Татьяна Фомина - Доктор моего тела

Сашка периодически «снимал» квартиру у друга, под благовидным предлогом присматривать за котом, когда друг уезжал. И я думала, что Новой год он будет встречать вместе с Олесей.

– Теперь – дома, в компании одной очаровательной шатенки и не менее обаятельного шатена. Надо будет купить какую-нибудь настольную игру, не кальян же мне с ними курить!

– Саша! – возмутилась от такого предположения! Но обрадовалась, что Сашка будет с детьми. С бабушкой они бы точно взвыли, а так, может, и всё нормально будет.

– Да. Это я ещё не забыл! Пока, сестра! Веди себя прилично и… слушайся своего доктора!

Это он сейчас специально про Стасикова мне напомнил? Заметила, как он ухмыльнулся. Вот же, гад! Специально!

Он ушел, а я осталась лежать на жутко неудобной жесткой кровати. Спина уже ныла от полного бездействия. Но шевелиться я боялась. От ужина все-таки отказалась, чтобы не вставать в туалет до утра. Даже воду пригубила всего один глоточек.

Вечер прошел спокойно. К нам подселили еще одну женщину, тоже после операции, и она почти все время спала.

Я же никак не могла уснуть. Отодвинув кое-как жалюзи (моя кровать стояла возле окна), смотрела на зимнее небо. Оно было необыкновенным. На темно-синем покрывале мерцали звезды. Я уже даже и не помню, когда в последний раз смотрела на звездное небо. Не до звезд как-то было. Наверное, прав Сашка, что мне просто был необходим отдых. А так как я сама его себе никогда бы не устроила, Вселенная всё решила за меня, грубо поставив перед фактом.

Лёша, кстати, так и не позвонил. Детям я позвонила сама, им явно было не до меня. В конце концов, им тоже нужна небольшая свобода.

Даже не заметила, как уснула. А вот во сне мне снова снился мой бывший одноклассник. Только он был каким-то неуловимым, легким, притягательным, а не таким, каким я увидела его вчера. Словно я сама выткала его образ, который никак не соответствовал оригиналу.

И мне нужно как-то пережить эти семь дней, точнее, даже не семь, а меньше, ведь должны же быть у него выходные! Но, к сожалению, в этом я сильно ошиблась! Потому что Стасиков меня заверил, что подменил все смены, чтобы лично «проконтролировать выздоровление своей одноклассницы!»

Отличие больницы состоит в том, что в женскую палату может войти мужчина, даже не постучав при этом, только потому, что он – врач.

И Игорь Стасиков имел это преимущество.

Вот совсем не хотелось наткнуться на своего бывшего одноклассника, когда ты стоишь в одном неглиже!  А благодаря брату моя сорочка не доходила даже до середины бедра! Радовало одно, что хотя бы халат был длинным и полностью прикрывал ноги! Но с другой стороны, моя женская сущность ликовала, полностью отдавая себе отчет, какое впечатление производит на мужчин брендовая одежда! Вот такие мы женщины!

– Девочки! С наступающим Новым годом вас, мои хорошие! – в палату ввалилась Эльвира Павловна, крупная женщина, с необычными волосами, отливающие ярко-розовым оттенком, повелительница местной столовой. Она вкатила за собой тележку с завтраком, состоящим из еле теплого, почти бесцветного, чая и нескольких печенюшек для каждого.

Я успела вздрогнуть, когда дверь в палату открылась, так как стояла возле раковины и чистила зубы. Естественно, без халата! Ну, да, теперь буду шарахаться от каждого звука!

– Ну, кто ещё вам, мои золотые, принесет завтрак прямо в постель?

А ведь верно! Завтрак в постель! И какая разница, что он совсем далек от романтического! Всё равно приятно!

Пить местный чай совсем не хотелось, но я все равно взяла свою порцию, чтобы не обижать Эльвиру Павловну. И поставила чай с печеньем на тумбочку для новенькой, которая до сих пор спала богатырским сном. Искренне ей позавидовала, так как сама проснулась, когда принесли градусники. И больше уснуть не смогла!

Еще вчера у вечерней медсестры я узнала, что утром мне будет можно вставать.

Поднималась, затаив дыхание и прислушиваясь к каждому ощущению. Но ничего, что указывало на то, что вчера мне сделали надрез на бедре, даже не намекало, если, конечно, не считать  повязку на ноге. Встала и осторожно высунула нос за дверь. На медицинском посту слабо горел свет, и никого не было. Я приоткрыла дверь, чтобы пропустить капельку света, чтобы можно было хотя бы вымыть руки и лицо, чтобы никого не разбудить. Но вода шумела так, что лучше было выйти из палаты. Оставила эту затею, пока все не проснутся, снова легла в кровать. Если мне придется так лежать семь дней, я с ума сойду!

К утреннему обходу  я умылась и привела себя в порядок. Жаль только, что нельзя было лечь в халате. С этим было строго. И, несмотря на то, что было утро тридцать первого декабря, обход никто не отменил!

– Так, женщины, быстренько раздеваемся и ложимся в кровати! Сейчас придет Игорь Романович, – впопыхах залетела в палату молодая медсестра. Как раз та, которую звали Оля. Неужели она так старается угодить Стасикову? Да, на здоровье!

Ольга задержала взгляд на мне, точнее (я в этом уверена!) на моем халате. Я сняла его и демонстративно легла, накрывшись до подбородка. Женское соперничество никогда не вымрет! Но как объяснить этой глупышке, что я не собираюсь с ней конкурировать? Меня беспокоило другое: повязка была высоко на внутренней стороне бедра, а светить голыми ногами перед одноклассником, пусть даже и бывшим, как-то не хочется. Настроение опять упало! Вот как так могло получиться, что моим лечащим врачом будет именно Стасиков?! И ладно бы он вел себя, как нормальный врач, так нет же! Его ухмылка, которая может означать все что угодно, выбивает все из головы, заставляя еще больше переживать по этому поводу!

Оля встала возле моей кровати, прикрывая меня спиной! Ой, спасибо! Вдруг Стасиков меня не заметит!

Как и тогда, в операционной, пространство изменилось, стоило ему только войти. Свободный, уверенный, обаятельный! Какой же он – гад! Убила бы! Даже «спящая красавица» проснулась, мурлыкая ему что-то в ответ! Он небрежно улыбался  и приветливо отвечал на все вопросы! У-у! Так бы и стукнула, чтобы не лыбился!

Отвернулась и уставилась в окно, кипя от негодования!

Ему пришлось, чуть ли отодвигать от моей кровати Ольгу.

– Доброе утро, Валерия! – Игорь подошел слишком близко, заставляя медсестру нервничать за своей спиной. – Как спала?

– Прекрасно! – выдавила из себя подобие улыбки. Не признаваться же ему, что он мне снился! Опять!

– Замечательно. Что-нибудь беспокоит?

«Какой заботливый! Кроме тебя, меня ничто не беспокоит! И ведь не подкопаешься! Взгляд такой участливый, словно для него это важнее всего на свете! Теперь понятно, почему каждая его пациентка млеет!»

– Когда меня выпишут? – спросила, глядя прямо в лицо. И так хотелось съездить по его довольной физиономии, что я чуть руки не вытащила из-под одеяла!

– Если будешь хорошо вести, то дней через семь, – с легкой полуулыбкой произнес мужчина.

– Но мне сказали, что можно на пятый день! – возмутилась, чуть ли не подскочив на месте! Семь дней! Это же полный капец! Я столько не выдержу!

– Я же сказал: «если будешь хорошо себя вести!» – Я раскрыла рот, и тут же его закрыла, стараясь привести в норму дыхание. – Брат привез, что я просил?

– Да, – выдавила из себя.

– Молодец! – я не поняла, кого он похвалил: меня или брата. – Гель – два-три раза, и таблетки по инструкции. Читать умеешь. Отдыхай! – И он отошел к Галине Петровне! Не стал даже ногу смотреть! Аллилуйя! Может, зря я на него злюсь? Вон он, даже не воспользовался своим «преимуществом»!

* * *

Радость, что можно «вычеркнуть» один день, оказалась преждевременной. Утро, несмотря на предпраздничный день, нисколько не отличалось. Честно говоря, думала, что в отделении будет полная тишина, и про пациентов все забудут. Но, нет. Процедуры и перевязки никто не отменял!

Еще вчера у вечерней медсестры я поинтересовалась, кто делает перевязки. И Антонина Фёдоровна, высокая сухая женщина, меня успокоила, что обычно перевязки всегда делает она. На вид ей было за пятьдесят. Она немного задержалась вечером в нашей палате, рассказывая разные случаи из практики. Видимо, общение ей было тоже необходимо, а молоденькие медсестры не располагали к душевным разговорам. Вот она и забежала к Галине Петровне поболтать, развеселив и подняв нам всем настроение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Возле перевязочного кабинета сидела одна женщина. Находиться с другими людьми было некомфортно, тем более что большинство были почему-то мужчины. И я ждала, когда все разойдутся по палатам, постоянно выглядывая в коридор. И вот, когда почти никого не осталось, пошла на первую перевязку.

Поздоровалась с Антониной Федоровной и назвала свою фамилию и номер палаты. Медсестра бросила на меня странный взгляд, отметила что-то у себя в журнале.

– Присядь, я сейчас, – и вышла из кабинета.

Я огляделась. Обычный кабинет, большую часть которого занимал подъемный стол в центре. Над ним висели круглые лампы. Неужели и тут проводят операции? Возле окна – рабочий стол с журналом и стойка с медицинскими контейнерами. Также тут был холодильник и много шкафчиков. Я бы сказала, что немного тесновато для такого помещения.

От дальнейшего разглядывания меня прервал влетевший в кабинет Стасиков. Невольно вскинула брови от удивления, застыв в немом вопросе: «Какого лешего ты здесь забыл?»

– Синичкина, что стоишь? – Было такое ощущение, что он бежал! – Раздевайся, ложись!

«Что-о?!»

– А где Антонина Федоровна? – все еще не веря в происходящее, спросила заикаясь. Так, уточнить. На всякий случай.