– Я? – Григорий скривил уголок рта, и это было очень неожиданно. – Я буду рядом, Даш. Просто… Черт. Что-то я сам не соображу, что делать.

– В смысле?

– В прямом, Снегурка. Хорошо, что ты хотя бы не разделась до белья. Было бы… трешово.

Кровь прильнула к щекам Даши, когда до неё, наконец, дошло, о чем именно говорит Гриша. Про стену тоже стало понятно. Пока девушка пыталась сообразить, что ответить Грише и как выпутаться из ситуации, что с каждой прошедшей секундой становилась всё более щекотливой, мужчина стянул с плеч свитер, оставшись полуобнаженным.

Вот тут Даша окончательно проснулась. На неё обрушилась реальность. Она и раздевающийся мужчина. Встающий одним коленом на край кровати. Дальше… Начинающий опускаться рядом с девушкой, вытягивающийся во весь рост.

– Знаешь, ты снова меня удивляешь, Даш. Меньше минуты назад говоришь, что ждешь меня, приглашая лечь рядом. А как только я опускаюсь, у тебя на лице появляется выражение… б…я, едва не отвращения, – Гриша тяжело дышал. Его голос срывался, словно мужчина сдерживался из последних сил, чтобы не сказать какую-то гадость. Даша сидела, не двигаясь, понимая, что он прав. – Я тебя не могу понять. Вообще! К черту… Давай спать. Иди сюда. Ко мне на плечо.

Девушка не двинулась с места.

– Даш…

Его голос завибрировал сильнее, ударяя невидимыми волнами в сознание девушки.

– Гриша, ничего не могу с собой поделать. Прости. Извини… Я… У меня никак не получается тебе довериться полностью. Вот сейчас. Ты зачем снял свитер?

– Дело в свитере? – мужчина закинул руки за голову и впился взглядом в лицо Даши.

Та кивнула.

– Сразу появляется какой-то сексуальный подтекст.

– Он и присутствует, Снегурка.

– Ты меня поражаешь своими откровениями, Гриш.

– А ты меня тем, что я никак не могу прорваться к тебе через толщу тотального недоверия. Никак не могу понять, где и чем я настолько сильно тебя обидел, что ты… – Зимин снова оборвал себя, закрыв глаза. Задышал более плавно, явно пытаясь контролировать те эмоции, что обрушились на него. – Я знал, на что иду, Снегурка. Так что, не обращай внимания. Да, зря я скинул свитер. Сейчас надену.

Григорий резко поднялся, при этом продемонстрировал прекрасно очерченные боковые мышцы пресса и полное отсутствие даже намёка на жировую прослойку. Идеальное красивое мужское тело.

– Нет! Не стоит, – и снова слова сорвались с губ Дарьи быстрее, чем она успела подумать. Более того, девушка каким-то совершенно непонятным, непостижимым для себя образом потянулась вперед, выставила руку и коснулась груди Зимина, останавливая его.

Мужчина отреагировал мгновенно – остановился. Даша видела, как напряглось его тело. Каждый мускул, каждая мышца. Его тело находилось в опасной близости от неё. А что она хотела? Сама позвала. Даша себя ругала за неопределенность. С ней никогда не случалось ничего подобного. Все претензии Гриши были обоснованы.

Она прикоснулась к нему, и у самой дыхание сбилось. Всё же, несмотря на внутренние терзания и сомнения, неизвестность, этот мужчина будоражил её. Привлекал.

Даша сильнее надавила рукой, давая понять, чтобы он снова лег на спину. Гриша поддался. Опустился, не спуская с неё взгляда. Недоброго, кстати.

– Злишься, да? – тихо поинтересовалась она, чуть сдвигаясь в его сторону.

– Есть такое дело.

– Ты ещё можешь меня высадить.

Он перехватил её за кисть, заставляя замереть, нависнув над ним. Второй рукой она упиралась в матрас.

– Не говори глупостей, – рыкнул Григорий, и в его голосе не ощущалось ни капли добра. Как и в глазах, в которые безотрывно смотрела Даша. – Ты мне нужна. На этом разговор закончен.

– Спать?

– Желательно.

Она запоздало вспомнила, что уже отмечала его уставший вид. И вместо того, чтобы молча уступить половину кровати мужчине, устроила едва ли не истерику, причин для которой и не было. Снял он с себя свитер и что дальше? Её паранойя зашкаливала.

Надо что-то делать.

Иначе Даша и дальше будет шарахаться от Гриши.

У неё не то что планов не было в отношении этого мужчины – даже мыслей. Но она поехала с ним, и ближайшую неделю, а, может, и больше, проведет рядом.

Поэтому…

Она, снова заелозив, но уже не глядя на Григория, опустилась рядом. Он мгновенно разгадал её план. Так как по-прежнему продолжал удерживать её кисть, потянул на себя и уложил на грудь. Даша притихла. Казалось бы, не было ничего сверхъестественного в происходящем – девушка устраивалась на сон под боком у мужчины. Зимин наверняка так делал сотню раз. Это у неё впервые.

– Мне страшно.

– Ты говорила, – его рука соскользнула и остановилась на ее позвоночнике, на уровне лопаток. – Летать не всем нравится.

– Гриша, я не про полет. Я про нас. Про тебя и меня.

Рука на спине замерла лишь на мгновение, потом продолжила легкое поглаживание.

– Я открыт к диалогу, Снегурка.

Она больше ничего не сказала, лишь прижалась к нему плотнее.

– Гриша…

– Даш, ты будешь спать или нет? – уже открыто проворчал он, выражая недовольство.

– Поцелуй меня.

ГРИГОРИЙ

Как он не навалился на неё сразу, не сдернул чертову одежду к херам собачим – непонятно. Всё-таки умение контролировать себя, вбиваемое бабкой с детства, давало о себе знать.

Последние сутки выдались непростыми. Сообщение о восстании сепаратистов в одной из стран Южной Америки вынуждало его прервать отпуск. По телефону такие вопросы не обсуждались. Пришлось возвращаться. Седой предвидел нечто подобное. Да быть такого не могло, чтобы ему дали спокойных десять дней! Он разозлился. Его и раньше выдергивали. Что изменилось сейчас?

Снегурка.

Ответ заключался в ней.

Правильно он ей сказал: не хочет отпускать. Найти её потом не проблема… Проблема в том, что она незаметно вросла в него, пустила корни. Окутала своей ледяной красотой. Чертова ведьма. Схватить бы за волосы, намотать на кулак и любить всю ночь, заставляя делать то, чего он желает. Или позволять с собой делать всё, что пожелает она.

Поэтому, когда прозвучало тихое «поцелуй», Седого едва ли не подкинуло на кровати. Кровь забурлила в венах, а усталость, что одолевала его от праздно проведенных нескольких дней, испарилась мгновенно.

Он повернулся набок и, упираясь плечом в матрас, вдавил хрупкое тело Снегурки в своё.

Наконец-то, мать вашу, он чувствует её! Всю! Её бедра рядом со своими. Её грудь, вжатую в его.

Дурманящий аромат её кожи и волос.

И губы…

Губы!

Мягкие и податливые.

Отвечающие.

Пахнущие лесными ягодами. Дурманящие.

Если тело и руки Седой ещё как-то мог контролировать, чтобы не сжать, не заграбастать, то губы и язык – нет. Никакого трепета. Никакой осторожности. Лишь несколько секунд на привыкание, чтобы завладеть и присвоить.

Это кайф. Чистейший наркотик, что мгновенно впрыскивается в кровь и несется к самому сердцу. Взрывает адреналин, выпускает демонов, раскрывает мужскую сущность и толкает вперед.

Губы Снегурки – самое изысканное лакомство. Он посасывал их, трогал, лизал. Властно раздвигал, чтобы проникнуть внутрь, встретиться с её языком. Потрогать и его.

Его тело, казалось, сейчас взорвется. Воздержание сказывалось. И если бы только оно! Постоянная жажда заполучить Дашу перерастало в навязчивую идею.

Взять её.

Ворваться в узкое лоно.

Заклеймить собой.

Гриша не заметил, как повалил Дашу на спину, а сам навис сверху. Целовать. Снова и снова.

Оторвавшись от её губ, он спустился ниже. Прикоснулся к шее, нашел пульсирующую венку.

Свободной рукой накрыл холмик груди.

Его вели инстинкты, настолько древние, что с легкостью брали верх над разумом. Они привыкли доминировать, вести.

Грудь Даши легла идеально в его ладонь. Упругая, манящая. Даже сквозь свитер ощущался возбужденный сосок.

И это окончательно сорвало планку у Зимина. Приглушенно застонав, он устремился книзу, чтобы найти губами зовущие навершия. Свитер оказался реальной помехой. Мужчина, плотно сжав губы, стремясь, как можно быстрее добраться до желанной плоти, потерял связь с реальностью. Взялся за края кофты и потянул кверху.

– Гриша! – легкий вскрик не смог остановить его.

Похеру на всё…

Он не железный.

Пах ныл от болезненного напряжения, кровь превратилась в выжигающую лаву, в висках стучало с такой силой, что отдавало в затылок. Напряжение достигло апогея. Реальность сместилась.

Ещё один рывок, и свитер оказался сдернутым, а перед его жадным взором снова предстало тело Снегурки. Белоснежное, с изумительно гладкой кожей, по которой языком хотелось чертить узоры.

И клеймить.

Оставлять потом отметины, чтобы никто не смел посягать. Даже в сторону глядеть. Собственнические инстинкты не хлестали, били наотмашь. Ревность к потенциальным соперникам оглушала. Даже тот мудак, которому мачеха обещала Дашу, расценивался Григорием как ходячий мертвец.

Если он трогал ЕГО Снегурку… Лапал своими грязными пальцами её красивое тело… Запугивал её. Ему не жить.

Откинув свитер куда-то в сторону, Гриша снова потянулся к девушке, припечатывая её к матрасу.

– Гриша!

Её ладони уперлись в его плечи, отталкивая.

– Что? – выдохнул он, распластывая пальцы по узкой талии, переходящей в сумасшедшие и соблазнительные бедра. Кожаные лосины ничего не скрывали, обтягивая изумительные формы. Он не дал возможности ответить Даше. – Я только тебя потрогаю. Не буду я лишать тебя девственности в самолете. Это будет в совершенно другом месте и при других обстоятельствах. Но со мной.

Он видел, как изумление отразилось в её колдовских глазах. Как в них застыл немой вопрос, а внутри него растекался жидкий огонь, уничтожая все цивилизованные нормы и утверждая право мужчины над женщиной.

– Не смотри так, Снегурка. Ты – моя. Осознаешь ты это или нет.