Я обняла плачущую женщину.

— Кто знает, что я должна делать, а что нет… Один Бог. Пойдем, Мэри, я покажу тебе свой дом.

* * *

Я всеми силами уговаривала свою бывшую горничную не переезжать сюда. Остаться в Нью-Йорке. Но она твердо решила, что должна взять на себя обязанности по заботе о моей одежде и быте. Пришлось сказать, что я собираюсь вскоре вернуться в Англию и ей нет смысла мотаться туда-сюда. Как же Мэри обрадовалась! Оказывается, она безмерно скучала по родине, так же, как и я. Пообещала ждать в Нью-Йорке моего приезда, чтобы вместе отправиться домой. На том и порешили. Я проводила ее на вокзал, и мы распрощались. А для себя я решила — схожу на свидание… ну хотя бы с мистером Рамсом. Даже попробую поцеловаться. Если будет совсем невыносимо, значит все бесполезно и нужно возвращаться домой. Буду жить одна, воспитывать племянников, рисовать картины, наслаждаться одиночеством. А если понравится, значит есть шанс на новую любовь. Пусть не такую пылкую и пламенную, как с Робертом, но в тридцать перебирать не стоит.

Мистер Джон Рамс, местный бизнесмен, занимающийся вырубкой и продажей леса, был, несомненно, выгодной партией. Тридцать с хвостиком, не женат, довольно симпатичный, с хорошей фигурой и манерами. А так как меня давно не шокировали мужские руки без маникюра (потому что и мои были такими же), неидеально уложенные волосы, перчатки не в тон, провинциальное произношение и отсутствие университетского образования, то и с этой стороны проблем не предвиделось. Гораздо больше меня волновала моя неспособность забыть Роберта. Местные девицы и вдовы сообща и по отдельности охотились за сердцем городского щеголя, а он почему-то обратил внимание на строгую неприметную учительницу средней школы и настойчиво приглашал ее на свидания. И, в очередной раз подстерегая меня на выходе из школы, как обычно предложил пообедать.

Глаза мужчины расширились от удивления, когда я согласилась. Не ожидал? Мгновенно сориентировавшись, открыл дверцу автомобиля и помог забраться на сиденье. Признаюсь честно, я редко ездила на автомобилях, а в такой глуши, как Берлингтон, тот и вовсе был диковинкой. Только у мэра да у мистера Рамса хватило денег и смелости купить это чудо техники. Мы ехали по главной улице, и все прохожие оборачивались нам вслед. Мне конец — сплетни обеспечены.

Мистер Джон Рамс, видимо, решил не форсировать события и после спокойного незатейливого обеда отвез домой, предварительно заручившись моим согласием на поездку к озеру на выходных. «Что ж, — подумала я, — для первого раза неплохо». Мы разговаривали о школе, о строительстве верфи, о новом романе Джека Лондона. Пауз в разговоре было немного, что плюс. Но сколько бы мы ни встречались с мужчиной взглядами, мое сердце ни разу не трепыхнулось, это минус.

А на следующий день наш замечательный директор школы остановил меня, встретив в коридоре. Глаза его горели радостью и триумфом.

— Такой удачный день, миссис Смит! — он восторженно подхватил меня под локоть и отвел к окну. — Не знаю, как сказать, но это прорыв!

— Какой прорыв? — ничего не понимая, рискнула переспросить.

— Эх, вам не понять, вы так далеки от физики, — с сожалением буркнул мужчина.

Потом, оглянувшись вокруг и осознав, что никого больше нет и я его единственная слушательница, опять повернулся ко мне.

— К нам приехал замечательный человек! Настоящий самородок! Он согласился читать лекции в колледже. А я, как один из попечителей (директор даже надулся от важности), дал ему карт-бланш.

И, видя мое по-прежнему удивленное и ничего не понимающее лицо, скривился.

— Ну что за невезение?! Не с кем даже поговорить на равных! Эх, миссис Смит, миссис Смит… Учите физику.

И пошел по коридору, искать более толковых собеседников, наверное. Я пожала плечами. Что за радость? Физика? Зачем она мне?

Колледж располагался в соседнем здании. В честь приезда гостя, какого-то сверхважного лектора, двери были открыты для всех желающих. Несколько обзорных лекций гость читал бесплатно, и каждый житель городка мог их посетить. Джон упрашивал меня пойти вместе с ним, послушать знаменитость. Я отмахивалась:

— Физика мне совсем не интересна, Джон, я там засну на первом же предложении.

— Я подставлю вам свое плечо, чтобы было мягче, — улыбнулся мужчина. — Мне просто ужасно хочется показаться вместе с вами, Софи. А потом поедем обедать.

И, видя мою нерешительность, добавил:

— Всего полтора часа, Софи! Неужели вам не интересно? Сейчас идет такой рост экономики и промышленности. Техника проникла во все уголки…

— Ладно-ладно, — перебила его я, — пойду. А то, боюсь, в дополнение к публичной мне придется слушать еще и вашу лекцию.

Джон радостно пожал мне руку:

— Спасибо!

* * *

Зал был почти полон. Пришли все студенты и половина городка. Большинство пожаловало не из-за лекции, а скорее поглазеть на столичную диковинку и друг на друга. Мы с Джоном примостились на дополнительных стульях в последнем ряду. Мистер Кримптон вертелся и прыгал по сцене, как зайчик. Такой же неугомонный и энергичный. Я заулыбалась: наш милейший мистер Кримптон!

— Позвольте вам представить, — раздался его голос, когда все, наконец, расселись и двери в зал плотно закрыли, — выпускника Кембриджского университета, знаменитого изобретателя, инженера, мистера Роба Вайтера!

«Нет, это уже перебор!» — только-только успела подумать, сжимая зубы и впиваясь ногтями в сиденье стула, как Роберт вышел на сцену. Зрители начали аплодировать, некоторые, сидящие в первых рядах, вскочили и стали пожимать ему руку. Роберт окинул быстрым взглядом зал. Глаза, словно притянутые магнитом, уставились прямо на меня. Он чуть кивнул, скорее своим мыслям, чем мне, и прошел за кафедру.

Началась лекция. В зале установилась полная тишина, только голос Роберта звучал со сцены. Хрипловато, проникновенно, завораживающе. Я не понимала ни единого слова из его лекции, да и не вслушивалась в них. Только в мягкие насыщенные интонации, переливы, обертоны. По коже бежали мурашки, и сердце замирало от восторга, чувствуя, как ласкает его бархатный голос, как тепло и нега проникают в каждую клеточку. «Он всегда был великолепным рассказчиком», — подумала я, вспоминая, как увлеченно слушала его тогда на пляже.

Сил хватало только на то, чтобы неподвижно сидеть, смотреть на свои сцепленные руки и пытаться унять колотящееся сердце. Разные мысли лезли в голову. Что ему здесь нужно? Это уже не похоже ни на совпадение, ни на случайность. Это целенаправленное преследование. Сердце опять сжалось от боли. В глазах закипали слезы. Почему он не оставит меня в покое? Неужели ему мало моих страданий?

Джон иногда поворачивался ко мне и восклицал шепотом:

— Вы слышали?! Это замечательно!

Я, не глядя, кивала, а сама ждала, когда же эта пытка закончится и можно будет сбежать и спрятаться.

Очнулась от оцепенения и невеселых мыслей, когда в зале раздался шкал оваций. «Слава богу!» — подумала и сразу же вскочила со стула. Роберта тут же окружили почитатели, взяв на сцене в плотное кольцо.

— Куда вы так спешите, Софи? — удивленно спросил Джон, едва поспевая за мной.

— Мне нужно на свежий воздух, — пробормотала я, — если хотите остаться, оставайтесь. Я возьму извозчика.

— Нет, что вы, — торопливо произнес Джон. — Вы еще обещали пообедать со мной. Я вас так просто не отпущу.

Роберт догнал нас уже у двери.

— Софи, нам нужно поговорить, — категорично заявил он, практически загородив проход. Джон с удивлением и восхищением уставился на своего кумира.

— Нам не о чем разговаривать, — произнесла я ровно, пытаясь обойти его справа.

Роберт цепко ухватил меня за локоть и заставил остановиться.

— Хватит убегать! Нам нужно поговорить и мы поговорим, — с нажимом добавил он. Голос приобрел жесткие командные интонации.

— Мистер Вайтер, — выступил вперед Джон, — как вы смеете докучать леди?

— Джон, — я перевела взгляд на разгневанного мужчину, — все в порядке. Мы знакомы с мистером Вайтером.

— И очень хорошо, — немного двусмысленно присовокупил тот. Это что в его голосе, ревность?!

Джон растерянно переводил взгляд с моего насупленного лица на решительное лицо инженера.

— Ладно, — вдруг согласилась я и, чтобы, наконец, закончить эту неприятную сцену, так как на нас уже стали оборачиваться и шептаться, сказала: — Завтра. Я заканчиваю занятия в три.

— Я буду ждать возле школы, — ответил Роберт, — и не вздумай опять сбежать. Не сомневайся, я найду тебя, пусть мне и придется объездить всю Америку.

Я только согласно опустила голову и прошла мимо, стараясь не задеть его даже краешком платья. Джон молча помог сесть в машину, молча завел мотор и повез к единственному ресторану городка. Наверное, он понимал, что не имеет права расспрашивать о моей прошлой жизни, слишком мало мы еще знакомы. А сама я не торопилась откровенничать. И весь обед прошел в тягостном тревожном молчании.

* * *

Не помню, как провела день. Что-то играла, рисовала, показывала… Овалы, квадраты, круги… Нотный стан, диезы, бемоли… Бедные дети, какая рассеянная учительница досталась им сегодня. Когда я вышла в три, Роберт уже стоял, подпирая спиной колонну, украшающую портик.

— Пообедаем? — кивнул он в сторону центра. — Ты не против?

— Да, — ответила я кратко, желая одного: чтобы этого разговора вообще никогда не было. Я настроила себя на тяжелый бой. На неравную борьбу с Робертом и со своим сердцем. Поэтому была скованна и задумчива.

Прохожие заинтересованно оборачивались, рассматривая странную мрачную пару, идущую по тротуару не разговаривая, не касаясь, и не глядя друг на друга.