18

Андрей

— Здравствуй, Андрей, — улыбается Яна, когда мы останавливаемся друг напротив друга. Путь мы проделали поровну: она отделилась от своей компании, а я пошел навстречу. — Вроде видела твое имя в листе спикеров и все равно удивилась.

— Тогда можешь представить, каково мне. Я-то твоего имени нигде не видел.

— Ну, вообще, меня здесь и не должно было быть, — Яна пожимает тонкими плечами и задорно щурится. — Решилось буквально дня два назад, когда маркетолог не смог полететь. Дима, — она делает легкий кивок головой назад, намекая на своего зализанного спутника, — предложил мне его сопровождать, и я, разумеется, согласилась. Ну а кто бы отказался? Это же Лондон, в конце концов. Третий мой любимый город после Москвы, разумеется.

Я слушаю ее и невольно впитываю изменения в ее внешности и поведении: выглядит немного повзрослевшей, возможно, из-за макияжа, уверенной и довольной жизнью. И я вновь испытываю странное чувство: гордость за ее утонченную красоту и самодостаточность, которые есть в ней, невзирая на молодость, восхищение ее зрелостью — ни обид, ни упрека нет в ее глазах. Разговаривает непринужденно и спокойно, шутит, излучает такую доброжелательность, что я готов подолгу с ней стоять. Говорить самому желания не возникает — есть желание слушать ее. О Яне я долгое время намеренно ничего не узнавал, но сейчас, когда мы встретились, хочется, и побольше.

— А как у тебя дела, Андрей?

— Все хорошо. Клуб работает, «Метелица» тоже, а про открытие «Хлеб&Соль» ты и сама знаешь от отца. 

— Не только знаю, но и хожу, — тон Яны становится шутливо-кокетливым. — Это недалеко от моей работы, и я иногда выбираюсь на обед.

— В «ГазИнвесте» плохо кормят?

— Ну знаешь, надоели эти магаданские креветки и камчатские крабы, — выражение ее лица становится заносчивым, но через секунду она сдается и начинает смеяться. Я тоже позволяю себе засмеяться, но не над шуткой, а потому что ее смех заразителен. 

— Жениться не собираешься, кстати? 

— Нет, не собираюсь. Много лет не женился, почему что-то должно измениться сейчас?

— Может быть, тебе, наконец, встретилась правильная женщина. 

Повисает пауза. Яна смотрит на меня, я смотрю на нее, пока думаю о том, каковы шансы, что она меня отпустила. И понимаю, что эгоистично не хочу, чтобы она отпускала, но, если и так, я за нее рад. Не за себя, а именно за нее, потому что девочка Яна достойна быть счастливой. Вот настолько она меня сразила — я желаю ей счастья, каким бы оно ни было в ее представлении.

— Ян, хочу тебя кое с кем познакомить, — прилизанный возникает из-за ее спины и собственнически кладет руку на талию. Словно не разглядывал меня издалека все это время, делает удивленное лицо и вытягивает вперед свободную ладонь: — А вы Андрей, правильно? «ИнтерРед»?

— Смолин Андрей Вячеславович, — пожимаю его руку в ответ и вновь смотрю на Яну. Нет, она не с ним, и его лапища на ее талии, скорее, ей мешает. Она ничем это не выдает: по-прежнему улыбается и стоит непринужденно, но я все равно это знаю. 

— Дмитрий Оленичев, начальник маркетинговой службы «ГазИнвест», — нарочито четко и громко представляется прилизанный. Он совершенно точно мне не нравится. И дело вовсе не в ревности, а в том, что он не подходит ей, а подойти уж очень хочет. И во мне видит опасность, потому хорохорится чинами и ладонь жмет, старательно применяя силу. За годы я научился чувствовать мужское приветствие — по ним много чего можно сказать о собеседнике. Оленичев - это как его ладонь: старается выглядеть жестким, а на деле — поролон.

— Здравствуйте, — подошедшая Инга встает по правую руку от меня и, широко улыбнувшись компании, наклоняется ко мне ближе.

— Меня тут в разговоре с Сергановым классная идея посетила. 

— Расскажешь позже. Это Инга Кравцова, — я смотрю на Яну, которая с застывшей на губах улыбкой разглядывает нас. — Директор «Хлеб&Соль». Инга, это Яна Галич, дочь моего партнера.

Судя по взлетевшим бровям, Кравцова такому совпадению удивлена, но вида не подает и приветствует Яну. Та улыбкой и кивком головы здоровается в ответ. 

— Очень приятно, Инга.

Прилизанный остается за бортом диалога, а этого его понтовитая душа, очевидно, выдержать не может, и он тянет Яну в сторону. 

— Ну что, пойдем? Денис Александрович как раз освободился.

Они уходят, а Инга начинает оживленно рассказывать о кулинарных мастер-классах, которые можно проводить раз в месяц в одной из точек на Арбате. Я слушаю ее, а перед глазами нестираемыми субтитрами маячит один и тот же вопрос: Счастлива ли она? Точно ли счастлива?

***

Кирилл Федоров сам ко мне подходит, и мы, вооружившись стаканами с виски, целый час обсуждаем его гостиничный бизнес. Приятно иногда не говорить о своем, а послушать человека с позитивным опытом, тем более что рода наших занятий в чем-то пересекаются: я организую питание и досуг, а Федоров — отдых.

— Секрет раскроешь свой? Правда, что ты матрасы эксклюзивно у немцев заказываешь? Не от первого человека слышу, что в твоих номерах спишь как убитый.

Кирилл отхлебывает виски и смеется. 

— Правда, Андрей Вячеславович. Но контакт, извиняй, не дам. 

— Куда мне матрасы? На стулья в кафе стелить? 

— Ты парень шустрый, кто тебя знает. Может, через год тебя в гостиничный бизнес понесет.

— Да вроде не планировал. Ладно, — я возвращаю пустой стакан проходящему официанту и протягиваю руку для пожатия. — Пойду я еще пару людей поприветствую и в гостиницу поеду. 

— Давай, Андрей. На форуме увидимся.

Расставшись с Кириллом, я оглядываю зал, ища Бирюкова, директора сети новых тематических кафе в Питере. Не знал, что он тоже будет здесь, а потому шанс обсудить рентабельность его проекта упустить не могу. И пусть Славу я уже нашел, но глаза сами продолжают поиск, пока, наконец, не видят ее. Яна, на удивление, стоит одна, хотя от желающих с ней побеседовать до этого момента не было отбоя. Как я и сказал, не заметить ее невозможно.

Ноги сами идут к ней, и по пути я решаю, что Бирюков и деловые вопросы подождут. В течение часа я уйду, и неизвестно, когда снова ее увижу. В Лондоне пробуду еще пару дней, но совсем не факт, что мы встретимся.

— Решил не упускать момент, пока ты осталась одна, и подойти попрощаться, — коснувшись локтя, обхожу ее со спины.

Яна от неожиданности вздрагивает и, встретившись со мной глазами, начинает улыбаться. И сейчас я вижу, что улыбка у нее тоже особенная: смотришь на нее и действительно веришь, что она рада тебя видеть. 

— Здесь, кажется, неформальное афтепати в «Сорок Один» намечается. Не поедешь?

Кирилл мне о нем сказал, но я уже точно решил, что пропущу: мне клуба и «Метелицы» в Москве хватает, чтобы еще в Лондоне на танцующие толпы смотреть и музыку перекрикивать. 

— Нет. А ты?

Яна морщит нос и отрицательно мотает головой, не оставляя ни тени сомнения в своем ответе и в том, что причина отказа точно не я.

— Дима зовет, но я не хочу. Он уже, наверное, не рад, что меня взял с собой. Скучный помощник юриста, не любящий тусовки. 

Не скучная она, просто на сверстниц своих не похожа — и это огромный ее плюс. И то, что прилизанный не рад, — вранье. Появится у него еще одна возможность с ней куда-то полететь — полетит, исходя восторгом и слюнями, чтобы дальше понтоваться и лебезить. Только не по зубам ему девочка Яна. 

— Извините, — раздается незнакомый голос сзади. Глаза Яны удивленно расширяются, и, обернувшись, я вижу плюгавого парня в белой рубашке с увесистой камерой в руках. — Можно снимок с вашей спутницей для сайта форума, Андрей Вячеславович?

Позировать для фотографий я ненавижу, и первый мой порыв — отказаться. Меня и на выступлении наснимали так, что в глазах еще час рябило. 

— Я не его спутница, — негромко произносит Яна, отшагивает в сторону, отчего на лице парня мелькает недоумение. — Мы просто...

— Девушку зовут Яна Галич, — перебиваю ее. — Можешь сфотографировать при условии, что будет написано не «крутой спикер и бизнесмен со спутницей», а «крутой спикер и бизнесмен с Яной Галич».

— Напишем, — не моргнув глазом, соглашается парень и направляет на нас камеру. Я оборачиваюсь: Яна стоит немного позади и выглядит растерянной.

— Ян, если не хочешь, можем не фотографироваться.

— Да нет, нет, — словно опомнившись, она придвигается ближе. — Давай, конечно.

Ее локоть задевает рукав моего смокинга, от волос пахнет все той же белой розой. Я мысленно усмехаюсь, потому что испытываю приступ ностальгии: так она впервые подсела ко мне в «Метелице» — задела бедром и локтем, и пахло от нее так же. Правда, тогда я чувствовал раздражение, а сейчас его не чувствую. Есть нечто, напоминающее предвкушение того, что я ее коснусь. Я кладу руку ей на талию — через плотный материал невозможно ощутить рельеф ее спины, но я все равно его ощущаю — его доигрывает моя память, и вопреки тому, что на нас направлена камера, член неумолимо твердеет.

Несколько слепящих вспышек — и парень, сунувшись носом в камеру, удовлетворенно демонстрирует большие пальцы. 

— Можно посмотреть? — тихо просит Яна. 

Тот, расплывшись в улыбке, торопливо кивает и, подойдя к ней, разворачивает камеру экраном. Я тоже не удерживаюсь и заглядываю. Хороший снимок. На себя я смотрю мельком — стояка не видно, уже отлично. Оцениваю Яну — приподнятые в улыбке губы, изгибы ключиц и горделивую осанку. Да, определенно хороший снимок. 

— Ты где остановилась? — спрашиваю, когда фотограф уходит. 

— В «Ритц», — Яна тяжело вздыхает и делает шутливо-виноватую гримасу. — Я же в «ГазИнвесте» работаю, ты же помнишь.

В моем отеле остановилась. Хотя чему я еще удивляюсь? Она ведь и в Лондон прилетела именно тогда, когда я нахожусь здесь.