капля камень точит. Выходит, благодарить ему надо неизвестного товарища, выложившего запись с видео в интернет. Если бы не эта, нависшая над ними беда, не увидеть ему никогда благосклонности девушки. Общее горе сближает. Теперь от него зависит, сможет ли он сберечь ее драгоценное доверие к нему.