– Именно я предложил тебе умыть руки и удалиться.

– Но ты же всё равно согласился помочь. Ты выполнял самую изнурительную работу, которую больше на себя никто не взял, в том числе и я. Могу поспорить, что твой вклад в спасение поместья оказался самым существенным.

– Боже. Давай не будем предавать чересчур много значения не самому компетентному управлению земельными ресурсами.

– Земля и есть самое ценное имущество. Без неё фамилия и графский титул бессмысленны. Благодаря тебе, у нас есть возможность получить прибыль впервые за десять лет. И каким-то чудом тебе удалось перетащить некоторых арендаторов в эпоху современного сельского хозяйства.

– И они брыкались и кричали на протяжении всего пути, – сухо добавил Уэст. Он уселся рядом с братом и глянул на записи. – Сломанную скамью в часовне починили, можешь вычеркнуть её из списка. Бочонок икры прибыл вчера. Он в леднике. Не знаю, привезли ли дополнительные раскладные стулья. Спрошу Симса. – Он сделал паузу, чтобы одним глотком осушить половину чашки. – Где Кэтлин? Всё ещё в постели?

– Шутишь? Она не спит уже несколько часов. В данный момент они с экономкой показывают посыльным, где расставить цветочные композиции. – На губах Девона заиграла нежная улыбка, пока он ладонью перекатывал карандаш по столу. – Ты же знаешь мою жену, всё должно быть идеальным.

– Напоминает постановку спектакля в мюзик-холле Сент-Джеймса. Только, к сожалению, без хористок в розовых чулках. – Уэст допил остатки кофе. – Боже мой, неужели этот день никогда не кончится?

– Сейчас всего лишь шесть часов утра, – заметил Девон.

Они оба вздохнули.

– Я так и не поблагодарил тебя должным образом за то, что ты женился на Кэтлин в регистрационном бюро, – заметил Уэст. – Хочу, чтобы ты знал, какое удовольствие мне это доставило.

– Тебя там не было.

– Поэтому мне это и доставило удовольствие.

Губы Девона дёрнулись.

– Я рад, что не пришлось ждать, – сказал он. – Но если бы у нас было больше времени, я был бы не прочь провести более грандиозную церемонию ради Кэтлин.

– Пожалуйста. Расскажи эти бредни кому-нибудь другому.

Девон ухмыльнулся, отодвинулся от стола и пошёл к буфету, налить себе ещё кофе.

– По-моему, прошлый вечер хорошо прошёл, – бросил он через плечо. – Вы с леди Клэр, похоже, поладили.

– Каким образом ты пришёл к такому выводу? – спросил Уэст, изо всех сил стараясь говорить с безразличным видом.

– Большую часть ужина ты пялился на неё, как на десерт.

С бесстрастным выражением лица Уэст откинулся на спинку стула и посмотрел на свою пустую чашку. Он едва мог просунуть кончик пальца в вычурную петельку.

– Почему у этих чашек такие маленькие ручки? Их для детей сделали?

– Это французский фарфор. Кэтлин говорит, что мы должны зажимать ручку между большим и указательным пальцами.

– А чем плохи чашки обычных размеров?

К несчастью, отвлекающий манёвр не сработал и не увёл Девона в сторону от первоначальной темы.

– Не я один заметил взаимную симпатию между тобой и леди Клэр.

– В данный момент, – сказал Уэст, – меня привлекла бы любая женщина моложе девяноста лет. Весенний сезон размножения еще не закончился, и каждое живое существо в этом поместье счастливо придаётся разврату неделями. Кроме меня. Знаешь, как долго я соблюдаю целибат? Каждое утро я просыпаюсь с проблемой определённого медицинского характера.

– Подозреваю, что привлекательная молодая вдова могла бы помочь решить эту проблему, – проговорил Девон, вновь занимая своё место.

– Ты, должно быть, всё ещё не до конца протрезвел после выпитого вина прошлым вечером. Такая женщина, как леди Клэр, вряд ли проявит ко мне серьёзный интерес. Я бы этого и сам не хотел.

Девон бросил на него проницательный взгляд.

– Ты думаешь, она чересчур выше тебя по положению?

Теребя ручку чашки, Уэст случайно зацепился за неё кончиком пальца.

– Я не думаю. Её финансовое, социальное, моральное и любое другое положение, которое тебе придёт на ум, выше моего. Кроме того, как я уже много раз говорил, я не из тех, кто женится.

– Если ты цепляешься за своё беззаботное холостяцкое существование, – сказал Девон, – то оно закончилось примерно года два назад. Смирись уже с этим и остепенись.

– Я бы показал тебе соответствующий палец, – пробубнил Уэст, – если бы он не застрял в этой детской ручке. – Он попытался высвободить средний палец, не поломав фарфоровую петельку.

– Если такая женщина, как леди Клэр, проявляет к тебе хоть малейший интерес, ты не ретируешься. А падёшь на колени в знак благодарности.

– Первую половину жизни, – возразил Уэст, – мы зависели ото всех и каждого. На нас давили, таскали туда-сюда, нами манипулировали родственники, которые превратили нашу жизнь в сплошное страдание. Мы были марионетками на верёвочках. Я больше не стану так жить.

Он никогда не забудет те годы отчаянной бедности и бессилия. В школе-интернате, где все остальные мальчики знали друг друга, они с Девоном были чужаками. Казалось, все одноклассники находились на своих местах, отпускали шуточки, которых он не понимал и завидовал их расслабленному поведению и непринуждённому общению друг с другом. Уэст ненавидел чувство неприкаянности, ощущение того, что находится не в своей тарелке. Девон быстро научился, как приспосабливаться к обстоятельствам. Уэст, напротив, был сердитым, неуклюжим и пухлым. Его единственной защитной реакцией стало поведение грубого, глумящегося задиры.

Со временем недовольство Уэста улеглось, и он научился скрывать грубость за юмором. Когда он достиг совершеннолетия, небольшое, но достаточное денежное содержание, оставленное родителями, позволило ему, наконец, хорошо зажить и начать прилично одеваться. Но чувство отчуждённости никогда его не покидало до конца. В каком-то смысле оно помогло ему научиться с лёгкостью перемещаться между мирами аристократов, бедных фермеров, слуг, торговцев, банкиров, сапожников и пастухов. Со стороны, их проблемы и потребности казались яснее. Отсутствие принадлежности к определённым кругам общества создавало ощущение принадлежности ко всем сразу. Однако существовали определённые ограничения, особенно когда дело касалось таких женщин, как Фиби, леди Клэр.

– Взять в жёны богатую невесту... дочь герцога... означает попасть в зависимость. Обзавестись золотыми кандалами. Всё будет так, как захочет она. Её слово станет последним. – Уэст раздражённо попытался выдернуть палец. – Будь я проклят, если стану плясать под её дудку или её отца.

– Нам всем приходится плясать под чью-нибудь дудку. Мы можем только надеяться, что мелодия придётся по душе.

Уэст нахмурился.

– Когда ты пытаешься изречь что-то мудрое и лаконичное, то, как никогда, кажешься идиотом.

– Не мой палец застрял в чашке, – заметил Девон. – Существуют другие причины, кроме денег, по которым ты не станешь добиваться её руки? Потому что этот аргумент звучит неубедительно.

Дело было не только в деньгах. Но Уэста одолевали чересчур сильная усталость и угрюмое настроение, чтобы попытаться объяснить это брату.

– Только потому, что ты поступился мужской гордостью, – пробормотал он, – не означает, что я должен сделать то же самое.

– Знаешь, какие мужчины в состоянии уберечь свою гордость? – спросил Девон. – Те, что соблюдают целибат. Остальные не возражают против недолгого упрашивания или увещевания, если после не придётся спать в одиночестве.

– Если ты закончил... – начал Уэст, раздражённо махнув рукой.

В этот момент чашка соскочила с его пальца и стремительно вылетела в открытое окно. Оба брата безучастно уставились ей вслед. Через несколько секунд они услышали звон бьющегося фарфора о гравийную дорожку.

В наступившей тишине Уэст, сощурившись, посмотрел на брата, который так старался не рассмеяться, что у него начало подёргиваться лицо.

Наконец, Девону удалось взять себя в руки.

– Рад, что твоя правая рука снова свободна, – непринуждённо проговорил он. – Особенно если учесть, что в обозримом будущем ты будешь часто ею пользоваться.


Главным сюрпризом в день свадьбы Пандоры и лорда Сент-Винсента оказалось то, что сюрпризов не произошло. Благодаря тщательному планированию Кэтлин и экономки миссис Чёрч, а также мастерству прислуги, церемония и завтрак прошли безупречно. Даже погода оказала содействие: утро выдалось сухим и ясным, небо выглядело кристально-голубым.

Идя по проходу к алтарю в местной часовне, Пандора опиралась на руку Девона и выглядела ослепительно красивой в платье из белого шёлка. Пышные юбки были так замысловато собраны сзади и задрапированы, что наряду не требовалось ни кружев, ни декоративной отделки. Причёску украшали венок из свежих маргариток и фата из прозрачного тюля, в руках она несла небольшой букет из роз и маргариток.

Если у Уэста и оставались какие-то сомнения по поводу истинных чувств, которые питал Сент-Винсент к своей невесте, они навсегда исчезли, когда он увидел выражение его лица. Сент-Винсент уставился на Пандору, будто на чудо. На спокойном лице проступил румянец, выдавая глубину чувств. Когда Пандора подошла к нему и откинула фату, жених нарушил этикет, склонившись и нежно поцеловав её в лоб.

– Эта часть будет позже, – прошептала Пандора достаточно громко, чтобы люди вокруг услышали, и по толпе прокатился тихий смех.

Когда пастор начал говорить, Уэст украдкой взглянул на скамью через проход, где сидели Шаллоны. Герцог что-то прошептал жене на ухо, и она улыбнулась, потом он поднёс руку герцогини к губам и поцеловал её пальчики.