Попытка пошевелить рукой не удалась, я ее почти не чувствовал. Был только один способ вытащить руку и не разбудить при этом мою соведущую, свернувшуюся на мне калачиком.

Я обнял ее за плечи, и она в очередной раз удивила меня, крепче прижавшись к моей груди. На автомате я чмокнул ее в макушку.

Не на автомате моя рука начала подавать признаки жизни и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не прикоснуться к Дженсен. Пальцы так и тянулись чуть сдвинуть ее руку в сторону от груди, одна только мысль сделать это обеспечила мне второй стояк за вечер и как минимум четвертый за сегодняшний день.

Фантастика.

Когда фильм закончился, я аккуратно подхватил Джен на руки и отнес в кровать, накрыв одеялом, чтобы она не замерзла.

Дженсен спала крепко, практически не шевелясь. Возбуждение и переизбыток пива заставили меня убрать волосы с ее лба и мягко прикоснуться губами к коже.

Она вздохнула и пробормотала что-то похожее на «спокойной ночи, сладкий».

Не знаю, как долго я стоял, облокотившись о дверной косяк и смотрел, как она спит.


***


В среду утром стало немного легче. Дженсен проснулась самостоятельно и уже принимала душ, когда прозвонил мой будильник. Я выпустил собак на улицу через кухонную дверь и поставил вариться кофе, ни на секунду не задумываясь о том, что шастаю по дому в одном нижнем белье. Она была внизу в ванной. Мы с моим утренним стояком находились в безопасности.

Помните, что говорят о предположениях?

Я задержался на кухне, прислушиваясь, не начнут ли собаки скрестись в дверь, чтобы я их впустил, и, видимо, кофеварка шумела слишком громко, чтобы я мог услышать, как в душе выключилась вода. И как Дженсен вышла из ванной.

Мне надоело ждать собак, я открыл заднюю дверь и позвал их. И конечно, именно в этот момент Дженсен вошла с криком «Доброе утро, Та… ой, извини!»

Собаки проскакали друг за другом через кухню в гостиную. Убедившись, что они забежали, я обернулся. Дженсен выглядела какой угодно, только не сожалеющей. Она все еще стояла на пороге, уставившись на меня с открытым ртом.

На ней было только белое полотенце, ее кожа была все еще розовой после душа, а волосы растрепались и торчали в разные стороны.

Я наблюдал, как ее глаза путешествуют вниз по моему телу, устремляясь южнее пупка. И я не говорю куда-то южнее, потому что точно знаю, на что она смотрела. Я ощущал ее взгляд, словно ласковое прикосновение. Так-младший немного застеснялся, наслаждаясь вниманием, но даже издалека я увидел, как широко открылись ее глаза.

Я не мог прекратить ухмыляться.

— Продолжай так смотреть, и он помашет тебе ручкой.

Ее губы, возможно, сказали:

— Не льсти себе. — Но яркий румянец на щеках говорил совершенно другое.

Прежде чем она смогла развернуться и уйти, я прошел мимо нее и спустился вниз, чтобы принять холодный — очень холодный — душ.

К тому времени как я вышел, Джен, казалось, отошла от произошедшего, хотя, даже на протяжении всего нашего эфира, она смотрела куда угодно, но не мне в глаза, и румянец не покидал ее щек.

Прекрасно. Не одному же мне здесь страдать.

У меня была назначена чертова терапия после обеда, и если я буду зависать дома с Джен, мне точно не станет легче говорить. После окончания нашей смены я решил пойти прямиком в тренажерный зал. Я был дерганым, нервным и полным решимости вспотеть до смерти. Напряжение между мной и Дженсен росло, и мне позарез нужна была разрядка.

Кроме того, у нее был блестящий новенький ключ, и она могла сама позаботиться о себе.


Как обычно, я поработал с тяжелым весом, слегка уменьшив нагрузку, поскольку не появлялся в зале в течение недели, и планировал добить себя на беговой дорожке. Я выбрал ту же программу, что чуть не угробила мое колено, воткнул наушники, чтобы отвадить всех желающих поболтать (включая Тессу, к которой неожиданно стал совершенно равнодушен) и с легкостью пробежал полный цикл. Затем повторил снова, остановившись за несколько минут до конца полной сорокапятиминутной программы, когда мои бедра уже начали кричать и умолять меня остановиться. Одежда была насквозь мокрой, пот стекал с волос, и все мысли о сексе вылетели прочь из голов (ы).

Чтобы подстраховаться, я принял еще один холодный душ.


На консультацию я приехал немного раньше назначенного времени. Я не пытался произвести впечатление на доктора Ческа, просто закончил тренироваться и не хотел болтаться в зале просто так. Тесса глазела на меня, и мне было как-то неуютно.

Хм. Стоило упомянуть об этом в разговоре с доктором, чтобы показать, что я усвоил ее слова.

Но я быстро забыл об этом, когда мне навстречу вышел мужчина и представился как доктор Боб Купер. Оказывается, с этого момента он был моим терапевтом.

— Доктор Ческа считает, что вам полезнее будет поговорить со мной, чем с ней.

Я еле сдержался, чтобы не фыркнуть и сохранить невозмутимое выражение лица. Единственный, кто от этого выигрывает — это сама доктор Ческа.

Мы расположились в его кабинете (как ни странно, он был обставлен точно так же, как у доктора Ческа) и он спросил, помогает ли мне дневник.

Я признался, что забываю его вести.

Он велел мне сделать хотя бы одну запись до пятницы, и сказал, что собирается просмотреть ее, но вчитываться не будет. Главным образом, он хотел убедиться, что, по крайней мере, я пытаюсь использовать дневник, как способ терапии, поскольку эти записи предназначены только для меня, чтобы я имел возможность записать и проработать все, что происходит со мной в течение недели.

Я не мог прекратить ухмыляться. Если бы он только знал.

Каким-то образом наша беседа свелась к вопросу о корнях моего отношения к женщинам, и, в частности, о том, как я лишился девственности.

Я рассказал ему историю моих взаимоотношений со всеми девушками из кавер-группы Бон Джови и как я был их «секс-стажером».

— Это было круто, я думаю, — сказал я в ответ на его вопрос о том, что чувствовал тогда. — Имею в виду, большинство ребят в старшей школе должны умолять своих подруг заняться сексом, и обычно это происходит на заднем сиденье автомобиля или где-то еще, но так же неловко и глупо. Мне не пришлось проходить через это. Как и разбивать сердца и ссориться.

— Но, Так, — спросил он, — что вы думаете об этом теперь, учитывая, как сложилась ваша жизнь?

Вау. Похоже на обвинение, доктор.

— Вы так говорите, будто моя жизнь ужасна. Но это не так. Я люблю играть на постоянно меняющемся поле. Никаких обязательств. Никаких разногласий. Никаких разбитых сердец.

Я не знал его достаточно хорошо, чтобы признаться, мысль об обязательствах начинала казаться мне не такой уж и плохой. Как и признаться, что сейчас начал думать, может, я действительно что-то пропустил, теряя свою невинность с кучей женщин, которые в последнюю очередь думали обо мне.

По прошествии часа с доктором Купером, я не был уверен, шокирован ли он или завидовал. Прими это, мужик. Это всего лишь правда.

И у меня снова стоял.

Черт.


Домой я пришел совершенно вымотанный, впрочем, как обычно после сеансов «говорит Так», но в этот раз наружу рвалось желание. Передоз тестостерона меня точно погубит, и как назло, не было никакой возможности сбросить напряжение по дороге домой.

Я застал Джен за приготовлением курицы с горошком. Не уверен, что заставило меня захлебнуться слюной — аромат вкусной еды или вид Джен в шортиках и фартуке.

— Ты же не против? Я подумала, что теперь моя очередь немного о тебе позаботиться.

Учитывая, как прошел сегодняшний день, наши мысли о том, как она может обо мне позаботиться, явно не совпадали.

Я пошел в спальню, чтобы переодеться в пижамные штаны. Молния на джинсах явно оставила отпечаток на моем члене. Выбрав самые свободные, я понадеялся, что они скроют этот торчащий шест.

Насладившись едой и пивом, я отправил Джен чем-нибудь заняться в гостиной, пока я помою посуду. На самом деле, я просто нуждался в небольшой передышке от ее близости.

Когда я вошел в гостиную, она раскладывала на кофейном столике какой-то пасьянс, которого я никогда раньше не видел. Я принес ей еще одно пиво и поставил возле ее локтя, затем сел рядом с ней на диван.

— Ты не обязан менять свой образ жизни только потому, что я здесь, — сказала она, не глядя на меня.

Ну да, конечно. Я мог где-то веселиться всю ночь, пока она сидит у меня дома, а по возвращении пахнуть так, что будет ясно — у меня был секс. С кем-то другим. Вместо этого я сказал, что мне нравится проводить с ней время.

Что было правдой. Казалось, что в комнате становилось светлее, когда она входила.

— Хочешь поиграть со мной?

Не самый лучший вопрос, маленькая обломщица.

Я прочистил горло, потому что казалось, что меня душат.

— Во что ты играешь?

Если она и обратила внимание на мой странный голос, то не подала виду. Я включил музыку — тихий и мягкий блюз-рок — и взял себе еще пива.

Мы остановились на «Джин Рамми» 24 , и после того, как Джен меня дважды сделала, я решил, что она принимает меня за дурачка.

Хорошо, что мы не заключали пари.

Плохо, что каждая новая раздача сопровождалась бутылкой пива.

Я был уже немного навеселе и чувствовал себя глупо, поэтому, когда Дженсен выиграла в третий раз, я набросился на нее, щекоча ей бока и подмышки. Ее карты разлетелись по дивану, и она извивалась и визжала, пытаясь выбраться.

— Тебе, моя крошка, надо бы научиться ублажать мужское самолюбие, и позволить мне выиграть хотя бы раз, — говоря это, я не переставал водить пальцами по ее ребрам. Джен попыталась отползти на другой конец дивана, чтобы сбежать от меня, но это лишь помогло мне прижать ее к дивану своим телом.