– Я очень устала, Нили. Поговорим потом.

– Да я ненадолго. Хочу только посмотреть на выражение твоего лица, когда ты увидишь подарок от Элен. Он у тебя в комнате. Я прямо с репетиции позвонила сюда хозяину, чтобы он отпер твою комнату.

Войдя к себе, Анна осмотрелась. Она нигде не увидела ни пакета, ни ящика, ни вообще чего-либо нового.

– Вот! – Нили торжествующе показала пальцем на расшатанный ночной столик. Анна тупо уставилась на блестящий черный телефонный аппарат.

– Она оплатила установку и внесла абонентскую плату за два месяца вперед. Сказала, что через два месяца ты, скорее всего, уже выйдешь за Аллена.

– Но я не могу позволить делать мне такие подарки.

– Послушай, она уже все сделала. Не знаю, Анна… ты, наверное, чем-то околдовала ее. До чего она была мила со мной сегодня, когда я сказала, что я твоя подруга. – Однако, увидев улыбку на лице Анны, Нили категорически отрезала:

– Но это ничего не меняет. Все равно я считаю ее стервой!

…Вечер, проведенный ими в «Копе», был почти точным повторением предыдущего. Внимание всех было приковано к Элен. К ее резкому пронзительному смеху, к ее шумным крикливым приветствиям, которые она отпускала всем, кого знала, к Джино, который во всем поддакивал ей, постоянно подливая в ее бокал шампанское. Взволнованная и согретая личным вниманием Элен к себе, захмелевшая от двух бокалов шампанского, Анна чувствовала себя вполне полноправным членом компании старых добрых друзей. Аллен же все время держался отстранение и замкнуто.

– Сначала завезем Анну, – объявила Элен, когда они наконец уселись в лимузин.

– Да, я живу ближе, – торопливо согласилась Анна, избегая встречаться глазами с настойчивым взглядом Аллена.

Когда лимузин остановился у ее дома, она выскочила из него, не дожидаясь, пока шофер выйдет и откроет ей дверцу.

– Не выходи, оставайся в машине, – сказала она Аллену. – Морозно. – И, помахав рукой, она быстро взбежала по лестнице, чувствуя на расстоянии, как Аллен недовольно стискивает зубы. Его недовольство было очевидно даже в вечерней полутьме.

Двадцать минут спустя зазвонил ее новый телефон, словно новорожденный, возвещающий о своем появлении на свет.

– Первой пришлось встать мне, – услышала она приветливый голос Элен. – Не разбудила?

– Нет… но я уже легла. – Она явно наслаждалась таким комфортом. Даже в Лоренсвилле иметь телефон у кровати считалось неслыханной роскошью.

– Ну что, здорово сегодня повеселилась?

– Просто прекрасно. Один из самых лучших вечеров в моей жизни – Да… – Элен помолчала. Затем сказала изменившимся голосом:

– Анни, с Джино у меня ничего не получится.

– Ему было очень хорошо, – искренне возразила ей Анна.

– Но он даже не попытался поцеловать меня на прощание, – плаксивым голосом пожаловалась Элен. – После тебя мы отвезли домой сынулю. Я была уверена, что Джино попросит разрешения зайти ко мне выпить. Я прижалась к нему и сказала, что у меня в морозилке есть бутылочка «Дом Периньон». Но когда подъехали ко мне, он только похлопал меня по спине и сказал: «Спокойной ночи, милашка».

– Ну-у… – Анна никак не могла подыскать нужные слова. – Это говорит о том, что он испытывает к тебе уважение.

– Кому нужно уважение? Мне нужно, чтобы меня трахнули.

Хотя Анна не смогла подавить вырвавшегося у нее возгласа изумления, Элен продолжала свое:

– Послушай, ангелочек, когда поживешь и повидаешь с мое, тогда узнаешь, что единственное, чем любой мужик проявляет свой интерес, это когда он лезет на тебя.

– Не может быть, что ты это серьезно, Элен. Все как раз напротив.

– Вот именно, напротив моей задницы! Как же еще он его проявляет?

– Ну, ходит с тобой везде, проводит с тобой время, тебе с ним бывает интересно.

– Смеешься что ли? Я считаю так: раз мужик бьет под тебя клинья, то ему не терпится забраться с тобой в постель. Даже этот подонок Рэд Ингрем, мой последний муж, – что ты думаешь? – залез на меня в первый же вечер, как мы познакомились. После свадьбы пыл у него немного поугас, ну там, три-четыре раза в неделю. Потом – раз в месяц, а потом вообще ничего. Вот тогда я наняла частных детективов и узнала, что он изменяет мне.

– Но, Элен, я встречалась с Алленом миллион раз, и он никогда… не позволял себе ничего такого.

– Да уж мне-то можешь не заливать! Возникшая пауза стала почти физически осязаемой. Потом Элен нарушила ее своим девическим голоском.

– Ну ладно, не выходи из себя, Анни, крошечка. Верю тебе. Но, боже мой, неужели тебе не хочется? Я имею в виду, как же ты узнаешь до свадьбы, хорошо тебе с этим мужиком или нет? Он может оказаться никудышным в постели. Ты ведь собираешься сначала попробовать с ним, разве нет?

– Разумеется, нет.

На этот раз долго молчала Элен. Затем непререкаемым тоном, в котором сквозили нотки восхищения, она сказала:

– Тогда тебя интересуют только его деньги.

– Я встречалась с Алленом полтора месяца и все это время думала, что он бедный мелкий страховой агент. Опять молчание в трубке.

– Тогда, черт возьми, значит, ты одна из этих фригидных баб?

– Думаю, что нет.

– Что еще за «думаю»?! Может, будешь уверять меня, что ты девственница? Алло, Анна, ты меня слышишь? Боже мой, бьюсь об заклад, что и впрямь девственница.

– Ты говоришь так, словно это какая-то болезнь.

– Да нет, конечно, но в двадцать лет большинство девушек уже не… Черт, я хочу сказать, раз ты позволяешь мужику подбивать под себя клинья, ты сама же хочешь, чтобы он тебя трахнул. И не можешь ждать.

– Значит, к Джино ты испытываешь такие же чувства?

– Ну, ясное дело. Я даже не влюблена в него пока. Но могу и влюбиться.

– Подожди, пусть пройдет время, – устало сказала Анна.

– Попробую завтра вечером. В «Мартинике» будет премьера.

– У тебя с ним назначено свидание?

– Нет еще. Позвоню ему завтра в контору и назначу.

– Элен, ну почему не подождать?

– Чего?

– Предоставь ему возможность позвонить самому.

– А что если я буду ждать, а он так и не позвонит?

– Но ты же не стала бы встречаться с ним, зная, что инициатива исходит только от тебя, правда? Ей было слышно в трубку, как Элен зевает.

– Почему бы и нет? Иногда приходится приучать мужика, чтобы он привык к тебе, неважно, хотел он тебя с самого начала или нет.

Анна понимала, что Джино не может не встречаться с Адель три вечера подряд. Но больше всего ей не хотелось, чтобы Элен унижалась.

– Элен, сделай мне одолжение. Не звони завтра Джино. Дай ему возможность позвонить тебе самому.

– А если не. позвонит?

– Может и не позвонить. Он может не звонить несколько дней… или даже неделю.

– «Неделю»! Ну нет, так долго я ждать не могу.

– Да, может, тебе и не придется. Но попробуй… не звонить хотя бы завтра. Возможно, Джино просто не может встречаться три дня подряд.

– Ну ладно, – вздохнула Элен. – Только все равно я считаю, что мой вариант лучше. Дам ему один день, чтобы позвонил мне сам. Вот только мне хотелось пойти на эту премьеру в «Мартинике».

– Разве тебе больше не с кем пойти?

– О-о, у меня всегда кто-нибудь да сыщется. Мой модельер пойдет или Бобби Иве, мой аккомпаниатор. Но они оба голубые. Вот в чем незадача: настоящих мужчин совсем не осталось. Гомиков – полно, а мужиков – нет. Терпеть не могу идти на премьеру с голубым. Все равно, что нацепить на себя плакат «Это все, что я сумела найти».

– А я всегда думала, что уж ты-то можешь выбрать себе любого, кого только пожелаешь.

– Так каждая думает, когда впервые попадает в Нью-Йорк. Да так оно и было в старые добрые времена, когда был сухой закон. Наверное, правильно сделали, что его отменили и спиртное разрешили продавать открыто, но те времена были восхитительны. Были шикарные места, такие как «Клуб Парк-авеню», «Ха-ха». Сейчас ночная жизнь уже не та. Эх, и любила же я те денечки. Вся разоденешься, в «Парк-казино» играл сам Эдди Дучин, все столики у эстрады были заняты гуляками из самого высшего света, завтракать ездили в Гарлем… В то время Тони ничего не стоило давать по пятьдесят долларов на чай. А сейчас, если мужик сунет тебе четвертак, чтобы ты сбегала в туалет и дала там на чай, он уже считает себя крупным транжирой. Боже, до чего я любила этого Тони! Вот кто был настоящий мужик!

– Я думала, что единственным, кого ты любила, был Фрэнки, как ты говорила.

– Так оно и есть. Тони был восхитителен: шикарный мужик в постели, но в душе сволочь. Фрэнки был хорошим и добрым и… – Элен вдруг разрыдалась. – Ах, – Анни, я действительно любила Фрэнки… честное слово… он был единственный, кого я любила. И вот он уже умер.

– Но, Элен, по крайней мере, один раз в жизни у тебя было настоящее чувство, – растерянно пробормотала Анна.

– Думаю, что да, – в голосе Элен послышалась удовлетворенность. – Думаю, мне повезло в жизни, что у меня был один мужчина, которого я любила по-настоящему. Есть женщины, которые проживут жизнь и ни разу не испытают ничего подобного.

– А Генри ты разве не любила?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну-у, ты была влюблена в Генри Бэллами, ведь так? – Анна почему-то почувствовала, что сболтнула лишнее.

– Это он тебе сказал? – холодно спросила Элен.

Анна была поражена тем, как невероятно резко изменилась интонация Элен. В мгновение ока их дружеская теплая доверительность улетучилась, словно ее и не бывало.

– Нет, я просто догадалась по тому, с какой теплотой он говорит о тебе, – ровно ответила Анна. Голова у нее раскалывалась от замешательства, путаницы в мыслях и усталости.

– Эй, подожди-ка минутку! Господи, да ты обидчивая. Конечно, я знала Генри давным-давно. Но почему люди не могут забыть об этом? Мы с ним спали, но это ничего не значило. Во всяком случае, для меня. Я никогда не цеплялась за него в этом смысле. Просто была молодая, а Генри был нужен мне для карьеры, и не было никого другого, с кем мне можно бы выйти, и… да ну, к черту, это давняя история. Я вообще иногда забываю, что у нас с ним что-то было. Но он по-прежнему ведет мои дела, поэтому, бога ради, не вздумай сказать ему об этом.