Хотя у Кати были и другие, дежурные, подружки, так, чтобы время иногда провести.

Жизнь – хороший учитель, и Катя твердо уяснила себе – нельзя знакомить подруг со своими друзьями. Никогда!

Она свернулась калачиком в мягком бархате ночи, а наутро ее разбудил настойчивый звонок в дверь.

На пороге стоял посыльный с преогромнейшим букетом цветов. Необычайно большие оранжевые розы с бордовыми каемочками по краям лепестков теснились в подарочной упаковке и отчаянно благоухали. Из самого сердца букета нагло выглядывала записка: «Это тебе, Ёжик». Внизу приписан номер мобильника. Катя, совершенно обалдевшая, не знала, что и делать. Принять такой дорогой букет было совестно. Ведь это означало бы, что она согласна на все его ухаживания, и что она не против вступить с ним в какие-то отношения. В тайне от себя, она даже хотела этого. Но вот так сразу? Ни за что.

Посыльный, молодой парень, нетерпеливо переминался.

«Но ведь если я не возьму цветы, Вадим их просто выбросит. Они пропадут, жалко. Такая красота погибнет!»

И Катя растерянно расписалась в квитанции.

Закрыв дверь за посыльным, она принялась подрезать корешки цветов – ножки их были длинные, толстые, все в шипах, и она несколько раз укололась. «Отомстил Ёжику», – усмехнулась она.

Ровно сто один цветок – подсчитала она. – Почти как в песне про миллион алых роз…

Ваз не хватило, хорошо хоть, что сохранились трехлитровые банки из-под консервированных помидоров. Розы заполнили все свободные места в обеих комнатах и на кухне. «Прямо цветочный магазин, а запах-то – обалдеть!!!» – ахала она.

Набрала его номер, чтоб поблагодарить, но абонент был недоступен. И решила не звонить вообще. «Пусть сам, первый. Почему я-то? Подумаешь, подарил цветы, это еще не повод».

«…Повод, еще какой повод…» – подсказывало сердце. Вадим ей нравился все больше. Но она боялась дать волю своим чувствам. Ведь такое уже было, и она сильно обожглась. Нет, с Женей – это только репетиция, любовь ее тогда была незрелая, поспешная, и постепенно перешла в дружбу, а потом друга и вовсе увели. А настоящее, сильное чувство у нее возникло позже, когда после института, поработав по распределению учительницей, она вдруг устроилась в фирму – вот повезло-то, и зарплата там приличная, и работа не пыльная! Директором фирмы был молодой и весьма энергичный мужчина – стремительная походка, зачесанные назад темные волосы, зеленые с прищуром глаза. Валентин. Он как-то сразу покорил Катю, ее сердце ёкнуло, сорвалось и ухнуло в пропасть. Все случилось на корпоративной вечеринке под Новый Год: желтые и красные воздушные шарики образовывали цифру 1996, все блестело и кружилось, шампанское, коньяк, ликеры, ах как она танцевала, и вот он пригласил ее! Ах, как она теряла голову… Как он ее целовал – но это уже потом, потом, и было счастье, и всё у них было!!! Фирма просуществовала шесть лет, и самоликвидировалась. Валентин «отмыл» деньги и уехал в Канаду. На прощанье подарил Кате духи «Нина Ричи». Сказал, что скоро вернется, и у них будет ослепительная свадьба. Он блефовал.

С тех пор Катя стала осторожной. Еще одного удара она не вынесет. И она изо всех сил защищалась. Но мысли то и дело возвращались к Вадиму. «Да, я ёжик, а еще, я – роза с шипами, такая вот большая оранжевая роза. И не надо ко мне приставать», – так она ему ответит, пусть только попытается он…

Но ей хотелось этого. «Нет-нет, ни за что, нет!!!», – твердила она себе, – «ну его, вообще!» Но она думала о нем.

В этот день она была просто переполнена радостью и какой-то необычайной легкостью. Она буквально парИла по квартире, пританцовывала, мурлыкала песенку про миллион-миллион-миллион алых роз. Она накинула мягкий оранжевый халатик, наложила на лицо бананово-яичную маску, через двадцать минут смыла, и долго разглядывала в зеркало свою сияющую кожу.

Зазвонил телефон. У Кати учащенно забилось сердце. Сняла трубку – но это был Сашка. Он, как всегда, длинно и путано напрашивался на чай. Говорил, что хочет рассказать необычайно интересную историю, и так далее. И она его пригласила.

И вот он пришел, тщательно выбритый, в наглаженной рубашке и постиранных джинсах. От него пахло свежестью. Но под глазами темнели мешки, и вид был очень уж несчастный. Ах да, траур же, мама… – вспомнила Катя. Ей стало его жалко.

Он вплыл в этот упругий розовый дух ее квартиры, и все понял. Не задал ни единого вопроса. Молча вымыл руки, прошел на кухню. Сегодня Катя достала праздничный чайный сервиз «Тет-а-тет», который ей подарил еще Валентин. В вазе лежали миндальные пирожные – она их обожала. В плетеной бамбуковой тарелке – мандарины. А посреди стола торжествовала большая аляповатая бабушкина ваза с огромными оранжевыми розами. Букеты пространно расположились и на подоконнике, и на разделочном столике, и везде-везде-везде! Загадочное цветочное царство, и в нем властвовала она сама – королева! Расслабленная и блаженная улыбка озаряла ее лицо. Она налила чай ему и себе, села, взяла пирожное, и сказала:

– Ну, что ты такое уж особенное хочешь мне рассказать?

Сашка прихлебнул горячий чай, и промолчал. Потом спросил:

– Он был у тебя? Столько цветов приволок.

– Это принес посыльный, – ответила Катя. – Ну, я слушаю тебя, что за история, интересно же!

Сашка упорно молчал. Катя подняла брови. И тогда он заговорил:

– Ну, значит, такая штука. Очень все непросто. Летом, когда нет работы, я езжу в Астрахань к другу Славке. Ну, ты знаешь. У них останавливаюсь. Жена у него, Анька, хорошая такая, простые они люди. Анька в магазине работает, а Славка – в пароходстве. Он так, употреблял понемногу, но вдруг сильно запил, и ничего не помогало. Работу потерял. Несколько лет пил беспробудно, Анька билась-билась, мучилась, кодировала его несколько раз, но он потом снова – в жуткий запой, аж до белой горячки. Ну, она уговорила его пойти креститься, вместе они крещение и приняли. Опять не помогло. Она каким-то святым молилась, к иконе знаменитой ходила, «Неупиваемая чаша» называется. Но, в конце-концов, он сам завязал. Восстановился на работе, дорос до капитана…

Сашка замолчал, и залпом выпил подостывший уже чай. Катя налила ему еще.

– Ну, так вот, – продолжал он. – Кто-то стал ему опять вредить. Тот, который подставил его в прошлый раз, из-за чего он и запил-то тогда.

Сашка потянулся за мандарином.

– И вот тем летом я приезжаю, – Сашка колупнул мандарин, – а Славка как в воду опущенный ходит. Что такое, спрашиваю. А оказывается, его поставили капитаном на корабль «Аметист», а этот корабль вдруг ушел без него. С прежним капитаном, видимо. Пошел он разбираться к руководству, но без толку. Говорят – недоразумение вышло. А ведь Анька-то за него молилась, чтобы все хорошо было. Но не помогли высшие силы. Ну, вот, ловим мы с со Славкой рыбку, отдыхаем. Он грустит. А что ему остается, только ждать. А парохода нет и нет, все в порту волнуются. Пропал пароход бесследно, как в воду канул, может, затонул где. Следов не нашли. Все сроки вышли. Исчез «Аметист».

– Кстати, аметист, в переводе с древнегреческого означает «неопьяняющий», – объяснила, как сумела, Катя. – Вот стал твой Славка трезвенником, и высшие силы спасли его. Кстати, аметист еще окрестили вдовьем камнем, но это уже другая история, – добавила она.

– И я так думаю, – сказал Сашка. – Уже девять месяцев прошло, а пароход так и не объявился.

– За девять месяцев родить можно, – усмехнулась Катя.

– Надо было корабль по-другому назвать, скажем, Александрит.

– Александрит, между прочим, в советские времена тоже вдовьем камнем называли, – парировала Катя.

Она поняла, что сосед просто так приплел эту историю, чтобы была причина для визита. Да он же ей говорил еще это в прошлом году, осенью, кажется, только не так подробно.

Сашка никак не уходил, теперь он вдарился в рассуждение о правительственных делах:

– Перевод времени, переименование милиции, проект Сколково, наш президент просто балдеет от фразы «Я решил»… ДИМАкрат!

Кате, в конце концов, это наскучило, и она вежливо выставила его.

Весь день она надеялась, что Вадим позвонит. Он же знает номера ее мобильного и домашнего… Но телефоны молчали. И когда вдруг заголосил мобильник, она мигом схватила трубку. Но это оказалась Настя.

– Привет, подруга! – как всегда, Настин голос взвился до небес. – Ну, рассказывай, что там у тебя?

– А почему ты думаешь, что у меня там что-то? – отозвалась Катя, и тут же подробно выложила ей всю историю с Вадимом и розами.

– Да ты что-о-о?!! – заорала в трубку изумленная Настя. – Я к тебе сейчас примчусь, с шампанским и пирожными, и ты мне еще раз все расскажешь, но поподробнее, пожалуйста, и цветочками поделись, тебе ж не жалко для подруги? Если он тебя пригласит куда-то, ну, да наверняка, пригласит, поедем вместе. Тебе просто необходима моральная поддержка, к тому же, я прослежу, чтобы ты не напилась, как в тот раз!

– Если б я не напилась, не было бы Вадима, – отреагировала Катя. – В трезвом виде я бы его сразу же отшила.

– Ну, а я бы познакомилась, – вздохнула подруга.

«Только он бы с тобой знакомиться не стал», – подумала Катя. – «Ты не в его вкусе. Он любит эффектных блондинок». И она представила себе, как Настя на боулинге, наверняка уж, ходила вокруг него кругами и строила глазки.

Подруга примчалась через полчаса. «Небось, гнала всю дорогу», – усмехнулась Катя, доставая хрустальные бордовые бокалы на тонких ножках. Стол украсили бутылка дорогого шампанского и эклеры.

Настя открыла шампанское, пена взметнулась вверх, зашепталась в бокалах, подруги звонко чокнулись и выпили за все хорошее, что было, есть, и будет в их жизни. Катя взяла пирожное, и принялась смаковать. Она нарочно тянула с разговором о Вадиме, ей хотелось помучить подругу. Та нетерпеливо восклицала:

– Ну, говори уже, не томи, ну, Кать!

– Да ведь я уже все рассказала.

– Ну, давай, поподробнее. Как он подкатил, какая у него машина? Неужели «Бентли»? Это же дорогущая тачка!.. И что, говоришь, он тебе не позвонил даже? А ты ему не стала дозваниваться? Ну, не ответил, может, у него совещание и он телефон отключил, ты бы хоть за цветы поблагодарила, из вежливости, хотя бы. Дай мне его номер, я сама позвоню.