Внутренняя борьба отразилась на лице девушки, стоило упасть полотенцу. Немного помучилась и принялась рассматривать. Семён изо всех сил старался не засмеяться. Правда, вышло смешно, когда она испуганно взглянула на его мирно спящий член. Еще не хватало, чтобы среагировал. Пришлось немного успокоиться, а вот девушка и не подумала отвести взгляд до звонка таймера.

“Так даже лучше, - подумал мужчина, - пусть немного привыкнет к общему виду”.

* * *

- Она счастлива, - тихо прозвучал хриплый после сна мужской голос.

- Кто? - не поняла Марта, открывая крышку кастрюли. Ароматный пар поднялся вверх, наполнив все вокруг приятным ароматом. Семён, как бродячий пес под дверью бургерной, принюхался и зажмурился от удовольствия.

- Моя кухня. На ней впервые кто-то готовит, - улыбнулся, поймав взгляд зеленых глаз. Девушка оборачивалась нарочно медленно - дала время прикрыться. Но он дождался, смутив её окончательно.

- Может, хм, штаны наденешь? - поинтересовалась больше похожая на спелый помидор Марта. Неловкость сковала окончательно. Одно дело разглядывать спящего, другое - бодрствующего.

- Зачем? Ты же при мне голая ходила, - пожал плечами новоявленный нудист и поднялся с дивана. Закрыла ладошками залитое краской лицо. Ну это невозможно! Лучше бы он её домогался, честное слово. Тогда она знала бы, что делать. А так стоит в полной растерянности, краснеет, бледнеет и не знает, куда себя спрятать. - Чем я хуже?

- Блин, ну хватит! - уже взмолилась, понимая, что этот засранец над ней еще и издевается. - Сейчас суп остынет! А голым за стол я тебя не пущу! - сам напросился. Либо трусы, либо фигушки, а не суп. Не будет же он сейчас… Только что сообразила, испугалась и нахмурилась. Он же её хозяин, вроде бы. Наказание, холодок страха по спине вопреки всему. Вопреки ощущению странного уюта, интуиция стояла где-то неподалеку и крутила пальцем у виска. Семён последний человек, который будет её наказывать - это факт. Но страх никуда не делся. Почему? Ответа она не знала.

- Аргумент, - он не выдержал, рассмеялся. И утопал в сторону ванной, сверкая ягодицами. Марта отлично все рассмотрела сквозь пальцы. У него была красивая спина - феерически красивая спина. Широкие плечи, сильные руки, ровная линия позвоночника, мышцы при каждом движении будто оживали. Марта смогла оторвать взгляд только когда за мужчиной захлопнулась дверь ванной.

Нет, она точно извращенка. Посмотрела на голого мужчину в подробностях и залипла на спине. Девушка хихикнула от собственных мыслей и принялась накрывать на стол.

* * *

- Марта, это восхитительно! - заключит довольный, сытый и, что важно, полностью одетый доктор. - У тебя талант.

- Сдается мне, что ты просто давно не ел домашней еды, - девушка прищурилась, улыбнулась и принялась убирать со стола. Хотелось спрятать светящиеся радостью глаза, наконец-то, она смогла хоть чем-то ему отплатить за помощь. Суп - малая плата.

- Угадала, - не стал юлить Семён. За спиной девушки скрипнул крутящийся стул, на котором восседал мужчина. - Да, пустил девушку в дом и оставил одну на несколько часов, - вместо того, чтобы отчитать, тихо присвистнул.

Марта поставила тарелки в раковину, обернулась и не сдержала короткий смешок. Да, у неё получилась феерическая штука. Найдя в недрах кладовки пыльный набор из серии “сделай сам“, девушка недолго думая, сделала. Собрала из разноцветных пластиковых колечек забавную шторку для двери и перед самых возвращением хозяина квартиры закрепила над проемом между прихожей и комнатой.

Придя домой, Семён не обратил на пластиковые штуки никакого внимания. Просто отодвинул с прохода, увидел диван и был счастлив. Сейчас же ошарашенно хлопал глазами, пытаясь вспомнить, кто же подарил ему эту гадость? Очередной прикол от друзей? Воспоминания не шли в голову, а вот постеры на стене он узнал без труда.

Девушка наблюдала за его реакцией: улыбка сошла с лица, между бровями появилась морщинка, челюсти напряглись. Марта сделала шаг назад и врезалась поясницой в столешницу. Доигралась, он недоволен.

- Если тебе не нравится, я уберу! - молнией метнулась к стене, но на половине пути её рука попала в плен. Его пальцы плотно обхватили тонкое бледное запястье и удержали на месте.

- Не нужно, мне нравится. Как-то так я и хотел использовать эту стену. Только руки не доходили этим заняться, - большим пальцем медленно провел по гладкой, чувствительной коже. Марта испуганно вздрогнула и захотела выдернуть руку, но потом передумала. Интересно, что будет дальше.

А дальше было ничего. Просто ничего. Он её отпустил. Рука, что в миг стала свободной, ударилась о бедро.

-Только вот это уберем, - Семён подошел к стене и аккуратно снял оттуда все, что касалось группы “Кроличья нора”. - Эти воспоминания я не хочу воскрешать.

- Прости, - девушка рассматривала пол из темного ламината под ногами. - Я думаю, это круто, когда человек умеет на чем-то играть. Петь в группе - классно же.

Повисла неловкая тишина. Марта разглядывала рисунок на полу и переминалась с ноги на ногу. Семён шуршал плакатами, медленно скручивал один за одним и убирал обратно в кладовку. Оба понимали, что ситуацию нужно разрядить, и оба не знали как.

- Хм, хочешь сыграю? - внезапно предложил доктор и взял в руки одну из акустических гитар, на светлом древесном боку которой красовался разноцветный пацифик. Марта так удивилась, что отогнала угрызения совести и страх.

- Правда? - губы чуть дернулись, снова найдя силы на улыбку. Она слышала такую музыку только на главной улице города, где постоянно кто-то зарабатывал игрой на всем, чем ни попадя. Для неё же никогда никто не играл. Это было интригующе. - Я с удовольствием послушаю.

- Если знаешь слова, можешь подпеть, - улыбнулся мужчина и присел на диван, устроился поудобнее и начал медленно перебирать струны. Мелодия была незнакомая. Марта села рядом и прислушалась, наслаждаясь звоном каждой струны. Зажмурилась от удовольствия. Она не знала, хорошо или плохо он играет. Ей просто нравилось это слушать.

Пока он не запел. Своим тихим, чуть хрипловатым голосом.

Я очнулся рано утром,

Я увидел небо в открытую дверь.

Это не значит почти ничего,

Кроме того, что, возможно, я буду жить.

Я буду жить еще один день,

Я не смертельно болен.

Но я в лазарете, стерильный и белый

И не выйду отсюда пока не придет,

Не выйду отсюда пока не придет…

Марта улыбнулась, опять поет про больницу. Слова незнакомые, но какие-то очень трагичные, в каждом будто заключена боль выстраданной мудрости. Семён пел тихо, но так, будто переживал каждое, пропускал через клетки тела и являл миру. Сейчас девушка чувствовала себя этим миром и боролась с желанием коснуться плеча Семёна, медленно провести по нему рукой и сказать: “Я здесь, я поддержу тебя”. Хотя, чего греха таить, поддержка в первую очередь требовалась ей самой и…

Доктор твоего тела,

Доктор твоего тела.

Доктор твоего тела,

Доктор твоего тела.

Я не буду лгать врачу:

Это было и раньше,

Мой приступ не нов.

Это не значит почти ничего,

Кроме того, что, возможно, мы будем жить…

Доктор её тела сейчас сидел рядом, медленно перебирал пальцами струны и заканчивал свою тихую песню, от которой внутри собирался комок то ли горечи, то ли нежности. Марта шумно выдохнула, когда струны зазвенели в последний раз.

- Это было потрясающе, - иначе описать эмоции она не смогла. - У тебя настоящий талант.

- Смеешься? - хмыкнул Семён. - Я гитару в руки с прошлого лета не брал. Думал, пальцы забыли, как это делается.

- По-моему, здорово. Еще что-нибудь сыграешь?

Её огромным зеленым глазами, ждущим и блестящим невозможно было отказать. Сейчас эта девушка смотрела на него с неподдельным восхищением и не скрывала этого. На него никто и никогда не смотрел так.

- Надо что-то известное. Эту ты точно знаешь.

Музыка вновь наполнила комнату до краев. Да, Марта знала эту песню. Все девочки её знают, по крайней мере, ей так казалось. По крайней мере, припев.

Я пытался уйти от любви,

Я брал острую бритву и правил себя.

Я укрылся в подвале, я резал

Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь.

Выразительный взгляд серых глаз и ей пришлось подхватить тихое:

Я хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой,

Я так хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой

И я буду с тобой.

Он смотрел на девушку, практически не мигая. Стеклянный взгляд, проникающий сквозь кожу и волю, но не видящий. Семён пел, пел вместе с ней, но не для неё. Каждое слово - укол иглой. Болезненный, медленный, прожигающий.

Твое имя давно стало другим,

Глаза навсегда потеряли свой цвет.

Пьяный врач мне сказал - тебя больше нет,

Пожарный выдал мне справку,

Что дом твой сгорел.

Мурашки пробежали по её коже, девушка потерла плечи. Он сильнее ударил по струнам и запел чуть громче, подхватывать на этот раз было страшно, но под этим взглядам не смогла перестать петь. Сейчас это было нужно ему, её интуиция вопила во всю. “Я хочу быть с тобой” снова звучало из его уст для кого-то далекого и недостижимого.

Сердце до боли сжалось на…

Я ломал стекло, как шоколад в руке,

Я резал эти пальцы за то, что они

Не могут прикоснуться к тебе.

Я смотрел в эти лица

И не мог им простить

Того, что у них нет тебя

И они могут жить.

Марте отчаянно захотелось хотя бы одним глазком взглянуть на женщину, которой сейчас пел доктор. Пробраться в его мысли и узнать, о ком он думает, найти её и сказать, что она идиотка. Она нужна ему. Тоска в каждом слове по кому-то незримому и очень нужному пробирала до костей, продиралась сквозь мясо, попадала ледяными кристаллами в вены и растекалась по телу.