Жаклин Сьюзан - Долина кукол

– Кока-колу.

– У нас только газировка. Не держу дома ничего, что полнит. Мэл, сделай Джен лимонада. – Проводив его взглядом, Нили опять повернулась к Дженифер, в ее широко раскрытых детских глазах появилась серьезная озабоченность.

– Ах, Джен, прямо не знаю, что и делать. Он так переменился – просто не вписывается во всю эту жизнь. За что ни возьмется, все испортит.

– Ну, я бы не сказала. Он создал тебе такую рекламу. Его статья в «Мире кино» просто великолепна. Нили покачала головой.

– Все это сделали на студии. А ему просто велели опубликовать ее под своим именем. Он постоянно мешается под ногами. Они вообще не хотят, чтобы он тут сшивался – говорят, что я стесняюсь в его присутствии. А Тэд Касабланка говорит, что он – посмешище всего города.

– Я не стала бы относиться серьезно к его словам. Ты ведь знаешь, какие стервозы эти голубые.

– «Голубые»! – сверкнула глазами Нили. – Не смей его так называть! Он… он великолепен, и точка! Ему всего тридцать лет, а он уже сделал себе три миллиона долларов. И он не голубой!

– Правда?

– Правда. Что, ты думаешь, я делала сегодня? Примеряла костюмы? Это я Мэлу так сказала. Мы, Тэд и я, занимались этим самым… в разных позах. Прямо в его великолепной студии с кондиционированным воздухом. И уж можешь мне поверить, никакой он не… – Она вдруг осеклась на полуслове. Мэл принес им поднос с наполненными стаканами.

– Я уже сбросила пять фунтов, – похвалилась Нили, взяв из рук Мэла стакан с молоком. Она достала пузырек, вытряхнула из него зеленоватую в крапинках капсулу. – Вот это изобретение что надо, – сказала она. – Они совершенно бесподобны, Джен. Начисто отбивают аппетит. Единственное, что неприятно: на меня они действуют возбуждающе, и я совсем не могу заснуть.

– Попробуй принимать секонал, – предложила ей Дженифер.

– А он правда помогает?

– Великолепно помогает. Он в таких симпатичных красных капсулах-«куколках», которые уносят все твои заботы и тревоги и дарят тебе целых девять часов блаженного сна каждую ночь.

– Серьезно? Я попробую. Мэл, позвони доктору Холту прямо сейчас. Вели ему прислать мне сто штук.

– «Сто»? – поперхнулась Дженифер. – Нили, это же не аспирин. Принимать надо только по одной на ночь. Ни один врач не выпишет тебе больше двадцати пяти.

– Что-о? Не выпишет? Хочешь на спор? Доктор Холт – врач нашей студии. Он выпишет мне все, что я спрошу. Мэл, звони ему прямо сейчас. – Мэл неуклюже направился звонить. – Значит, только по одной на ночь, да?

Дженифер кивнула. Она не сочла нужным сообщать Нили, что сама принимает иногда и по три. Нили поможет и одна. Кроме того, она намерена вообще прекратить принимать секонал, как только у нее все наладится с Тони.

Мэл ушел звонить. Нили смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду. Потом придвинула кресло ближе.

– Мне нужно подобрать другой противозачаточный колпачок. В прошлом месяце Мэл два раза не успел вынуть вовремя. Сукин сын – так и хочет, чтобы я залетела.

– А я думала, ты хочешь ребенка.

– Только не от него. Я уже решила от него избавиться.

– Нили!

– Послушай, он – тряпка. Честно, Дженифер, он изменился до неузнаваемости. У него ни к чему нет стимула. Я уже говорила на эту тему с Шефом, и тот согласился со мной. Мэл то и дело мешает мне во всем. Уперся, что мне не нужно сбрасывать вес, постоянно орет, что я и без этого красивая. Но ведь сейчас, когда я сгоняю вес, у меня создается образ настоящей звезды с присущим именно мне очарованием. Понимаешь, Мэл мыслит по-старому, плетется в хвосте и уже не сможет измениться и вырваться вперед. Но мне нужно быть настороже. Понимаешь, вся эта собственность у нас общая. Половину Мэл может свободно оттяпать себе.

– И что ты собираешься делать?

– Все уже делается. – Она понизила голос, перейдя почти на шепот. – Шеф сейчас устраивает Мэлу крупное предложение на востоке страны от одного из крупнейших рекламных агентств. Я уговорю его поехать. Шеф собирается подстроить все так, чтобы его застукали… ну, понимаешь, с девицей в постели. Тогда я легко получаю развод.

– Нили, но ведь так же нельзя поступать!

– Да ладно, а как можно поступать? На прошлой неделе я намекнула на развод, и знаешь, что он сделал? Расплакался как ребенок. Сказал, что не сможет без меня жить. Ну разве не тряпка? Мне нужен человек, который говорил бы мне, что я должна делать. Такой мужчина, на которого могу опереться я, а не такой, кто сам на меня опирается. А если я останусь с ним, то единственное, что меня ждет – это залететь от него, и тогда уж он никогда не уедет, даже в Нью-Йорк.

– А откуда ты знаешь, что он согласится на эту работу?

– Я его заставлю. Скажу, что если он добьется успеха – если эта работа у него выгорит, – то я приезжаю, получаю шоу на Бродвее, рожаю ребенка и остаюсь жить в Нью-Йорке.

– В самом деле? Нили с удивлением посмотрела на нее.

– Бросить Калифорнию? Все это? Ты с ума сошла? Здесь я добилась всего. После следующей картины я стану самой что ни на есть настоящей звездой!

– Но ты могла бы стать звездой и в Нью-Йорке, на Бродвее.

– «Звездой на Бродвее»! Велика важность! Курам на смех. Вот если ты – кинозвезда, тогда ты становишься и мировой звездой. Тебе известно, что фильм со мной в главной роли идет в Лондоне? Только представь себе! В Лондоне знают, кто я такая! Одна картина – и я в десять раз известнее, чем когда-либо в своей жизни будет Элен Лоусон. А когда ты звезда кино, то к тебе все и относятся, как к звезде. Для тебя делается все. Помню, что Элен должна была ехать в Нью-Хейвен, как и мы все, в поезде и переодеваться в гримерной на сквозняках. А у нас в студии туалеты – ух ты! – пошикарнее, чем гримерная в театре у бродвейской звезды. Моя гримерная – целое бунгало размером с квартиру Элен на Парк-авеню. Когда на тебя высокий спрос – как на меня сейчас – для тебя что угодно сделают, стоит мне только заикнуться перед Шефом – это мы мистера Бина так называем. Такой замечательный человек… милый, с ним можно говорить, как с родным отцом. Своего-то отца я так и не знала никогда. Ну вот, я и говорю, мне только заикнуться перед ним стоило, что хочу, мол, немного вес сбросить. Ух ты! Знаешь, что он сделал? Заставил пристроить к моему бунгало парилку и специально нанял мне отдельную массажистку. И все сам платит. Если мне требуется куда-то пойти – на премьеру какую-нибудь – сразу присылает мне машину с шофером, дает надеть любые меха и платья. А если мой третий фильм получится так же здорово, как и первые два, то Шеф говорит, что заключит со мной новый контракт и гонорар резко повысится – может быть, до двух тысяч в неделю.

– Это и впрямь большие деньги, Нили.

– Ну уж! В фирме Джонсона-Гарриса мне сказали, что я стою куда дороже. Короче говоря, они могут вмешаться и начать переговоры о новой ставке гонорара, может, до двух с половиной тысяч в неделю. В общем, мне нужно просто щелкнуть пальцами, и у меня будет все, что я пожелаю. Шеф говорит, что, может, еще через годик я перестану арендовать этот дом и куплю себе другой – в Беверли-Хиллз. Так шикарнее.

– Почему бы тебе не отнестись к этому спокойнее и не поберечь деньги?

– А зачем? Я больше ничего не боюсь. И знаешь почему? Потому что у меня есть талант, Джен. Там, на Востоке я этого просто не понимала. Все думала, что петь и танцевать умеет любой. Но на съемках второй картины я открыла для себя, что могу еще и играть. Ты видела эпизод, где я плачу? Никакого глицерина не было. Режиссер просто поговорил со мной об этой роли, о положении, в котором оказалась девушка, и я все прочувствовала. И тогда по-настоящему заплакала.

Дженифер кивнула.

– И меня тоже заставила. Я была на просмотре неделю назад.

Нили порывисто раскинула руки.

– До чего же мне здесь нравится. Этот город прямо создан для меня. Вернулся Мэл.

– Лекарство доставят с минуты на минуту. Доктор Холт сказал мне, что мысль очень хорошая. – Он сел. – Хочешь пойти сегодня в кино, Нили?

– Не могу. Завтра мне вставать в шесть – пробы на Цветной пленке.

Он с грустью посмотрел на воду в бассейне.

– А мне можно спать сколько угодно. Я сойду с ума от бесконечного безделья…

Ведя машину домой, Дженифер не переставала думать о Мэле. Интересно, а за кого Тони принимает ее? Тоже за тряпку? Если Тони не получит роль в фильме, она будет настаивать, чтобы они вернулись в Нью-Йорк. Делать радиошоу он мог бы и там. Но роль ему дадут, она знает, что дадут, и она окажется привязанной к этому месту. Скоро Тони начнет относиться к ней точно так же, как Нили – к Мэлу. Если уже не начал. В фильмах с ним будут играть звезды, а молоденькие начинающие начнут с ним флиртовать. Сколько ей еще сидеть вот так? Ей ведь почти двадцать семь, и скрывать свой возраст скоро станет трудновато…

Она проезжала под светофором, как вдруг ее словно осенило. Почему эта мысль не приходила ей в голову раньше? Ребенок! У нее будет ребенок! Он приблизит к ней Тони, и у нее будет существо, которому она отдаст всю себя без остатка. Существо, которое она будет любить. О боже, как она будет любить его… они будут с ним так близки. Это будет девочка, непременно девочка! А из нее самой выйдет замечательная мать. Когда она входила домой, голова у нее кружилась от счастья. Это станет ее тайной.

Дженифер очень тщательно выбирала платье для банкета. За исполнение своего плана она решила приняться этой же ночью.

Первый раз месячные у нее не пришли в августе. Сначала она была слишком взволнована, чтобы сделать какой-либо определенный вывод, но, когда они опять не пришли в сентябре, она все поняла. Объем талии увеличился у нее на два дюйма.

Дженифер обратилась к врачу, который подтвердил ее надежды и поздравил ее. У Тони шла запись в закрытом помещении, и его нельзя было отвлекать. Но ей просто необходимо было поделиться с кем-то. Хотелось прокричать об этом полицейскому-регулировщику на перекрестке, хотелось побежать в «Шваб» и кричать там об этом каждому посетителю. Нет, так нельзя. Ведь Тони захочет дать крупное сообщение в прессу. Нили! Она должна рассказать Нили! Сейчас почти пять часов, и съемки у нее должны закончиться.