Линда Стейси - Дом с секретами

Я молюсь, чтобы не оказаться виноватой в том, что случилось с дорогим мне мужчиной. Искренне надеюсь, что мои письма уже дошли до него, хотя и не уверена в этом.

Но если он прочитал их, и новость о его еще не родившемся ребенке стала для него слишком тяжелой ношей, и по ночам его начали мучить кошмары, то я себе этого никогда не прощу. Обрадовался он или огорчился, выяснив, что станет отцом до наступления весны? Не знаю, о чем он думал перед тем, как исчезнуть, но надеюсь, что мои письма дали ему понять, насколько сильно я его люблю.

Сейчас я стою перед очень трудной дилеммой. Внутри меня зародилась жизнь, и у этого крошечного и беззащитного существа есть только один человек, который может о нем позаботиться, это я. Я уже чувствую, как меня переполняет всепоглощающая любовь и глубокая привязанность к нему. Обещаю, что после рождения ребенка буду каждый день показывать ему фотографию его отца с надеждой, что когда-нибудь мой Эдди вернется к нам. А если нет, то сделаю все для того, чтобы наш ребенок рос, зная, каким был его отец, и любил его так же, как я буду любить его до конца моих дней.

Мне нужно сделать выбор, и в этом моя дилемма. Стоит ли мне сбежать с моим ребенком? Я не исключаю этот вариант, но куда я могу уехать? Все, кого я знаю, это друзья и знакомые мамы или папы. Поэтому я не могу к ним обратиться. Кроме того, у меня нет денег, а значит, я буду нищей и бездомной. Папа бросит меня, отречется. Да и не только он, все остальные тоже.

Я могла бы поехать за границу, однако ни о Европе, ни об Америке не может быть и речи. В Европе опасно – там идет страшная война, а Америка слишком далеко. Кроме того, если Эдди возвратится домой, я должна встретить его здесь вместе с нашим ребенком, поэтому выбора у меня нет.

Мадлен подняла голову и посмотрела на Бандита, который все еще лежал рядом с ней.

– Ужасно, она переживала настоящий кошмар, совсем как ты. – Она схватила бумажный носовой платок, вытерла глаза и высморкалась.

Бандит, притянув любимую к себе, нежно поцеловал ее в лоб. Неожиданно дверь распахнулась и в спальню вбежали Поппи и Джесс.

– Мамочка!

Сестра остановилась как вкопанная.

– О боже, Мэдди. Эээ… прости меня, мне так жаль! – вскрикнула она и сразу же закрыла глаза.

Схватив Поппи в охапку, Джесс вытолкала ее из комнаты и захлопнула за собой дверь.

– Сейчас мы с тобой выпьем по чашечке чаю. Поторапливайся, Поппи, побежали к Номсе. Я чувствую запах свежеиспеченного кекса.

Мадлен услышала панику в голосе сестры и прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться.

– Но я хочу быть с мистером Бадитом.

Джесс кашлянула:

– Поппи, ты не отдаешь себе отчет, как много времени ты проводишь с мистером Бадитом. – Голос Джесс раздавался эхом в коридоре, а дочь шумно протестовала, пока тетя волокла ее вниз по лестнице.

Мадлен, взглянув на Бандита, наконец разразилась хохотом.

– Пожалуй, мне пора уходить, – прошептал он, быстро поцеловал ее в губы и, обмотав бедра простыней, стал искать свои джинсы.

– Нет, не уходи, – попросила она и, схватившись за край простыни, потянула его к себе. – Ты же понимаешь, что они скоро не вернутся? – Она покачала головой. – К тому же нас уже видели. Все, тайны больше нет. Так что возвращайся в кровать.

– Вы – настоящая искусительница, миссис Фрост. А теперь объясни, почему ты хочешь, чтобы я вернулся.

– Ну, вообще-то, я подумала, что мы могли бы еще почитать дневник Эмили. – С ее губ слетел игривый смешок, и она, взяв тетрадь, бросила ее на колени Бандита.

– Вот, девочка моя, ешь свой супчик. – Номса поставила на стол перед Джесс дымящуюся тарелку.

– Спасибо, а можно мне еще и того вкусного хлеба? – спросила девушка, указывая на хлебные булочки с хрустящей корочкой, остывавшие на подносе рядом с плитой. От них еще шел пар, и кухня наполнялась соблазнительным ароматом свежего хлеба.

– Конечно, радость моя, – рассмеялась Номса, подошла к подносу, подхватила две булочки и передала их Джесс.

– Ном, Ном, мы к тебе! – крикнула Поппи, бросив взгляд на суп тетки, вздернула носик и тотчас запрыгнула на стул рядом с Джесс, устраиваясь поудобнее.

– Хочешь немного моего супа? – предложила Джесс, и Поппи неистово покачала головой и зажала рот ладошкой.

– Если ты хорошо попросишь Номсу, она может найти тебе кое-что вкусненькое или мы можем выйти поиграть с Бадди. Хочешь?

Поппи кивнула.

– Джесс сказала, что мы должны ехать за тортом, но я хочу поиграть на кровати с мамой и мистером Бадитом, – объявила она громко, вцепившись в стакан сока, который Номса поставила на столе перед ней, сделала большой глоток и вытерла рот рукавом. Все, кто находился в комнате, повернулись и уставились на нее.

Джесс пожала плечами и, сдерживая смех, взяла чашку с чаем, которую Номса поставила перед ней. Поднеся чашку ко рту, она стала медленно прихлебывать чай, мечтая слиться с обстановкой, чтобы только избежать вопросов по поводу того, что имела в виду Поппи.

– Я пойду позову Бадди. – И Поппи, подбежав к двери, подпрыгнула, чтобы схватить ключ.

– О нет, сударыня, – сказала Номса, не позволяя Поппи вытащить ключ из двери, схватила девочку за руку и снова усадила за стол. Она заперла заднюю дверь, вытащила ключ из замка, подняла его вверх, показывая Поппи, и демонстративно опустила его в карман своего передника. – Ты никуда не пойдешь, пока не поешь!

– Джесс сказала, что мы можем погулять с Бадди, пока мама играет с мистером Бадитом!

– Поппи, достаточно, ради бога! Думаю, ты уже все сказала и все услышали с первого раза. Думаю, мама будет очень рада узнать, с каким энтузиазмом ты рассказываешь! – Джесс подняла тарелку и собрала хлебной корочкой остатки супа.

Поппи улыбнулась, довольная собой, но тут Номса поставила перед ней тарелку с маленьким сэндвичем, и крошка тотчас нахмурилась.

– Съешь сэндвич, иначе не получишь торт!

– Ном, обними меня! – взмолилась Поппи, протягивая к кухарке ручки.

– Ах ты, хитрюга, – улыбнулась Номса, села на скамейку и обняла малышку.

В этот момент девочка сунула руку в ее карман и вытащила оттуда ключ.

– О нет, – слишком поздно спохватилась Номса. Ключ взлетел в воздух, словно в замедленном кино, завертелся волчком и, звякнув, упал куда-то за печку. – Поппи, куда он делся?

Поппи пожала плечами и виновато принялась за сэндвич, а Номса и Джесс встали на колени и начали искать ключ за печкой. Пол был чистым, покрытым плиткой, и ключ можно было бы легко заметить, если бы он там был.

– Берни, тебе придется это выдвинуть. Он, наверное, застрял где-то там, – Номса указала на выступ дымохода.

Брови Берни поползли вверх.

– Если ты думаешь, что у меня есть время прямо сейчас разбирать все это, то ошибаешься. И потом, она горячая, а мне нужно накормить шестьдесят человек, сами они себя кормить не будут. Тебе придется подождать, пока не закончится обед, – подбоченившись, закончил он. – А сейчас мне нужно помочь порезать овощи, если ты не против.

У Джесс зазвонил мобильный, и она отвернулась, чтобы ответить на звонок. Она закрыла глаза.

– Что, опять? Кто-то забрался в квартиру? – Она замолчала, выслушивая собеседника. – Но там же почти ничего не осталось! Не может быть все настолько плохо! – Она открыла глаза, схватилась руками за голову. – Спасибо, я скоро приеду.

Девушка подняла взгляд на Номсу и задумалась. Прошло всего полчаса, как она оставила Мадлен и Бандита наедине. Они наверняка не хотят, чтобы их сейчас кто-то беспокоил. В противном случае они бы уже спустились вниз, чтобы найти Поппи. Пришла пора Мадлен обрести свое счастье. Она этого заслуживает, и Джесс не хотела мешать сестре.

– Слушай, Номса, ты могла бы присмотреть за Поппи, пока Мадлен не спустится вниз?

– Конечно могу. Когда ты собираешься освободить ту злополучную квартиру и перебраться сюда насовсем? – с надеждой спросила Номса. – Оставляй ее тут со мной. Она может помочь мне готовить шоколадное печенье к чаю.

9 марта 1943

Я знаю, что довольно давно не вела записей в своем дневнике. Но за это время столько всего произошло, что я не знаю, с чего начать.

На прошлой неделе родился мой ребенок, и я назвала его Эдвард Артур, в честь его отца. Я не знала, что делать и что со мной происходит, когда меня волной накрыла боль. Я никогда ничего подобного не ощущала и теперь понимаю, что имела в виду мама. Мне было так холодно, так одиноко, к тому же пошел снег.

Я поднялась по тайной лестнице в потайную комнату возле колокольни. Это было единственное место, куда я могла пойти и где было безопасно. Где я могла кричать, зная, что никто меня не услышит. Я понятия не имею, зачем построили эту комнату. Единственное, что я точно знаю, что тот, кто построил дом и спроектировал такую тайную комнату в плане здания, имел для этого серьезную причину.

Эта комната была моим идеальным убежищем. За исключением тех моментов, когда звонил колокол – тогда и комната, и вся лестница содрогались от его ударов. Некоторое время после рождения Эдварда Артура я прятала его там, завернув в полотенца и одеяла, и никто ничего не заподозрил.

Так продолжалось до тех пор, пока отец не вернулся из Лондона и не увидел, как я пробираюсь к потайной лестнице. До того момента я думала, что мне сойдет с рук мой обман. Я спала с ребенком каждую ночь под колокольней, потом рано утром спускалась вниз и ждала, когда отец и мать займутся Роуз. Тогда я находила какой-то повод – будто мне нужно было прогуляться или подышать свежим воздухом. Но однажды шел дождь, и я знала, что оставила Эдварда Артура одного слишком надолго и он уже наверняка мокрый и голодный. После родов я ужасно страдала, каждая клеточка тела болела. И как только я добралась до тайного хода и взялась за ручку двери, я вдруг почувствовала, как у меня подкосились ноги. В следующее мгновение отец подхватил меня. Он помог мне подняться в комнату и уложил на кровать, где лихорадка продержала меня несколько дней. Должно быть, я проспала все эти дни.