– Какой в этом смысл? – спросила она. – Зачем ты дала его мне?

Альвина разжала сцепленные пальцы, проскрипела зловещим полушепотом:

 – Затем и дала, что вы новая хозяйка Раглана, а древние стены своего так просто не оставляют...



Примерно часа через два охотники подобрались к первому логову... Старый терьер с завязанной мордой щерился и рвался с поводка, свежий след волка кружил ему голову, понуждал нестись, что есть силы. Захлебываться желанием схватки, готовой вот-вот совершиться...

Стая ворон кружилась над их головами, их неумолчный, тревожный грай наполнял окружающий лес зловещей, тягостной атмосферой. Аддингтон невольно поежился и поглядел на небо... Падальщики знали, где поживиться остатками волчьего пиршества. Егерь так и сказал: «По снегу отследить зверя было бы всяк сподручней, однако есть вехи не хуже отпечатков следов...» И поглядел на птиц, кружащих над лесом.

И вот они здесь, в нескольких метрах от первого логова...

Птицы и специфический запах волчьего помета – признаки налицо; Аддингтон вскинул ружье. То же сделали семеро охотников из их группы...

Егерь приложил палец к губам: если волчица узнает об их приближении, сбежит не задумываясь. Этого не стоило допускать...

Шаг, еще шаг... И вдруг хрустнула ветка под ногами, громко, подобно выстрелу из ружья, егерь сверкнул глазами, окатил незадачливого недотепу ушатом молчаливого негодования, молодой парнишка из деревенских побагровел от стыда и замер на месте.

Было поздно... В четырех метрах от них, в сухих кустах ежевики, мелькнула серая тень, метнулась так быстро, что грянувший выстрел едва ли коснулся ее, секунда – и егерь витиевато выругался, сплюнув на землю.

 – Убить тебя мало! – заключил свою речь в сторону недотепы.

И один из охотников, как бы желая сгладить неудачу, сказал:

 – Достанем щенят и подкараулим волчицу близ Серых камней, там лучшее место для засады. Она завсегда по следам детенышей пойдет...

Егерь согласно кивнул, ничего другого не оставалось, и они потянулись к волчьему логову в корнях старого дуба. Волчата лежали вповалку, словно склеенные между собой... Семь пушистых комочков серо-бурого цвета. Совсем маленькие, тревожно поскуливающие, они показались Аддингтону трогательно-безвредными, на таких и рука-то не поднимется.

Однако егерь не дрогнул: подхватил трех из помета за передние лапы и потащил их из ямы.

 – Давайте веревку, – обратился к одному из парней, – свяжем их парами да так и потащим. Дабы волчице найти их было сподручней...

Сказано – сделано.

Мужчины действовали споро и слаженно, так что минут через двадцать они направлялись к Серым камням, таща за собой на веревке связанных волчат. Было во всем этом зрелище нечто донельзя неприятное, такое, что скулы сводило... Аддингтон поглядел в сторону леса. Тьма там сгущалась, полнилась, едва ли не клубилась, словно поземный туман, растекающийся по земле.

 – Затаимся с подветренной стороны, – егерь облизал указательный палец и тыкнул им в небо. – Ветер с севера нынче, затаимся вот здесь. – Кивнул в указанном направлении и поглядел в сторону Аддингтона: – А вам бы с кобылкой подальше отойти. Привяжите животное у тех камней! – он указал на чахлые сосны чуть в стороне от этого места.

А сам принялся крепить веревку с волчатами в центре поляны, к кусту бирючины.

И они принялись ждать...

Аддингтон привалился к березовому стволу, следил за кобылой, монотонно пощипывающей едва пробившуюся из земли зелень и вспоминал прощание с Лиззи: как подхватил ее руку, поцеловал, и как зарделось ее лицо в ответ на его комплимент.

«Раглан не ведал хозяйки прекраснее вас...»

Он вдруг осознал, что это не просто слова, что верит в каждое из них, что Лиззи... милая Лиззи, пробралась ему под кожу. Сделалась больше банальной благотворительности, коей он изначально прикрывался.

Он чувствовал больше, чем хотел бы на самом деле...

И вдруг увидал отмашку егеря... Заскучавшие охотники вскинули ружья, замерли, заприметив костлявую волчицу, показавшуюся на поляне: она с опаской обнюхивала воздух, бока ее ходили из стороны в сторону – щенята заголосили сильнее при виде нее.

И тогда грянули выстрелы... Один, другой, третий. Воздух заволокло пороховым дымом, в ушах зазвенело, и только по счастливой случайности Аддингтон успел заприметить второй волчий силуэт, метнувшийся под кроны деревьев. Он закричал, не разбирая собственных слов...

 – Еще один зверь... Волк. Волк... Самка была не одна!

Его никто не услышал: оглушенные не меньше его, другие участники гона устремились к окровавленному телу волчицы. Они улюлюкали и смеялись... Аддингтон вспрыгнул в седло и подхватил поводья.

Он убьет этого зверя сам! Это его охота. И удивился, заприметив серого хищника между деревьев. Словно поджидающего его... Мужчина вскинул ружье, почти нажал на курок, когда животное вспрыгнуло в сторону и понеслось по протоптанной дорожке спорым аллюром.

Аддингтон устремился следом... И ничего, что ветки хлестали его по лицу, а чаща становилась все менее проходимой. Тропинка превратилась в едва заметную нить, уводящую все дальше и дальше...

И вдруг они вышли на поляну. Природный амфитеатр из уходящих к самому верху ветвей мачтообразных сосен... Волк замер по центру, прижался к одному из стволов и вдруг ощерился, как бы намереваясь пойти в наступление. Кобыла под Аддингтоном заволновалась, беспокойно запрядала ушами, и он, соскочив на землю, накинул поводья на руку, вскинул ружье.

Прицелился...

Еще секунда, и зверь был бы мертв, но тут что-то вскочило ему на спину. Упало с дерева, судя по ощущениям, вцепилось в одежду, раздирая ее когтями, острыми лезвиями полоснуло по ребрам, груди, впилось клыками в правое предплечье.

Он закричал, заметался, пытаясь избавиться от этого нечто: раздирающего его когтями и удерживающего, словно человек. Однако оно так и держало со спины, не давая повернуть головы... А после и вовсе вцепилось в самые волосы, оттянуло макушку назад, обнажая тонкую кожу над сонной артерией.

И тогда Аддингтон увидал того самого волка... С ощеренной мордой, наступающего с неизменной неотвратимостью.

25 глава


Девочка металась на постели, горела, словно в огне. Выкрикивала непонятные слова...

 – Что с ней? – спросила Элиза.

Рассказ про возможное обращение не шел из головы... Что, если и правда возможно такое? Что, если здесь, в этом диком краю, любая сказка способна осуществиться? Про мужа, охотившегося на чудовище, она старалась и вовсе не думать... Что-то тревожное, страшное не отпускало ни на минуту.

Рассказ Альвины про канувших Бродериков во время такой же облавы она старалась и вовсе не вспоминать.

 – Тело и хворь вступили в противоборство, – ответила старуха. – И кто пересилит, одному богу известно! Придержите ей голову.

Элизабет обхватила голову девочки руками, постаралась удержать ее неподвижно, и старуха влила меж пересохших губ Эмили очередную травяную настойку.

 – Что вы ей дали? – спросила Лиззи в видимом беспокойстве. – Это поможет девочке выздороветь?

 – Говорю ж, только богу известно... А это горячку уймет, даст телу передохнуть. – И добавила от порога: – Зря вы девочку сюда перенесть велели, теперь и присмотреть за ней некому. Джейн совсем от страха ополоумела, а вам, верно, не с руки с ней сидеть.

 – Я посижу, – уверила ее Лиззи. – Мне это не сложно. Только в радость!

Старуха мотнула головой и прикрыла за собой дверь, Лиззи осталась с девочкой наедине. Чуть стиснула ее горячую руку, посмотрела в осунувшееся лицо... Здесь, в одной из пустующих комнат для слуг, маленькой пациентке было всяк лучше, чем в полутемной каморке Альвины, да и родителей здесь принимать сподручнее. Томас еще с утра отправился в деревню с печальным известием...

Девочка начала затихать, похоже, отвар Альвины подействовал, и Лиззи, супротив этому, вернулась мыслями к мужу и происходящей нынче охоте, разволновалась пуще прежнего. Сама словно в горячке забилась...

Тогда в дверях и появился Томас с незнакомой ей женщиной, крестьянкой, судя по одежде и виду, матерью Эмили, как поняла девушка. И слуга подтвердил догадку, представив ее миссис Маргарет Чейз.

Крепкая, плотно сбитая женщина, она, казалось, только теперь уверилась в истинности принесенного ей известия: накрыла дочь своим телом и зарыдала. Да так, что у Лиззи комок подступил к самому горлу, и слезы навернулись на глазах... Она позволила женщине выплакаться и только потом коснулась ее подрагивающей спины, помогла присесть на стул у постели дочери.

Женщина наспех утерла слезы, вроде как устыдившись собственной слабости.

 – Простите, – прошептала глухим, осипшим от долгого рыдания голосом, – не думала я, что такое с дочкою приключится. Что девочка наша... – она с трудом, но сдержала рыдание, – попадет в лапы этого зверя. А ведь муж еще тогда мне говаривал: «Попомни слова мои, Маргарет, не к добру человек этот в деревню явился. Не бывать дыму без огня! Жди новой беды». Но время прошло, и мы, верно, расслабиться успели, страх потеряли...

Она стиснула руку дочери, и слеза медленно побежала по ее щеке.

Элизабет поинтересовалась:

 – О каком человеке вы говорите? Кто приходил в деревню и почему?

 – Имя уж я и не упомню, – ответила собеседница, – да и не важно оно. Авантажный такой мальчонка, лет двадцати или чуть больше. Все Бродериками интересовался... Вот и к нам заходил, знамо дело: мать моя горничной в замке работала, каждого в доме знала. Очень переживала, что с ними такое случилось... С каждым из них. Впрочем, вам, верно, о том мало известно: вы не из местных. Про Бродериков слыхом не слыхивали...

 – Немного наслышана. Альвина рассказывала о смерти мисс Кэтрин и исчезновении мужчин Бродериков