Македонский понимает. Я хочу быть частью твоей жизни. Вот как, оказывается, это называется. В одно предложение он смог втиснуть так много ее, Кириного. Я хочу быть частью твоей жизни. Да, я хочу! Я хочу постараться стать частью твоей жизни! Я сделаю для этого все, что от меня потребуется. Я не знаю, как у меня получится, я не знаю, сделает ли это тебя и меня счастливыми, но я хочу попытаться.

Глава 17

Женщине не обязательно быть лесбиянкой или воображать себя мужчиной, чтобы по достоинству оценить другую женщину. Любая особь женского пола, у которой есть хоть какие-нибудь понятия о красоте, стиле и вкусе, моментально разглядит в толпе еще одну обладательницу сих ценных качеств. Кира заметила ее сразу же, как только они с Алексом переступили порог ресторана. Ковальчук отмечал десятилетие своей фирмы с размахом – юбилей совместил задачи и празднования, и пиара.

Она стояла рядом с Ковальчуком и сдержанно улыбалась, чуть склонив голову набок. В бежевой атласной блузе с кофейной лентой под воротом, в узкой, расклешенной книзу кремовой юбке с набивными цветами, с коротко стриженными русыми волосами, едва подведенными глазами и ярко-красными губами, она выглядела как девушка с картин Альфреда Маннинга начала двадцатого века. Словно молодая леди из старой провинциальной Англии сошла с полотна и облачилась в современные одежды. Вся ее поза выражала достоинство и уверенность, манеры говорили о том, что над ними долго работали, взгляд синих глаз обволакивал собеседника вниманием и очарованием.

Кира обвела взглядом гостей – многих она знала, но большинство было ей незнакомо. В основном среди приглашенных – сотрудники фирмы, партнеры и разные важные для фирмы люди. Коллег Алекса Кира знала всех, а на делового партнера эта девушка не была похожа – слишком молодая, слишком холеная. Было в ней еще что-то неуловимое, выделяющее из деловой толпы – что-то во взгляде и в том, как она разговаривала с Ковальчуком. Пока Кира терялась в догадках, кто она, девушка заметила их и широко улыбнулась.

– Алекс, как я рада тебя видеть!

Она стремительно подошла к ним, поцеловала его в обе щеки, как старая знакомая, и со спокойным любопытством остановилась перед Кирой, ожидая, когда ее представят.

– Даниэлла Констанца, Кира Доронина, знакомьтесь.

Алекс выглядел немного смущенным. И было с чего. Кире не надо было рассказывать, кто такая Даниэлла. Это имя она слышала не раз за последние недели. Алекс получил-таки заказ на дизайн большого особняка. Тот самый, насчет которого Кира так упрямо убеждала его поговорить с Ковальчуком. Алекс очень увлекся работой, фонтанировал идеями, пропадал в особняке днями и ночами. Хозяин виллы, итальянец с русскими корнями, большую часть времени находился с женой-москвичкой в разъездах. Он имел бизнес в разных странах и нигде не оставался подолгу. В Подмосковье он отыскал усадьбу, некогда принадлежавшую его прабабушке, с огромной переплатой выкупил ее и решил отреставрировать. Своим представителем он выбрал не одного из менеджеров, как этот обычно бывает, а дочь Даниэллу, которая делала сейчас дипломную работу по истории искусств России. Именно она встречалась с Алексом, передавала пожелания отца, контролировала весь процесс.

Алекс рассказывал об этом Кире, и она не раз подшучивала, что Алекс ступил на опасную тропу.

– Помнишь, чем закончилась твоя работа на меня? Смотри, как бы не случилось то же самое!

Он закатывал глаза и крутил пальцем у виска.

– Ты бы ее видела! Совсем еще девчонка, избалованная папочкиным богатством, да еще с большим самомнением.

– Красивая хоть?

– Да так себе, не в моем вкусе. Светловолосая каланча. А мне нравятся хрупкие невысокие шатенки, с глазами цвета выдержанного коньяка и языком острым, как нож. Тебе это никого не напоминает?

Кира пожала плечами:

– Нет. А кто это?

– Сейчас поцелую – и сразу угадаешь.


Она поверила ему и как-то не думала больше об этом. Мало ли кто может оказаться заказчиком, что же, теперь обо всех информацию собирать? Но сейчас, увидев это фарфоровое лицо с идеальной кожей, словно вылепленное умелым мастером, и выразительные глаза, оказавшись рядом с этой леди в третьем поколении, Кира почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.

– Очень приятно, – медленнее, чем хотелось бы, вымолвила Кира. – Много слышала о вас хорошего.

– Взаимно, – кивнула Даниэлла непринужденно. – Алекс, приятно снова видеть тебя.

Она улыбнулась и отошла.

Кира так и осталась стоять как вкопанная.

– Я и не знал, что Ковальчук клиентов тоже сегодня пригласил, – как ни в чем не бывало сказал Алекс, глядя вслед синьорите Констанца.

– Ты не говорил, что она... что она такая красивая, – запинаясь, произнесла Кира.

– Красивая? – Он пожал плечами. – Не в моем вкусе.

Кира взяла себя в руки. Что это она так разволновалась? Ну, красивая – и что? Не просто красивая, а загляденье – ну и что? Да, манеры, да, шик, но не бросаться же теперь под поезд из-за этого! Конечно, неприятно, что Алекс видится с этой девушкой чуть ли не каждый день. Но не будет же Кира ревновать к клиентке только потому, что та кажется сошедшей с картинки журнала «Вог». И все же Алекс может повторять сколько угодно, что такие девушки не в его вкусе, но вид Даниэллы говорит сам за себя. Такой эстет, как Алекс, не может не оценить ее, и то, что он всеми силами старается сделать вид, будто не находит в ней ничего привлекательного, насторожило Киру еще больше.

Но как бы придирчиво ни наблюдала Кира, за весь вечер Алекс не сделал ничего, что могло бы вызвать подозрения. Он все время был рядом с ней, а если они и сталкивались с Даниэллой, то лишь когда их вовлекал в разговор Ковальчук. Только однажды Даниэлла отвела Алекса в сторону, намереваясь представить кого-то из своих знакомых, кто тоже хотел бы поработать с Гуровым.

– Алекс делает успехи. Через этот заказ, – Ковальчук кивнул в сторону Даниэллы, – его заметят очень многие. А дом получается просто восхитительный. Ты видела?

– Нет, Алекс не показывал. Даже не знаю, радоваться мне этому заказу или нет.

Ковальчук рассмеялся, словно понял, о чем она.

– Рискованно посылать своих сотрудников к таким клиентам, – продолжила Кира, – уж не медвежью ли услугу вы оказали Алексу, Антон Петрович? Вернее, мне, а не Алексу.

– Так ведь я к отцу посылал, а нам подсунули дочь. Я не виноват! – развел он руками.

– Наверное, остальные сотрудники локти кусают, что не они ведут проект?

– Остальных я бы не послал к ней. Твой Гуров самый надежный и морально устойчивый из всех, кого я знаю. Так что выбрось из головы свои мысли.

Антон Петрович очень уважал Киру. У них сложились дружеские отношения, даже более дружеские, чем с Алексом. Для Алекса Ковальчук был учителем и шефом, и это создавало определенную дистанцию, для Киры же он был просто приятным человеком, и к тому же оказался знакомым отца. Конечно, Ковальчук и предположить не мог, что дизайн Кириного дома обернется тем, что Алекс влюбится в нее, но был рад их отношениям. Алекс повзрослел, стал более серьезно относиться к жизни и заметно вырос в профессиональном плане. Ковальчук понимал, что немалую роль в этом играет влияние Киры, и старался не гадать, долго ли они пробудут вместе. Да и не из тех он был, кто сует свой нос в личные дела других.

Что бы там ни утверждали Алекс и Ковальчук, Кира все же не сводила с Даниэллы глаз. Она мысленно сравнивала себя с ней и пыталась взглянуть на нее глазами Македонского. Что находит на женщину в такие моменты, трудно сказать. И возраст тут ни при чем, и внешность. Но что-то щелкает внутри, и она начинает сомневаться. Сомневаться, что нужна своему мужчине больше всего, сомневаться, что их отношениям ничто не угрожает, сомневаться в мужчине, в его друзьях, покрывающих его измены, сомневаться даже в том, в ком раньше никогда не сомневалась, – в себе. Если бы Кира всегда была ревнива и подозрительна, она бы не удивилась своим ощущениям. Но ведь раньше она даже слишком спокойно относилась к другим женщинам, до того спокойно, что проглядела своего мужа. А теперь вдруг не могла оторваться от идеального профиля клиентки Гурова и думала, что никогда уже не сможет спокойно реагировать на встречи Алекса с ней. Скорее бы уже закончился этот проект!

В ту ночь она не заговаривала о ней, но замучила его требованиями повторить, как сильно он ее любит, какая она красивая и что ему больше никто не нужен. Алекс прекрасно знал, что на нее нашло, и был предельно нежен и внимателен. Меньше всего на свете ему хотелось бы, чтобы Кира начала подозревать его. Он не планировал, что она увидит Даниэллу, он знал о последствиях. Зря Ковальчук пригласил ее. Любая другая не вызвала бы у Киры подозрения, но эта была особенной. И он, как и Кира, понимал это. Но оба сделали вид, что тема исчерпана.


Чем больше было работы, тем явственнее Кира ощущала вкус хороших заработков. Возможность купить то, что хочешь, украсить дом так, как хочешь, помочь родителям – все это кажется не таким уж важным и первостепенным, когда не можешь себе этого позволить, но попробовав, уже не представляешь, как мог раньше жить иначе. И поэтому Кира работала, не жалея сил и времени и оставляя себе лишь небольшой просвет для отдыха.

Рабочий кабинет, располагавшийся на втором этаже ее загородного дома, пришелся как раз кстати. Выходные Кира с Алексом старались проводить в доме, в их доме, как настаивала Кира, и многие встречи и переговоры проходили как раз в том кабинете. Как-то, встречаясь с очередными клиентами, она вдруг запнулась на полуслове. Она ясно увидела, что эта сцена точь-в-точь повторяет некогда увиденную во сне. Это было непостижимо. Граница между сном и реальностью постепенно настолько стиралась, что становилось даже страшно – как такое возможно. То ли она настолько сильно старается воспроизвести увиденное в реальности, то ли реальность сама нашептывает ей сны, предвосхищая саму себя.