Тереза Бехари - Дом сбывшихся надежд

– Что?.. Да, конечно, – ответила Келли, и его сердце сжалось, когда он увидел ее недоумение.

В полной тишине он помог ей расставить посуду, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он хотел этого. Семью. С Келли. Никогда раньше он не чувствовал себя таким наполненным жизнью. Никогда еще не осознавал этого так ясно. Но он уже имел опыт потери. Ситуация с Джулией и наполовину не была так важна для него, а ведь развод едва не сломил его.

Когда они направились к машине, Блейк думал о Бренте. Он очень любил этого мальчика, и его сердце все ныло оттого, что он не был рядом с ним. И о родителях, которые, каждый по-своему, бросили его. Он много лет каждый день сражался с воспоминаниями о тех страданиях, и шрамы на сердце все еще давали о себе знать.

Если между ними ничего не сложится, если по какой-то причине Келли оставит его, он не сможет делать вид, как будто ничего не случилось. Нет, это сломит его окончательно. И разлетевшиеся осколки своего сердца ему уже никогда не склеить.

И даже если она не уйдет сама, он рискует разочаровать ее. Он ничего не знает о семье. Ничего о том, что она называет наследием. Мать оставила его, а отец всегда более деловым партнером, чем родителем.

Не важно, что он хотел быть частью ее жизни, хотел создать с ней семью. Главное заключалось в том, что он обречен потерять ее, как потерял Брента. И Блейк точно знал, что, если у него с Келли не сложится, это убьет его. И что еще более важно – он будет окончательно опустошен, если причинит ей боль.

– Блейк, что происходит? – тихо спросила она, беря его за руку.

Блейк повернулся к ней и только тогда понял, что уже стоит перед ее домом. Он даже не понял, как доехал.

– Ничего, – ответил он, чувствуя, как от этой лжи заболело сердце, но зная, что это к лучшему.

Единственный способ не разочаровать и не обидеть ее – держать Келли на некотором расстоянии. И пусть это убьет его, он не должен говорить ей о том, что чувствует на самом деле. И особенно не тогда, когда он еще сам не понял, что ему со всем этим делать.

– Правда? – усмехнулась она. – Мы поэтому просидели здесь десять минут, пока ты ни о чем не думал?

Блейк сопротивлялся желанию рассказать ей, в чем проблема, но заставил себя подумать о том, как выглядел Брент в последний раз, когда он его видел. Воспоминание о гамме чувств в глазах маленького мальчика, особенно неприкрытое разочарование и печаль, помогли ему справиться с порывом.

Ни за что на свете он не хотел бы увидеть такое выражение на лице Келли.

– Это был долгий день, вот и все.

Некоторое время она смотрела на него, а затем положила руки на колени.

– Итак, как я понимаю, «быть откровенными с друг с другом», как ты недавно упомянул, относится только ко мне?

Хотя его сердце сжалось от печальных ноток в ее голосе, он проигнорировал их. Он делал единственное, что защитит их обоих от боли в дальнейшем.

– Послушай, действительно ничего не происходит. У меня просто был долгий день, а у меня еще много работы. Я думал именно об этом. – Он сделал тщетную попытку улыбнуться.

– Хорошо. Если это то, чего ты хочешь… Это твой выбор.

Она взяла сумку и вышла из машины, но мгновенное чувство облегчения, которое испытал Блейк, было прихлопнуто громко лязгнувшей дверью.

– Келли.

Он быстро выскочил из машины, еще не зная, что скажет. Ему требовалось пространство и время… Что ж, похоже, они у него будут в избытке. Но сейчас ему хотелось все наладить между ними.

– Пожалуйста.

Келли остановилась и повернулась к нему. Он знал, что боль в ее глазах будет преследовать его всю ночь.

– Послушай, если тебе нужно время, чтобы преодолеть какие-то комплексы и во всем разобраться, – ради бога. Но не нужно лгать мне.

Он подошел к ней, засовывая руки в карманы, чтобы не поддаться искушению коснуться ее.

– Ладно. – Он сделал паузу, затем медленно выдохнул: – Мне нужно время.

Келли кивнула:

– Хорошо. – Она поцеловала его в щеку, поднялась по ступенькам, помахала ему и закрыла за собой дверь.

Блейк же еще долго стоял у ее дома, думая о том, что ему нужно сделать выбор и почему ему это нужно.

Наступила пятница. День был великолепным, и окончательные приготовления к гала-вечеринке шли полным ходом.

Ее решили провести на крыше отеля. Эта идея родилась у Келли после того, как она и Блейк побывали на дегустации.

В каждом углу террасы стояли задрапированные мини-фонари. На одном конце была возведена сцена, которая ярко подсвечивалась. Планировалось, что на ней будет выступать музыкальная группа, которую они пригласили. В центре столов, покрытых черными скатертями, стояли композиции из белых цветов. Было предусмотрено и место для танцев. Почти все было готово, и суета персонала, вносящего последние штрихи, должна была дать Келли чувство выполненного долга.

Однако она не ощущала ничего, кроме страха. Все, о чем она могла думать последние несколько дней, – это то, как Блейк внезапно решил отвезти ее домой после ужина в своем доме. Как он лгал ей о том, что беспокоило его. И хотя Келли велела себе быть терпеливой, она знала, что он ускользает от нее.

Сначала Келли пыталась отмахнуться от этих мыслей, посчитав их паранойей. Блейк относился к ней как прежде – по крайней мере, внешне. Но не было больше долгих многозначительных взглядов, ласковых, якобы случайных прикосновений. Их заменили улыбки, за которыми ничего не стояло, и слова, которые не выражали его подлинных мыслей. Она спрятала боль, скрыла беспокойство и тщетно ждала, пока он скажет ей, что случилось.

И это ожидание убивало ее.

– Потрясающе.

Она резко обернулась и увидела Блейка, оглядывающего террасу. Он улыбнулся ей, и ее сердце снова мучительно сжалось – насколько эта улыбка отличалась от прежних.

– Да, сама не могу поверить, что мы сделали это. – Келли ответила такой же безличной улыбкой.

Блек кивнул, и она увидела, как что-то вспыхнуло в его глазах.

– Разве тебе не пора заняться собой? У нас осталось только четыре часа до начала мероприятия.

Келли склонила голову набок, пытаясь понять его настроение.

– Нет. Мои вещи в одном из номеров. Я переоденусь, как только буду уверена, что здесь все в порядке.

– Послушай, Келли, – произнес Блейк и затем глубоко вздохнул.

Несколько мгновений он молчал, и Келли почувствовала, как ее ногти впиваются в ладони, когда она сжала кулаки, ожидая его слов.

– Разве после такой тяжелой недели ты не запланировала на сегодня никакого массажа, спа… ну, не знаю… чтобы побаловать себя?

– Нет, Блейк, не запланировала. – Она попыталась справиться с нарастающим раздражением. – У меня не было времени, чтобы записаться на всякие процедуры, как и желания тратить баснословные деньги на новое платье…

– У тебя нет платья на сегодняшний вечер? – перебил он ее.

– Конечно есть. – Келли перешла в оборону. – Просто оно не новое. Это одно из платьев моей мамы. Но к чему эти вопросы?

Келли была стыдно за отчаяние, которое прорвалось в ее голосе.

Блейк смотрел на нее несколько мгновений, а затем достал телефон, его пальцы быстро забегали по экрану.

– Пойдем со мной.

В его голосе слышалась неуверенность, как будто он боялся ее реакции. Голос в сочетании со взглядом растопили сердце Келли, и она взяла его под руку. Несмотря на то что все внутри ее требовало сказать «нет», спросить, почему он разрешает этой неопределенности съедать их обоих изнутри, она позволила ему повести себя вниз по лестнице.

И мысль о том, что она последует за ним куда угодно, промелькнувшая в голове, повергла ее в отчаяние.

В полном молчании они спустились в гараж, и Блейк распахнул дверцу своей машины. Но его рука замерла на ручке, и он отступил на шаг.

– Что случилось? – спросила она и, увидев выражение его лица, задрожала.

Стоило Келли приблизиться, как его руки скользнули вокруг ее талии, и он притянул ее ближе, пока она не впечаталась в его тело. Она подняла на него взгляд, затаив дыхание, и ее ноги подкосились при виде страстного желания и отчаяния в его глазах.

Келли думала, что их поцелуй будет голодным, страстным, неистовым.

Но он оказался настолько нежным, что она едва не заплакала. Она скользнула руками по волосам Блейка, и дрожь пробежала по ее спине, когда он углубил их поцелуй, словно прося о большем.

Ее сердце требовало того же самого, и она медленно расстегнула пуговицы на его рубашке и скользнула руками вверх и вниз по груди, по животу. Она затрепетала, почувствовав, как напряглись его мышцы под ее руками.

Внезапно Блейк отпрянул, тяжело дыша, и прислонился лбом к ее лбу. Она поняла, что тоже тяжело дышит, и отступила на шаг, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу. Наконец Келли осознала время и место, и в испуге огляделась, ожидая увидеть, как коллеги смотрит на них в шоке. Но гараж был пуст.

– Извини, – пробормотал Блейк, застегивая рубашку.

– За что? – спросила она и приготовилась выслушать ответ.

Но Блейк сослался на то, что кто-то мог их увидеть, и Келли просто кивнула.

Они направились к бизнес-центру Кейптауна.

– Куда мы едем? – спросила она, когда решила, что снова взяла свои мысли и тело под контроль.

– К другу. Ты все поймешь, когда мы доберемся, – тихим голосом ответил Блейк, и Келли снова подумала о том, что с ним происходит. С ними.

Никогда в жизни она не испытывала такой неуверенности. Даже когда ее родители умерли, ситуация была абсолютно определенной. Она знала, что их больше нет, и единственное, в чем она не была уверена, вернее, в ком, – так это в себе самой. Теперь она задавалась вопросом, не придумала ли она их отношения? Чувства, откровенность? Не принимала ли она желаемое за действительное? Не стала ли она для Блейка всего лишь мимолетным увлечением?

Но она тут же возразила самой себе. Этого не могло быть! Ведь они делились самым сокровенным, что было очень важным и интимным для них обоих.