Мария Зайцева - Доброта наказуема

Но все-таки позвонила. Влад взял трубку сразу. И согласился приехать на узи с ней тоже сразу. 

На самой процедуре, глядя на монитор, на очертания головки малыша, не проронил ни слова. Только смотрел жадно. 

И проводил потом до дома, напросился на чай. 

Так, словно не было ничего между ними ужасного. Словно они отлично общаются и уважают друг друга. 

Лида, пожалуй впервые за все время их знакомства, не боялась его, спокойно разговаривала, смеялась даже. И Влад смеялся. Лида показывала корявые пинетки, которые уже связала, объясняла, куда поставит кроватку и комодик. Расписной вел  себя совершенно обычно. Спокойно и дружелюбно. 

Только смотрел по-прежнему темно и жадно. И руки ощутимо напрягал, особенно когда она рядом оказывалась. Так, словно сдерживался. Изо всех сил. 

Лида подспудно ждала, когда он заговорит о дальнейших планах, и готовилась к этому, но он опять удивил. Просто попрощался и ушел. 

Оставив девушку в полном недоумении. 

С тех пор так и повелось. Он приезжал, предварительно звоня, предупреждая. Проводил с Лидой несколько часов, водил гулять, ездил с ней по магазинам и больницам. Говорил на отвлеченные темы, внимательно слушал про самочувствие. Прислонял руку к животу, когда малыш толкался. Обсуждал имя. 

И никогда не позволял себе каких-либо действий по отношению к самой Лиде. Не хватал за руки, не пытался поцеловать. Не пытался принудить к чему-либо. 

Лида не верила и все время ждала подвоха. Ну не мог такой человек вот так в одночасье измениться! 

Не мог просто! Значит, выжидает. Чего? 

Пока родит, конечно же. 

А потом по ситуации. Или ее опять заставит жить с собой. Или ребенка заберет, а ее выкинет. 

Эти мысли не выветривались из головы, отравляя безоблачное счастье. Лида боялась того, что будет. И боялась разговаривать об этом с Расписным. Иногда она ощущала себя мошкой в янтаре. Время застыло, пока все хорошо. А как будет потом? 

Лида провожает Влада с Артемкой на прогулку, а сама собирается на учебу. У нее сегодня пара, очень важная, нельзя пропускать. 

Лида быстренько одевается, с удовольствием натягивая купленные еще до беременности узкие джинсы, распускает отросшие ниже лопаток волосы, в которых прибавилось серебра. Смотрит на себя в зеркало. Как будто и не рожала. Красивая. Не удивительно, что Влад в последнее время все чаще старается приобнять, встать ближе. Интересно, насколько его выдержки еще хватит? 

Лида чувствует знакомое томление в низу живота, поправляет бюст, нечаянно касаясь сосков. Очень чувствительных, несмотря на кормление грудью. 

Белье пришлось покупать на два размера больше, чем прежде носила. И, судя по тому, как у Влада дергается глаз, когда она одевает что-то с вырезом, грудь смотрится более чем хорошо. 

Лида улыбается себе в зеркале и вспоминает их единственный серьезный разговор. В послеродовой палате. 

Влад присутствовал на родах, помогал, разминал спину, отвлекал, смешил. Иногда Лида задумывается, как бы все проходило, если б она была одна, и мороз по коже продирает. Он очень сильно помог ей. Просто тем, что рядом был. 

Через два дня он навестил ее, взял на руки Артема. И, глядя, как ребенок обхватил его палец маленькой ладошкой, предложил прекратить дурить и переехать к нему. 

Лида помнит этот день, помнит  глаза Влада, когда он это говорил. Его голос. Невозможно серьезный и решительный. Когда Расписной так говорит, хочется согласиться. На все. 

Но Лида смотрела на цветной кулек у него в руках. И отрицтельно мотала  головой. 

Нет. Она не хочет больше так. Не готова. Лида прекрасно осознавала, что Владу ее согласие, в общем-то и не нужно. Он просто заберет ее и ребенка из роддома и привезет к себе. И это странно, что спрашивает еще! 

Но молчать она больше не собиралась. Если он опять поступит так, как считает нужным, наплевав на ее желания, то, по крайней мере, не будет питать иллюзий, что она этому рада. И счастлива с ним. 

- Хорошо. - сказал, наконец, Влад, после длительного молчания. - Хорошо. Я не буду тебя принуждать. Я обещаю. Я подожду. 

Больше они эту тему не затрагивают. Лиду из роддома привозят в полностью отремонтированный домик, где для Артемки выделена детская, заваленная игрушками и всеми необходимыми принадлежностями. 

Прогулочная коляска больше похожа на крутой внедорожник. Интересно, исходя из каких параметров выбирал ее Влад? 

Лида представила, как он идет по магазину для детей, и ей стало  невозможно смешно. Как он разговаривал с консультантами? Что обозначал в качестве желаемых опций? Маневренность? Скоростные качества? Проходимость? Чтоб кореша заценили? 

Удивленное лицо Влада, когда она поинтересовалась  этим вопросом, достойно того, чтоб запечатлеть в цифре. 

Расписной приезжает каждый день. Хоть ненадолго. Но обычно с полудня и до вечера. И с удовольствием оставался бы на ночь, но Лида не приглашает. 

Не позволяет прикоснуться к себе. 

Хотя, спустя два месяца после родов, организм начинает бунтовать. В основном бунт проявляется в неадекватной реакции на Влада. Лида ловит себя на том, что засматривается на него, когда он играет с Артемкой, разглядывает его сильные руки, так аккуратно держащие ребенка, его непривычно улыбающиеся губы. Морщинки от смеха возле глаз. Мощный разворот плеч, обманчиво-медлительные, как у сильного зверя, движения. В такие моменты он похож и не похож на того пугающего мужчину, что когда-то сидел на ее маленькой кухоньке, занимая все свободное пространство. 

И Лида не понимает, чего ей хочется. Плюнуть на все и обнять его, или выгнать прочь и забыть. 

И знает, что рано или поздно придется решать. 

И боится принять неверное решение. 

Влад идет по аллейке, толкая перед собой коляску и в который раз радуясь, что прислушался к мнению консультанта и взял ту, где хорошо регулируется ручка. Потому что с его ростом ходить, согнувшись, это просто пиздец. 

Сын спит, он всегда на улице засыпает, и Влад не может оторвать от него глаз. И не может поверить в то, что это все реально происходит с ним. 

Что он идет по мирной аллейке, с коляской, как любой другой отец и муж, которого жена отправила гулять с младенцем, а сама отправилась по делам. Это такое странное состояние обычной мирной жизни, к которой он никогда не имел отношения. И даже не думал, что будет иметь. 

И не мечтал. 

И так странно осознавать, что с ним происходит то, о чем он даже мечтать не мог. 

У него есть сын. Маленькая его копия. С такими же глазами, губами и даже пальцами на крошечных ножках. 

У него есть жена. 

И пусть она пока не знает об этом. И пусть упирается, как коза. Но она - его. И это навсегда. 

Потому что Влад ошибается только один раз. 

Мысли об ошибке сразу приводят к воспоминаниям о твари. 

Серый прожил достаточно, чтоб Влад смог полностью убедиться, что за ним никого нет. И в очередной раз охренеть от собственной глупости и недальновидности. Не увидеть, что твой водитель, человек, которого не раз вытаскивал из говна в зоне, которого с детского дома знал, свихнулся на твоей женщине, это, блядь, верх идиотизма. 

Это ему урок на всю жизнь. И он его хорошо усвоил. 

Серый был говнищем по жизни, но в целом правильным пацаном. И эта его заморочь на принцессе казалась странной. 

Хотя Влад его понимал, конечно. Он и сам глаз от нее оторвать не мог. И рук убрать. Физически просто не мог. Потому и забрал себе сразу, как увидел. Не думая ни о чем. И о ней тоже не думая. 

Но так это он! Потому что это его принцесса! Это его девочка с голубыми волосами! Это к нему она приходила в снах и спасала! Это он мог о ней думать, трогать ее, целовать ее! 

И никто другой! 

Поэтому Серый, конечно, получил по полной программе. 

И то, что сдох, было для него благодатью. 

А Влад, все-таки не поверив до конца, что козлина мог действовать самостоятельно, долго и тщательно перебирал ряды тех, кто был близко. И далеко. И поставил это дело на постоянную основу. И знал, что больше не расслабится ни на минуту. Потому что у него чуть не забрали единственное, что имело ценность. Принцессу. А теперь у него есть еще и Артем. Артем Владимирович. Сын. 

И сказать, что Влад боялся, значило ничего не сказать. У него буквально дыхание перехватывало, когда он думал о том, что Артема могло бы не быть. Или что с ним могло бы что-то произойти. 

Страх, появившийся, когда тварина украл Лиду, никуда не делся и не забылся. Это дикое ощущение в груди теперь постоянно было с ним. И, скорее всего, останется до конца его дней. 

И хер с ним. И хорошо даже. Потому что не даст расслабиться, пропустить опасность. 

Влад резанул взглядом по сторонам. Братва на месте. Тихо и незаметно, страхуют с трех сторон. 

Еще трое ушли за Лидой. 

Его наивная девочка. Думает, что он позволит ей расхаживать в одиночестве. Такая самостоятельная. Такая довольная собой. И спокойная. И это главное. И только ради этого стоит подождать. 

И Влад готов ждать, хотя терпению скоро настанет пиздец. Потому что невыносимо, невозможно смотреть на нее и не прикасаться. Не целовать, не тискать. И спать без нее не получается. 

Влад  все чаще ночует в машине, рядом с ее домом. Так, чтоб она не видела. 

Хорошо, что хомяк вместительный. Но все-таки для его габаритов маловат. 

Влад слушает, как она утром просыпается, как кормит Артемку, поет ему песенки. И каждый раз, когда она своим нежным голоском воркует над сыном, их сыном, Расписной радуется, что поставил по всему дому прослушку, и теперь есть иллюзия, что он участвует в их жизни.