Нина Князькова - Дом с историей

В одном я была точно уверена: Иван меня считает привлекательной, как женщину. И как сексуальный объект. Что из этого получится, никто не знает. Так стоит ли гадать и чего-то бояться? Подумав с минуту, призналась себе, что не стоит. Нужно жить дальше. Если с его стороны будут какие-то шаги в мою сторону, я подумаю над своими дальнейшими действиями. Если же нет, то у меня и без этого есть, чем заняться.

Иван

Я выбежал из ее дома с такой скоростью, как будто за мной черти гнались.

- Ванька, стой! – Глеб, увидев мой побег, кинулся за мной. – Стой!

- Чего тебе? – Проворчал я, притормозив у кромки леса.

- Если ты ее обидел….

- А чего ты так о своей хозяйке печешься? Нравится, что ли? – Резко рявкнул я.

- Марина Генриховна – хороший человек. – Прищурился брат. – А ты ведешь себя, как скотина.

- Так женись на ней, если так…. – Я замолчал, получив заслуженную затрещину. – Извини. – Выдохнул, когда сознание чуть прояснилось.

- Запал? – Просёк Глеб.

- Да пошел ты! – Я развернулся, чтобы уйти, наконец, домой.

Позади меня послышался негромкий смешок.

- Ванька, она хорошая. Обидишь, сам тебя прибью. – Пригрозил брат. – Постарайся держаться от нее подальше.

- А если не получится? – Я остановился и обернулся.

- Если не получится, то будешь холить и лелеять ее до конца дней своих. Понял? – Глеб смерил меня тяжелым взглядом и, отвернувшись, пошел к дому.

Я, тихо выругавшись, пошагал к себе. И чего сорвался, спрашивается? Зачем с поцелуями к ней полез? А она зачем каждым словом, как ножом по живому? Что она вообще о жизненных потерях знает? Соплячка….

И вдруг остановился посреди леса. Знает. Много знает. Многое пережила. Потому и такая глубина под этой кукольной внешностью. Страшная смесь, когда такая красота вместе с такой наполненностью попадается. Как тут устоять?

Пока шел до своего дома, что стоял за ангаром на краю деревни, анализировал каждое ее слово. Каждое ее движение. Знает, как маньяки выглядят? Неужели она… ее…. Твою мать! Остановился у своей калитки, поняв, что трясет от гнева. Дебил! Господи, какой я идиот! Тридцать восемь лет, а мозгов до сих пор не хватает. Да и откуда они могут взяться, если один поцелуй с ней завел меня так, что я совсем забыл, где нахожусь? Прав брат, нужно от нее держаться подальше. И ее сломаю, и себя добью. Вот только в своей силе воли я совсем не был уверен.

Вся следующая неделя прошла более или менее спокойно. Я (стараясь не думать об Иване) дописывала картину, Динка оборудовала себе мастерскую, Янка корпела над бумагами, успешно продираясь через ненормальные юридические термины. Митька же прикипел к Анастасии Семеновне, которую теперь только и величал: баба Настя. Мы же, не смотря на все наши усилия, уже через четыре дня принялись называть ее так же. Сначала это у Динки вырвалось. Она даже замерла, как олениха в свете фар, но Анастасия Семеновна так растрогалась, что мы все махнули рукой и впустили в обиход новое обращение. А вот Гавриил Даниилович стал Гаврюшей с легкой Янкиной руки. Она быстро подружилась с садовником, несмотря на то что большую часть времени проводила в кабинете.

Утром вторника я стояла у мольберта и старалась не испортить картину лишними штрихами. Вот только у меня телефон где-то зазвонил. Пришлось отложить кисть и искать гаджет. Тот нашелся под подушкой.

- Алло. – Ответила, поднимаясь с кровати и складывая подушку на место.

- Марина Генриховна, я нашел вашу картину. – Раздался в трубке голос Александра.

- И где она? – На самом деле, это было странным, что картину, взятую его дядей, парень нашел только сейчас.

- В Большом Художественном Музее. Вот только она не выставлялась. Почему-то ее закрыли в запасниках. – Было слышно, как «кудряшка» мучается собственной несостоятельностью в этом вопросе. – Директор музея сказал, что картину отдаст только вам.

- Хмм. – Я задумалась. – Когда мне подъехать?

Александр вздохнул.

- Я договорился о встрече в двенадцать часов дня. Сегодня. Вы сможете приехать? – Поинтересовался он.

- Да. – Я посмотрела на время. У меня есть еще немного времени на сборы.

Через минуту я уже влетела в комнату Янки. Сестра сидела на кровати с какой-то папкой бумаг в руках.

- Ян, собирайся. Нам нужно через час выехать, если мы хотим успеть. – В легкой панике выпалила я.

Янка оторвала удивленный взгляд от бумаг и подозрительно на меня посмотрела.

- Куда выехать?

- В музей. За пропавшей картиной. – Всплеснула я руками. – Господи, почему я такая глупая, что не понимаю, как в этом всем разобраться? – Обратилась я, подняв голову к потолку.

- Ты не глупая. Мы со всем разберемся. Мне бы встретиться с этим Анатолием Барановым и поговорить. – Задумалась сестра.

- Это можно устроить. – Я тоже задумалась. – Но нужно нам сначала в музей.

В музей Глеб Степанович повез нас без разговоров. Если честно, то я к нему уже привыкла, так как мужчина постоянно находился в зоне видимости и по коммуникабельности мог поспорить с тумбочкой.

Музей стоял в центре города и выглядел весьма солидно. Я была здесь пару раз во время учебы. Больше как-то руки и ноги не доходили. Кроме этого было, чем заняться.

Войдя в просторный холл, мы наткнулись на выходящую из музея группу посетителей. Пришлось прижаться к стеночке и подождать, пока все пройдут.

- Добрый день? Вы моя дневная группа? – Спросил экскурсовод, проводивший предыдущую группу до дверей.

- Это со мной. – К нам подошел Александр Баранов, скользнувший недовольным взглядом по Яне, выглядевшей сегодня особенно хорошо в простом строгом синем костюме. – Идемте. – Кивнул он нам и направился к лестнице.

- А здороваться вас не учили? – Фыркнула Яна, совсем не расстроившись.

- Добрый день. – Вымученно выдавил из себя парень и понесся по ступенькам.

Сестра скривилась, но соизволила промолчать. И чего она его так невзлюбила? Не за рост же?

Кабинет директора музея оказался на втором этаже. Худой мужчина с одухотворенным лицом и плутоватым взглядом поднялся из-за стола, стоило нам появиться в кабинете.

- Снова вы? – Возмутился он присутствием Александра. – Я же сказал, что никому не отдам эту картину, кроме вашего дяди.

О, как интересно!

- Даже непосредственной хозяйке этой самой картины? – Холодно спросил Баранов и отошел в сторону, указав на меня. – Знакомьтесь, Эдуард Ильич, Марина Генриховна Кауф. Внучка Изольды Петровны.

Эдуард Ильич никак не ожидал меня здесь увидеть, а потому слегка посерел и тяжело опустился в кресло.

- Здравствуйте. – Улыбнулась.

Директор музея рвано выдохнул.

- Но у Изольды Петровны не осталось родственников. Ведь Генрих умер больше двадцати пяти лет назад…. – Он неверяще покачал головой.

- И все же Марина Генриховна является внучкой Изольды Петровны и непосредственной наследницей ее имущества. Картина, о которой я вас спрашивал, так же принадлежит ей. – На стол лег какой-то документ.

Дрожащими руками Эдуард Ильич взял документ в руки и пробежался по нему глазами.

- Действительно. – Неуверенно сказал он и положил документ обратно на стол.

- Извините. – Янка протиснулась вперед и тоже взялась читать бумагу. Удовлетворенно кивнув, она спрятала ее в свою сумочку. – Итак, где картина?

- Картина? – Еще сильнее посерел наш собеседник.

- Я хочу ее увидеть и решу, что делать с ней дальше. – Вмешалась я.

- Кого? – Пискнул мужчина.

- Свою картину, которая находится в запасниках вашего музея. – Терпеливо объяснила я.

Глаза директора забегали по кабинету и вдруг он выпалил.

- Марина Генриховна, я хочу выкупить у вас эту картину. Музей хочет…. – Исправился он.

Я нахмурилась и покосилась на сестру. Она покачала головой.

- За сколько? – Заинтересовалась я все же.

- Семьсот тысяч. – Вдруг уже более уверенно отозвался мужчина. – Художник писал неизвестный. Картина небольшая. Есть огрехи….

- Тогда зачем вам эта картина? – Прищурилась я.

- Не мне. – Он сделал попытку вымученно улыбнуться. – Музею. Мы будем выставлять ее на неактуальных выставках….

- Я хочу увидеть картину! – Отрезала я как можно жестче.

- Н-но…. – Эдуард Ильич резко замолчал после того, как к нему подошел Глеб Степанович и что-то тихо сказал на ухо. После этого мужчина как-то сдулся, осунулся и страдальчески на меня посмотрел. – Идемте. – Он поднялся на ноги и направился к двери. – Я уверен, что цена, предложенная мной за картину более чем честная. – Не отступился он от задуманного.

Я вновь взглянула на Яну, которая сосредоточенно сверлила взглядом спину директора музея. Не нравился он ей. Мне тоже. А еще мне стала очень непонятна позиция Александра по этому вопросу. Он же сейчас действует не в интересах своего дяди. Ну, это мне так кажется. Так почему? Вопросов пока было больше, чем ответов.

Я почему-то думала, что запасником в музее служил подвал. Но нет. Это было отдельное хранилище на первом этаже, окна которого были заложены, а на потолке виднелась обширная вентиляционная система. Чуть приглушенный желтый свет не мешал мне разглядывать хранящиеся здесь шедевры.

Эдуард Ильич безошибочно нашел уголок, где хранилась моя картина.

- Вот, - нехотя указал он на картину, висевшую на стене в тяжелой резной раме. Работу Ивана я узнала сразу. – О художнике, написавшем ее, ничего не известно. – Вновь повторил мужчина, встав так, чтобы не подпустить меня близко к этому шедевру.

А я уже прекрасно понимала, что продавать эту картину ни за что не буду. Написанный широкими мазками пейзаж играл мягкими красками, а деревянное обрамление подчеркивало легкость картины. Человек, создавший это, явно был мастером своего дела. И, кажется, я начала догадываться, кто этот самый мастер. Не многие художники работали именно широкими мазками одного размера, создавая при этом уникальную структуру построения цвета….