- Господи! – даже не проговорила, а простонала она, сгибаясь в поясе и утыкаясь лицом в колени. Голос ее зазвучал глухо. – Как же ты мне надоел!.. За эти годы я думала, что ты забыл про нас. Про меня, - тут же поправилась. - Не думаешь, не вспоминаешь… А ты приехал, чтобы все разрушить! – снова посмотрела на него, и в глазах ее сейчас Кирилл прочитал ненависть. Даже страшно стало от того чувства, что испытывала к нему сейчас Юля. – Я думала об аборте и до сих пор не могу простить себя за это. Дороже сына у меня больше нет никого! Он – моя жизнь, ты хоть это понимаешь?!

Почему она решила, что он этого не понимает? Но одно дело понимать, а другое – принимать. Тот факт, что теперь и у него есть сын, меняет все. Ему придется как-то пересматривать свою жизнь, даже если этого ребенка он никогда не хотел. Хочет он или нет, но теперь и ему придется принять участие в жизни Дениса. И желание или нежелание Юли тут тоже не играет роли. В рождении ребенка принимают участие оба партнера, и от своей доли ответственности Кирилл не собирался отказываться.

- Пока я понимаю только то, что ты меня обманула, - проговорил он, не переставая размышлять о другом.

Примерно то же самое когда-то давно пыталась внушить ему мать, что его сводный брат – это самое дорогое, что есть у нее на свете. Нет, он не считал, что его самого мама тогда списала со счетов. Он понимал, что уже взрослый, да и не жил он с матерью. И все равно, было очень обидно слышать от нее такое – брат занял и его место в ее сердце.

- И что ты теперь сделаешь? Выгонишь нас на улицу?

Эти слова Юли явились последней каплей, переполнившей чашу терпения Кирилла. Видит бог, он старался сохранять спокойствие. Она же пытается обвинить его в том, в чем виновата сама.

Кирилл приблизился к Юле и поднял ее из кресла. Догадывался, что делает ей больно, удерживая за плечи. Но и ослабить хватку не получалось. Эта женщина одной короткой фразой просто взбесила его!

- Только что ты призналась, что это и мой сын, - проговорил он ей в лицо. Юля попыталась отвернуться, но Кирилл ей этого не позволил – взял за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. – Мне еще только предстоит привыкнуть к этой мысли, как и познакомиться с сыном. И никуда выгонять я вас не собираюсь. Я не зверь, Юля, хоть именно так ты обо мне и думаешь. И хочешь ты этого или нет, но в жизни сына я собираюсь принимать деятельное участие. Ты мне в этом помешать не сможешь, даже если очень постараешься!


- Ты не заберешь его у меня, - затрясла она головой, а глаза ее наполнились слезами.

Нет! Только пусть не начинает плакать! Когда эта женщина плакала, что-то творилось с его душой. Именно поэтому Кирилл и поспешил ее заверить:

- Никого я у тебя не собираюсь отбирать. Успокойся.

Он не выдержал и прижал ее к себе. Да что же с ним происходит? Почему ему хочется защитить ее, даже когда она безумно его бесит?

- Что же ты собираешься делать? – глухо проговорила она ему в грудь, опаляя ту горячим дыханием.

- Не знаю пока. Мне надо подумать, - честно отозвался Кирилл, понимая, что от близости ее тела моментально возбуждается.

Гладить ее по спине было безумно приятно. Сжимать ее тело в объятьях – еще волнительнее. Ему до смерти хотелось поцеловать ее – с каждой секундой желание это становилось все нестерпимее. Он уже забыл, что в соседней комнате спит ребенок. Его ребенок. Эта женщина сводила его с ума, и Кирилл понимал это все отчетливее.

Он взял ее за подбородок и снова заставил посмотреть в глаза. Слезы так и не пролились, но ее огромные глаза увлажнились и мерцали сейчас темным зеленым цветом. И Кирилл видел, как стремительно увеличивается ее зрачок. Значило ли это, что она испытывает нечто похожее? Вряд ли, но очень хотелось в это верить.

Он не выдержал и прижался к ее приоткрытым губам. Те дрогнули и впустили его. Мягкие, нежные и такие трепетные… Целовать ее было безумно приятно, и никакие воспоминания тому не мешали. Кирилл забывал обо всем, когда касался ее губ, когда она робко отвечала на его поцелуй, словно сомневаясь, а надо ли это делать, и не в силах не делать этого.

- Я хочу тебя, - оторвался он от ее губ.

Во взгляде Юли промелькнула растерянность.

- Что я должна сделать?

- Ничего, - улыбнулся Кирилл, испытав мимолетную и непонятную грусть. – Просто кивни, если разрешаешь мне это сделать.

Она кивнула, а щеки ее окрасил румянец. И тогда Кирилл снова поцеловал ее – ни одну их своих женщин он еще не целовал так часто и так долго.

Юля


Только что она практически призналась ему в ненависти, а сейчас отвечает на его поцелуй и соглашается заняться с ним сексом. Не только соглашается, а испытывает ответное желание. И пусть она ему не рада, но этого мужчину сейчас она хочет почти так же, как это было когда-то, в прошлой жизни.

Совсем рядом сладко посапывает ее сынишка, а она растворяется в объятьях этого мужчины. Вдыхает его запах, прижимается к его груди, отвечает на поцелуи и хочет, чтобы он не останавливался.

- Просто кивни…

И Юля кивнула. Да, она хотела его! И неважно, что больше всего ей сейчас хотелось хоть ненадолго забыться, отключиться от всего. Не в причине же дело, а в том, с кем она это собиралась сделать. С Кириллом, который, она верила, сможет ей все это доставить. Она всегда считала его умелым любовником, даже когда совсем ничего не понимала в плотской любви. Глядя на него, уже мечталось о чем-то запрещенном, словно он воплощал в себе все человеческие пороки. И когда-то очень давно Юля в нем это разглядела.

Совсем рядом спал Дениска, а Кирилл вел ее в спальню, чтобы заняться с ней любовными утехами. И сейчас это Юле не казалось чем-то кощунственным. Разве что, волновалась она все сильнее.

В спальне он включил свет со словами:

- Хочу видеть твою новую красоту.

Что он под этим подразумевал? То, что она самую малость поправилась, округлилась? Или то, о чем сказал не так давно, что грудь ее налилась и увеличилась на размер после родов. Юля гордилась тем, что несмотря на больше года кормления, грудь ее не обвисла и не потеряла упругости, как и соски не вытянулись и не загрубели. Она любила ласкать свою грудь в часы, когда сама себе доставляла удовольствие. Случалось это не часто, но случалось.

- Разденься для меня, - вывел Кирилл ее на середину спальни, а сам опустился на кровать. – Если ты хочешь, - добавил, пытливо глядя ей в глаза.

Она не хотела, но могла пойти на эту уступку. В его желание входило поиграть с ней, продлить прелюдию. Ну что ж, она согласна ему это устроить. Вот только на ней не откровенный и яркий наряд стриптизерши, танцующей у пилона, а обычный брючный домашний костюм. Вряд ли получится снять его возбуждающе-грациозно. Но почему бы не попробовать? Правда, ему придется обойтись без музыки, потому что рядом спит ее сын. После успокаивающего укола, который сделали Дениске в больнице, врач сказал, что проспит он спокойно до утра.

Босые ступни Юли утопали в ворсе ковра – когда мчалась к Диане, обула сапоги прямо на босые ноги. И под костюмом у нее ничего не было, кроме кружевных трусиков. Но так даже лучше – прелюдия не займет много времени.

Откуда-то в голове зазвучала мелодия, когда Юля взялась за собачку молнии на кофте и медленно потянула ту вниз, прогибаясь в спине, принимая позу куртизанки и немного расставляя ноги. Она даже принялась едва заметно покачиваться в такт воображаемой мелодии, что звучала все громче.

Расстегнув молнию, она не торопилась распахивать полы кофточки – оставила лишь узкую полоску, обнажающую часть кожи и едва приоткрывая грудь. Вместо этого потянула за тесемки на брюках, ослабляя пояс и приспуская брюки на бедрах. Теперь к вертикальной полоске кожи добавилась горизонтальная, между поясом брюк и кромкой кофты.

Все это время она не отводила взгляда от Кирилла. Она хотела наблюдать, как ее движения заставляют его возбуждаться все сильнее. Это читалась и в его глазах, где зрачок уже почти полностью закрыл серую радужку, отчего глаза стали практически черными, и угадывалось в паху, где все увеличилось в размерах и явно страдало от тесноты. В какой-то момент Кирилл даже не выдержал и прижал ладонь к паху. Но и он не отводил от нее взгляда, и прикован тот был к ее телу.

Юля не торопилась обнажаться полностью. Ладони ее легли на грудь и принялись поглаживать ее, заставляя топорщиться соски через тонкий велюр костюма. Пальцами она периодически ныряла под полы кофточки, словно желая распахнуть ту, но не делая этого. Она очень медленно приоткрывала себя для него, сантиметр за сантиметром, пока в убежище не остались одни соски, что к тому времени уже вовсю топорщились, и от возбуждения, что испытывала сама, их немного покалывало.

Ей нравилась эта игра, и то как реагирует на нее Кирилл. В данный момент Юля чувствовала себя самой желанной женщиной. Если уж и отдаваться кому-то, то только так!

Вместо того, чтобы снять кофту, чего, наверное, ждал от нее Кирилл, Юля принялась постепенно стягивать с себя брюки – не руками, а плавными движениями бедер, заставляя те спускаться все ниже, пока они и вовсе не упали на пол, и она не переступила через них, откидывая ногой в сторону как досадную помеху.

Тут же захотелось избавиться и от трусиков, в которых уже все намокло и ужасно стесняло. Но пока еще было рано это делать. Вместо этого Юля позволила освободиться своей груди, соприкоснуться той с прохладным воздухом спальни, покрыться легкими мурашками возбуждения.

Она осталась перед Кириллом почти обнаженной. Он же не выдержал и расстегнул пуговицу и молнию на джинсах, обнажая внушительный бугор, обтянутый боксерами. В тот момент, когда Юля взялась за кромку трусиков, чтобы освободиться и от тех, Кирилл попросил низким и хрипловатым голосом: