– Аддингтон – хороший человек, милая, – ответил отец, полузакрыв глаза и поглаживая простреленную руку. – Он не боится общественного мнения и готов взять тебя, несмотря на весьма скромное приданное, имеющееся за тобой.

Как же ей хотелось напомнить отцу его всегдашнее: «Не в деньгах счастье, девочка. Истинное чувство умеет довольствоваться малым...» Как же хотелось привести тысячу возражений против высказанного Аддингтоном предложения, отвергнуть его, не задумываясь. Однако отец был слаб, глаза его подозрительно блестели, а тихие стоны, нет-нет да исторгаемые грудной клеткой, казались настолько слабыми и мученическими, что Лиззи испытала новый прилив вины за свои необдуманные поступки, приведшие его на это ложе болезни.

 – Я совсем не знаю его, – только и возразила она едва слышным шепотом. – Между нами нет и тени приязни.

 – Приязнь имеет склонность произрастать по весне, подобно подснежникам и тюльпанам, а после распускаться буйными красками. К тому же, Аддингтон, в отличии от тебя, Лиззи, весьма лестно отзывался на твой счет... В противном случае, стал бы он делать подобное предложение?

Личность претендентки, как полагала девушка, имела мало значения для этого джентльмена, однако сказала она о другом:

 – Его ужасные манеры и воистину устрашающие черные очки... не уверена, что смогу привыкнуть и к тому, и к другому. Прошу вас, отец, не заставляйте меня ответить согласием! – взмолилась она, не сдержавшись.

И лицо мистера Хэмптона передернуло судорогой.

 – Милая, – простенал он страдальческим голосом, – что, если со мной что-то случится? Вот сейчас же, в этот самый момент... Кто тогда позаботится о тебе? Кто примет к себе? Разве что кузен Максфельд из жалости и протянет руку... – Он покачал головой, как бы страшась даже помышлять о подобном. – Однако быть приживалкой – этого ли мы с матушкой желали для тебя? – И, приметив перемену в дочери, поднажал: – Аддингтоны же весьма уважаемое семейство, пусть и поднявшиеся благодаря торговле. Нам ли судить их – твой дедушка и сам из судейских – особенно в таких обстоятельствах...

Элизабет понимала, что отец деликатничает, открыто не указывая на ее проступок, на то, что в ее положении раскидываться женихами не приходится. Чудо, что один все же нашелся, пусть и движимый своими собственными резонами.

Она прикрыла глаза, глядя в окно на покрытые инеем деревья, на дорожки, присыпанные серебром выпавшего снега – ощутила такие тоску и отчаяние, безысходность и жгучую горечь, что на глазах навернулись слезы. Опалили ресницы, как кислотой, медленно побежали по щекам... Отдаться в руки нелюбимого человека, сделаться его полновластной рабой, всю жизнь до смертного часа исполнять его прихоти. Могли ли быть что-то страшнее этого?

Она смахнула слезинки, стиснула бескровные губы и обернулась.

 – Хорошо, так тому и быть: я отвечу согласием. Коли на то есть ваша воля, отец…

Мистер Хэмптон изобразил улыбку на исполненном страданием лице. Ни дать, ни взять древний патриарх, на смертном ложе раздающий отцовские благословения…

 – Рад это слышать, милая. – Он протянул дочери руку. – Твои слова возвращают меня к жизни.

И он ничуть не лукавил: уже на следующий день отправился на прогулку и прошел целую милю ничуть не запыхавшись.


12 глава


По счастливому случаю, пусть Лиззи его таковым и не считала, было извлечено из сундука матушкино свадебное платье. Несколько устаревшего фасона, оно все еще было достаточно красивым, к тому же пахло ее духами, и девушка невольно залюбовалась игрой света на расшитом блестками лифе. Не верилось, что пришло ее время быть невестой... Совсем краткий срок, но все же.

Общественные приличия предписывали долгую помолвку, никак не менее года, однако в данных обстоятельствах Аддингтон не посчитался и с этими нормами: сказал, что желает отбыть в новое имение уже через неделю и встречаться с невестой наездами не намерен. Слишком много работы ему предстоит, чтобы тратить драгоценное время на долгую дорогу... Элизабет же была не в том положении, чтобы диктовать собственные условия. Ей хватило одного взгляда на будущую свекровь, чтобы захотеть покинуть Колчестер как можно скорее... Сбежать от ее недоброго взгляда, колкого, как осколок стекла. И столь же прозрачного: скрывать своего отношения по отношению к будущей невестке миссис Аддингтон не собиралась, и вся гамма ее недовольства, вызванная выбором сына, читалась в лице, жестах, даже походке суровой родительницы.

Элизабет, глубоко чувствующая настроения окружающих, ощущала себя больной и несчастной, абсолютно разбитой... Крохотным зверьком, брошенным в логово хищника.

Вот и сегодня она сидела за вышивкой, с трудом различая рисунок: пальцы с зажатой в них иголках уже долгое время не сделали ни стежка. Мыслями она была далеко-далеко, где-то в заоблачных далях, свободных от будущих недовольных свекровей и мужей с замашками самодуров...

На пороге гостиной появилась Кэтти с сообщением и визите джентльмена. Лиззи подумала было об Аддингтоне и внутренне сжалась в ожидании его высокой фигуры, однако расслабилась, увидев входящего в комнату лейтенанта Джексона.

 – Лейтенант Джексон, какой неожиданный сюрприз!

 – Хочется, верить он еще и приятный, – улыбнулся молодой человек, раскланявшись с ней и миссис Сэттон.

Женщина отозвалась:

 – Право слово, как можно сомневаться в подобном. В этом доме завсегда рады мужчинам в красных мундирах... Особливо таким прехорошеньким.

Лейтенант Джексон видимо смутился, что несколько сравняло цвет его кожи с цветом полкового мундира.

 – Не слушайте тетушку, – поспешила ему на помощь Элизабет. – Лучше расскажите, как поживаете. – И с запинкой: – Как чувствует себя капитан Мэннинг? Насколько опасно полученное ранение?

Молодой человек замялся, ему явно было неловко говорить о подобном.

 – Благодарю за беспокойство, мисс Хэмптон: капитан идет на поправку, – ответствовал он. –  Доктор Харди уверен, вскорости он встанет на ноги. – И поинтересовался: – Как самочувствие самой миссис Сэттон? Слыхал, в дом забрались воры...

 – Вор, – поправила его Лиззи. – Украл матушкино кольцо и был таков.

 – Презренный Люцифер! – припечатала тетушка Корделия. – Набросился на меня, аки зверь окаянный. Голову разбил. До сих пор маюсь мигренями, да кошмары донимают. Не представляю, что бы я делала без настоек доктора Харди!

Лейтенант Джексон, слушавший с видимым состраданием, произнес:

 – Уверен, этот злодей получит по заслугам. Мистер Аддингтон переговорил с полковником Форестером о вашем деле и просил поспособствовать его поимке...

 – Очень любезно с его стороны, – заметила миссис Сэттон без особого энтузиазма. Всякий, не носящий мундир ***ширского полка, казался ей недостойным внимания, именно потому будущий родственник не вызывал в ней ничего, кроме скуки. И толики осуждения за свои «варварские» манеры...

 – Надеюсь, отец ваш, мисс Хэмптон, не станет пенять вам за этот визит, мной совершенный? – осведомился лейтенант Джексон. – Я чувствовал себя обязанным переговорить с вами лично, просить прощение за ту злую шутку, что мы учинили над вами. Мысль об этом гложет меня непрестанно... Мы даже повздорили с капитаном... больше, чем просто повздорили, должен признаться... и ссора эта, я вижу, затруднит нашу дальнейшую службу в одном полку.

 – Я вовсе не держу на вас зла, – ответила девушка не без смущения. – И мне бы не хотелось становиться причиной раздора между вами с капитаном. Примиритесь с ним ради меня! Скажите, весь этот конфуз вскорости разрешится к обоюдному нашему удовлетворению.

И тетушка Корделия вставила:

 – Лиззи выходит замуж, лейтенант Джексон. Третьего дня назначена свадьба!

 – Третьего дня? – удивился молодой человек. – Я слышал нечто подобное в городе, однако не смел и поверить... – Замолк он на полуслове.

 – Мой будущий муж поспешает отбыть в новое имение в Уэльсе, – поспешила заполнить повисшую тишину Лиззи. Казалось, торопливость жениха могла оправдать скоропалительность свадьбы...

 – Что ж, в таком случае желаю вам обоюдного счастья! – Джексон поднялся, оправив сюртук. – Мысль о том, что вы простили меня – облегчает мне душу. – И вдруг спросил, как бы только теперь обратив внимание на прежние слова девушки: – Имение в Уэльсе, вы говорите? Удивительное совпадение: наше родовое гнездо тоже находится там же. Близ Кардиффа... Возможно, однажды свидимся с вами! Всего доброго, мисс Хэмптон. Миссис Сэттон...

Лейтенант Джексон простился с обеими женщина и вышел из гостиной.

 – Какой во всех смыслах достойный молодой человек! – заметила тетушка Корделия.

И Лиззи не могла с нею не согласиться...



Мистер Хэмптон ощущал себя обманутым. Первое знакомство с Аддингтоном, состоявшееся на церковном дворе в Колчестере, сразу же расположило обоих друг к другу: они ощутили родство душ, так редко встречавшееся и потому вдвойне ценное, и движимые взаимной симпатией легко нашли точки соприкосновения, завязав что-то вроде дружбы. Разница в возрасте не имела значения...

И вот Аддингтон говорит, что везет его дочь в Уэльс. Не в Нортумберленд или Корнуолл, не в Дарем или на остров Уайт – нет же, он везет ее в Кардифф. В этот проклятый город, одно упоминание о котором пульсацией отдается в голове...

Хэмптон поклялся на смертном одре супруги никогда не допускать Лиззи до этого места. Оградить от самих разговоров... И вот самолично отправил ее туда! Не удосужился расспросить будущего зятя о его планах на будущее, краткие упоминания о купленном имении воспринимал приятной для слуха музыкой – Лиззи станет хозяйкой доброго дома – и, слишком озабоченный благополучием дочери и мечтой найти ей достойного защитника, так и не выяснил, где именно это имение располагалось.