Отдельно она подошла к девушкам и попросила показать ей новые интересные места в Мюнхене, в котором она не была около трех лет. Две девушки охотно согласились ее сопровождать, а третья, с волосами цвета горького шоколада и прозрачно-голубыми, как сияющий топаз, глазами, сдержанно ответила:

– Я постараюсь, нужно выбрать время – работы накопилось очень много. Думаю, вам стоит прогуляться, не дожидаясь меня.

Марта подошла к ней ближе:

– Вы ведь Джулия, верно? Мне нравится ваше имя. Напомните, пожалуйста, какую колонку вы ведете?

Джулия закуталась глубже в темно-серый шерстяной кардиган и ответила:

– Я пишу небольшие заметки обо всем на свете. О природе, отношениях, творчестве. Возможно, вы не помните меня, потому что я публикуюсь под псевдонимом. В газете я Эдит.

Марта всплеснула руками:

– Джулия, не может быть! Я часто читаю ваши тексты, у вас такой выразительный стиль и интересные мысли. Знаете, что, – Марта слегка наклонилась к ней, – если вы не можете составить нам компанию на прогулке, я прошу вас как-нибудь выпить со мной чашку кофе. Наедине. Хочу

поговорить с вами – я ценю умных собеседников.

Джулия улыбнулась, но решила обозначить границы:

– Но ведь вы начальница. Я не привыкла к тому, что шеф может так открыто общаться с подчиненными.

Марта ласково улыбнулась:

– Джулия, милая Джулия, кем бы я ни была, я прежде всего любопытный человек. Я жажду знаний и впечатлений. Вы привлекаете меня незаурядным умом. Обещаю не душить вас вопросами, ведь я тоже журналист.

Джулия помолчала и сдержанно ответила:

– Хорошо, выберем время и место.

Марта удивилась сухому ответу, но согласилась и ушла в кабинет, звонко стуча каблуками.

После работы Марта погуляла в центре города с двумя коллегами и нечаянно узнала все сплетни коллектива, а заодно и приобрела двух хороших знакомых. Называть кого-то другом Марта до сих пор не умела – она не была готова впустить в свой внутренний мир посторонних. А для нее все по-прежнему были посторонними.

Попрощавшись с репортерами, она со вздохом вспомнила о своей маленькой неубранной квартире и зашла за покупками.

Марта вернулась домой поздно с внушительной сумкой вещей и продуктов и букетом белоснежных кустовых роз. Она постелила новое постельное белье и подготовила плед на утро. На подоконник поставила прозрачную вазу с цветами, расставила новую посуду, приготовила легкую еду, поужинала за складным, почти игрушечным, столиком и выпила чашку какао, сидя у окна и любуясь вечерним городом.

Последние алые облака плыли по сиреневому небу, как лукошки с брусникой. Прибранная и обновленная квартира уже не казалась такой неуютной.

«Неделю проведу полностью на работе, а затем займусь домом в пригороде и успею как раз к приезду Джонатана», – решила Марта и сладко заснула, вымотанная перелетом, рабочим днем и уборкой.

Цветы на окне своим тонким и нежным ароматом навевали добрые сны.


Глава 30.

Калейдоскоп радужных, насыщенных дней так увлек Берту, что она не заметила, как пролетело несколько дней, и обновленное кафе было готово к открытию.

Терраса принимала гостей и во время ремонта, и клиенты с любопытством пытались приоткрыть завесу тайны – всем хотелось подсмотреть, что же меняют в зале. Но менеджер дал официантам строгие указания хранить все в секрете.

Все это время Герберт волновался за Берту: она много трудилась, забывала обедать и почти не спала, до поздней ночи засиживаясь за швейной машинкой. Вместе с фрау Матильдой они шили белоснежные скатерти с вышивкой и массивные строгие шторы для вечернего уюта.

Друг Герберта согласился изготовить мебель на своей фабрике в кратчайшие сроки. Рабочие уже освежили стены, покрасив их в цвет кофе с молоком; полы обработали и покрыли лаком, и днем они сверкали при свете солнечных лучей. Берта появлялась в кафе несколько раз за день, проверяя, все ли идет как нужно. И вот, наконец, стены и пол подсохли, новые столы и стулья с мягкими спинками заняли свои места в зале, часть окон, закрытых массивной мебелью, были освобождены. Днем окна прикрывали лишь прозрачными невесомыми занавесками, а вечером – элегантными шоколадными шторами. У одной из стен разместили рояль из орехового дерева и нашли в городе музыканта, который согласился играть вечерами.

Столы застелили скатертями, на каждый столик добавили по кувшину с полевыми цветами, а вечером ставили небольшие букеты из роз и свечи. В интерьере появились и старинные буфеты с открытыми полками и фарфоровой посудой, и книжные стеллажи, заполненные классическими произведениями. Вечерами зал дополнительно освещали светильниками, которые Берта попросила установить по всему периметру зала. Теперь кафе подходило и для душевных дневных встреч, и для торжественных ужинов и банкетов.

Менеджер был восхищен работой Берты. За одну неделю кафе приобрело неузнаваемый вид. А как там стало уютно!

– Я не знаю, как благодарить вас, – повторял он Берте.

К концу работ кафе навестил менеджер региона. Он остался очень доволен переменами, выписал Берте чек за ее услуги, а также пообещал дать рекламу новому агентству и

в других кафе этой сети.

В день открытия Берта, Герберт и фрау Матильда с мужем были приглашены на ужин. Берта сияла в длинном черном шифоновом платье, открывающем плечи и шуршащем несколькими слоями юбки, а фрау Матильда сшила себе новый лавандовый костюм с юбкой, который очень ее украсил. Мужчины с удовольствием смотрели на своих дам.

Все предвкушали реакцию посетителей. Гостей было много, и вскоре все столики были заняты. В зале стало тепло от оживленных разговоров и запахов вкусной еды, мерцали свечи, пианист играл легкие воздушные мелодии.

Берта радовалась. Работа ее вдохновляла – наконец она могла найти применение множеству своих идей. Но в сердце незваным гостем поселилась тоска, и, как девушка ни стремилась забыть о ней в работе, она следовала за ней повсюду.

После ужина фрау Матильда заметила, что Берту что-то тревожит, и предложила пройтись вместе до дома, а мужчин оставить в кафе поговорить о своих мужских делах.

– Позволь мне проводить тебя, и поговорим заодно. А затем зайдем ко мне на бокал…

– Морса с вашей неповторимой душистой выпечкой, – закончила за нее Берта с улыбкой.

Герберт пробовал протестовать – ему хотелось самому проводить Берту, тем более за окнами уже темнело. Но его уверили, что вечер тихий и светлый, и фрау Матильда шутливо пообещала ее оберегать.

Когда они вышли, бабушкина подруга рассмеялась и взяла ее под руку.

– Вот так же я гуляла с Луизой. Ну, детка, расскажи, что тебя тревожит?

Берта долго говорила о том, как устала за эти дни, как за ней ухаживает Герберт, как она учится жить в собственном доме.

– Ты рассказала мне так много, но я не услышала причину твоей грусти, – искренне подвела итог их длинной беседе фрау Матильда.

Они уже подходили к дому, и Берта, не выдержав, выпалила:

– Понимаете, есть один человек… Он дорог мне. Но я не знаю, где он сейчас и что с ним. И я боюсь искать его, потому что может оказаться, что он не питает ко мне больше никаких чувств. А неизвестность дает мне хоть малую надежду, – она с облегчением выдохнула и посмотрела фрау Матильде в глаза.

Та промолчала и, проводив ее в дом, усадила пить морс и угощаться булочками с корицей. Затем присела поближе и спросила:

– Милая, а ты знаешь историю любви твоей бабушки Луизы и твоего деда, ее мужа? Его звали Мартин, помнишь?

– Конечно, – отозвалась Берта. – Даже в пожилом возрасте он был таким красивым! Статным, с благородной сединой и такими мудрыми глазами. Как они встретились?

Фрау Матильда устроилась поудобнее и начала свой рассказ:

– Они познакомились совсем юными. Им было лет по шестнадцать, и они сразу понравились друг другу. У Луизы было много кавалеров, но со всеми она держалась скромно, и все юноши питали к ней большое почтение.

Но к юноше Мартину она относилась особенно: стоило ему появиться рядом, как на ее щеках вспыхивал румянец, и с Мартином она держалась еще скромнее, чем с остальными, вместе с тем радостно принимая его ухаживания.

Однажды, когда им было уже восемнадцать, родители Мартина отправили его учиться в Великобританию. Они хотели, чтобы он стал экономистом, а он мечтал стать музыкантом. Но Мартин не стал перечить родителям – тогда это было неслыханно – и покорился их воле. Он уезжал в такой спешке, что не успел обручиться с Луизой.

Он уехал внезапно, лишь заверив ее в своей любви. В его чувствах она не сомневалась, но ведь помолвки не состоялось, и он не просил ждать своего возвращения. Он не был уверен, что вернется – в случае успешной учебы ему должны были предложить хорошее место в Англии.

Для Луизы начались безрадостные дни. Она тоже много училась, а также занимала свое время, ловко помогая матери по хозяйству, стряпая пироги, занимаясь пошивом платьев,

читая книги. Узнав об отъезде Мартина, остальные юноши удвоили свои старания. Каждый вечер у Луизы был расписан: прогулки, театры, выставки. На танцы она не ходила – не могла танцевать ни с кем, кроме Мартина.

Он не писал ей, так как они не были скреплены обещанием. Мартин тосковал, но хотел дать ей возможность стать счастливой без него.

Так шли долгие месяцы.

Луиза все реже улыбалась и теряла надежду когда-нибудь увидеться с возлюбленным. В унынии она пришла на беседу к знакомому пастору. Тот внимательно выслушал ее и спросил:

– Ты любишь этого человека?

Луиза твердо ответила:

– Да.

– Тогда молись и уповай на Бога.

Луиза чуть не вспылила в негодовании. Как же нелегко уповать на Бога, когда ты так молода, горячо влюблена и мечтаешь о замужестве!

Пастор задумчиво посмотрел на нее и сказал:

– Уныние охватило тебя, потому что чувство к этому юноше ты сделала центром своей жизни. Ты думаешь, что потеряла его – и смысл жизни для тебя потерян. Если бы ты искала смысл жизни прежде всего в Боге и его истинах, все испытания ты переносила бы легче, потому что он помогал бы тебе.